Укомплектованный лев или Премиальная поездка в Кению. Часть 1.

УКОМПЛЕКТОВАННЫЙ ЛЕВ или Премиальная поездка в Кению.


«Мы возим людей, а не скот. Поэтому туда мы не поедем!» Таков был вердикт кенийцев, отказавшихся везти нас к озеру Рудольфа. Из двенадцати туроператоров в Кении, с которыми я вел переговоры по этому поводу, восемь наотрез отказались предоставить свой автотранспорт для путешествия в те края. Трое «как бы» согласились, но без гарантий, что мы попадем на Центральный остров. Один подвязался под это дело безоговорочно, наверное, в тайной надежде, что оттуда мы все равно не вернемся, и эта темная история на поверхность не всплывёт.

Как бы то ни было, но по всему региону была объявлена эпидемия лихорадки Рифтовой долины. К тому моменту около сотни человек уже скончалось. Ко всему прочему, несвоевременные дожди размыли дороги, и без того разбитые. Перспектива рисовалась заманчивая: увязший в гигантском грязевом мазке джип, сладкий запах разложения, и где-то там, вдали, за дрожащим от жары горизонтом, угадывается озеро, бывшее когда-то «Нефритовым», и вулканический остров посреди него, кишащий крокодилами. Конечно, мне, именно мне нужно было бы закрыть тему озера Рудольфа! Так была бы замкнута цепь путешествий, вдохновленных походами Александра Булатовича в конце XIX века по экваториальной Эфиопии. Но увы, отпустить своего героя подобно булгаковскому Мастеру мне не удалось. Трёх дней дороги в одну сторону по опустыненной саванне было откровенно жаль. Ладно, в другой раз поставим точку.

По дороге на озеро предполагалось совершить восхождение на гору Элгон. Но там начались столкновения на почве несправедливого дележа земли. Государство кому-то чего-то недодало, и народ взялся за мотыги и ружья. Министерство Туризма объявило район горы Элгон “no go zone”. Хорошо, гору Элгон тоже пропустим.

В конечном итоге, за сутки до отъезда маршрут был в общем и целом согласован. Планировалось проехать к озерам Баринго и Богория, оттуда – в лес Какамега, а затем проехать по основным национальным паркам Кении, вплоть до Индийского океана. Осуществление данного маршрута позволило бы познакомиться практически со всеми экосистемами Восточной Африки. Неохваченным оставалось бы только высокогорье, но оно было изучено еще в первый приезд в Кению в 2005 году.

По итогам поездки 2005 года было написано эпическое произведение: «Путешествие в Сердце Африки в поисках смысла жизни». Учитывая то, что Жени с нами не было, а смысл жизни для себя я и так давно нашел, каких-то глобальных сверхзадач в этот раз не ставилось. Впрочем, если сверхзадачей считать обращение новобранцев в «нашу веру», то она, несомненно, была. Дело в том, что в нашей компании путешествовали три человека – Аня, Мила и Денис, которых их фирма наградила поездкой в Африку за примерный труд. Опыта серьезных путешествий ни у кого из них не было, а Денис вообще отправился за границу в первый раз. На самом деле, их должно было быть четверо, но один из награжденных отказался от «премии» под тем предлогом, что отпуск он предпочитает проводить дома. Вторая половина нашей группы, которую никто такими вещами, как сафари в Кении, никогда не премировал, долго не могла поверить, что кому-то вообще такие премии могут вручать. Еще более фантастическим казалась сама возможность отказаться от такого путешествия в пользу телевизора. Но это уже тема для передачи «Необъяснимо, но факт» или для психологического триллера «Премия-2». Помните, в семидесятых вышла производственная драма «Премия» с Евгением Леоновым в главной роли. Там трудовой коллектив хотел от премии отказаться. Здесь сюжет можно было бы сделать более закрученным, так, чтоб зритель рыдал.

Хотя… Подойди к любому и предложи в ближайшие выходные бесплатно слетать, скажем, на Мадагаскар. Ведь не поверит, обидится, по морде надает. Потому как так не бывает. В смысле, так не должно быть. Но так бывает. Если прилежно работать и хорошо себя вести.

С нами летели муж с женой – Андрей и Наташа, которые намеревались в Кении отпраздновать свои дни рождения, а также Ирина – преподаватель меркетинга в одном из столичных вузов. Наташа решила маршрут, который я прислал на английском, перевести на русский с помощью автопереводчика. Результат получился потрясающим. Я думал, что только китайцы умеют делать такие смешные переводы, но оказалось, что компьютер может быть даже смешнее китайцев. Больше всего меня заинтриговал «укомплектованный лев». Что бы это значило, догадаться было невозможно. Оставалось только прибыть на место и самим во всем разобраться…
* * * * *

В 2005-м мы ездили по Кении нашим летом, то есть их зимой. Зима, даже африканская, накладывает отпечаток печали на всем: на людях и на пейзаже. А сейчас все по-другому. И люди красивее и приветливее, и полицейский в Найроби у памятника Джомо Кениятте уже не запрещает фотографировать. Найроби кажется не таким уж бандитским, а попрошайки – не столь агрессивно настойчивыми. Небо ясное, джакаранды цветут, марабу летают, флаги кенийские жизнерадостно трепещутся на теплом ветру над мавзолеем первого президента Кении. Даже Зиппи, с которым я переписывался по поводу автотранспорта для нашего сафари, оказался в конечном итоге женщиной. Симпатичной, чем-то отдаленно напоминающей Холли Берри. Она отвезла нас в гостиницу «Дубрава» (на местном наречии – “Oakwood”). Отель в подчеркнуто «старомодном» стиле в самом центре Найроби. Номера пахнут мастикой и старым деревом, потому как обиты темными деревянными панелями, по которым шныряют тараканы. Впрочем, через час целенаправленного геноцида посредством тапочек от наиболее крупных экземпляров удается избавиться.

Наше путешествие по Кении нам предстоит совершать на микроавтобусе “Nissan” c «выскочило крыша», как значилось в Наташином автопереводе. На самом деле это типичный для здешних мест safari-van, микроавтобус с поднимающейся крышей на подпорках, который приспособлен специально для того, чтобы пассажиры смогли смотреть на животных не через стекло, а как бы «вживую». И обзор лучше, само собой. На таких сафари-ванах в Кении путешествует добрая половина туристов.

В прошлый раз мы ездили по трассе Найроби-Кампала (через Найваша, Накуру и Эльдорет) на оверлендеровском грузовике. Нас трясло, мы подпрыгивали и зависали в воздухе, но всё-таки прелести кенийских дорог до конца не прочувствовали. Наверное, слишком далеко-высоко находились от их поверхности. Когда же после Найваша ровный асфальт закончился, началась пыльная, разбитая трасса, заполненная грузовиками. После Накуру мы свернули к озерам Богория и Баринго, но здесь нас ждало не меньшее испытание – километров за тридцать до озер грунтовку размыло дождями, мосты снесло, и нам чудом удалось окольными путями вырулить к месту нашей стоянки.

Палаток мы собой не брали, поскольку по большому счету во всех приличных кемпингах их можно попросту взять напрокат. С нами был повар Джозеф, который готовил нам еду трижды в день, и надо признать, что он своим кулинарным искусством на порядок превосходил своего коллегу, который стряпал нам полтора года назад. Разместились мы в аккуратном гостевом доме кемпинга “Roberts Camp” на берегу Баринго, включавшего три спальни, гостиную, кухню, санузел, террасу. Душевые стояли отдельно, как раз на пути к озеру, что затрудняло их посещение в темное время суток, поскольку хрюкание гиппопотамов разрушающе действовало на нервную систему…

Я то, как понимаете, человек привычный. Ну хрюкает бегемот в кустах – его право. Случаи, когда гиппопотамы давили туристов я уже описывал. По крайней мере один случай был как раз связан с посещением то ли душа, то ли, извините, сортира.
Обо всем этом я поведал своим компаньонам, новичкам в Африке… Вечером мы пошли на озеро. Посмотрели птичек. В траве бродили непуганые венценосные журавли, на верхушке дерева сидел задумчивый белоголовый орел-рыболов. Трещали желтые ткачики. Спала черепаха. Где-то в зарослях осоки гулко ухал и плюхался в воду бегемот. Почему-то он оставил свои фекалии на подпорках мостка, к которому была пришвартована моторная лодка. Наверное, метил территорию. Само озеро было неспокойно. Цвет вод его был грязно-коричневым. Смеркалось, и наступало время бегемотов.

… После ужина мы искали Южный Крест. Только спьяну можно искать Южный Крест в зените на экваторе. Вот Орион точно висит над нами в верхней точке – по его «поясу» моряки Тихого Океана справляли курс. Не помню, у кого возникла идея пойти прогуляться на озеро – там звездное небо должно быть лучше видно, кроны акаций не будут мешать. В тот момент я был в кратковременной отлучке по неотложному делу, и должен сказать, что когда дело было окончено, группа концессионеров уже вернулась назад в конфузии, поскольку их остановили суровые охранники с фонарями, и даже сам мистер Робертс орал с балкона своего коттеджа, чтобы они поворачивали назад, если не хотят быть затоптанными бегемотами. Действительно, когда мы с Андреем вернулись позже на то место, с которого их «развернули», он высветил фонарем розовую тушку бегемотика средних размеров. Его мамаша была где-то поблизости. Воистину, первый же день путешествия по Кении мог бы окончиться катастрофой, и что бы потом писали? «Командор» сидит в уборной, а его «подопечных» топчут разъяренные гиппопотамы! Страшная трагедия на озере Баринго! Смерть русских туристов в Африке!
Руководитель бросил свою группу и спрятался в сортире! Последний поход «Командора»… Ужас!

Ужас? Да нет, это жизнь… «Это Африка. Здесь всё по-взрослому, дружок!», как говаривал мой приятель Жорж Федин. Шаг влево, шаг право – и ты уже труп. За тем сюда и едут. За ощущениями. За экзотикой. За «экзотикой» в обывательском понимании. Потому как на второй-третий раз она уже не такой экзотичной кажется. Чувствуешь себя в Африке как дома… Но иногда это «чувство дома» дает о себе знать практически сразу. Срабатывает генетическая память или что-то еще – объяснить трудно. Под звездным небом в саванне снятся странные сны, иногда страшные. Не по сюжету своему, а из-за неожиданных появлений в них тех, кого не ждешь, кого давно забыл и на встречу с которыми уже не надеялся. Африка в Великом Разломе – это «сталкеровская» Зона. Сейчас нас здесь семеро. Шестеро только вступают в неё. Но я знаю, где я. И мне интересно наблюдать, как Зона медленно, но неодолимо втягивает в себя новых гостей…

На озере Баринго несколько лет назад был установлен своеобразный рекорд – за сутки было «зафиксировано» более 300 видов птиц. Т.е. в этих местах можно устраивать фотосафари на тему «кто больше сфотографирует птичек». С фауной неорнитологической здесь обстоят дела похуже. Плавая на лодке по озеру, мы видели макушки голов гиппопотамов, да еще за кормой проплыл маленький крокодильчик. Подплыв к одному из островов, мы наблюдали, как лодочник кормит рыбой орлов-рыболовов. Он подзывает их свистом, и они пикируют на шлепок рыбки о воду. На островах живут несколько семей масаев-нджемпс – маленькой группы масаев, чьим основным занятием является не разведение крупного рогатого скота, а рыболовство. Они подплывали к нам на крохотных лодчонках, сплетенных из бальсы. Есть на озере мистическое место – Остров Дьявола, куда местные жители боятся высаживаться. Мы тоже экспериментировать не стали, поскольку, как показывает история, африканские заклятия действуют и на неафриканцев тоже.

После обеда мы отправились на озеро Богория, которое по площади раза в три меньше, чем Баринго. Ни бегемотов, ни крокодилов здесь нет – вода Богории содержит соду, которая столь по душе фламинго. Эти грациозные птицы питаются рачками, которых их изогнутый и не очень грациозный нос фильтрует в тот момент, когда фламинго склоняется к воде. Чем питательнее «живой корм», тем розовее фламинго. Сейчас их на Богории не так много. Они тянутся вдоль озера тонкой прерывистой розовой линией. Это, конечно, не может сравниться с картиной озера Натрон с настоящим островом из розовых птиц посредине. Кенийской зимой (нашим летом) на озерах фламинго на порядок больше.

Когда Алена Свиридова снимала клип «Розовый фламинго», стоял ноябрь, и певица продрогла насквозь. Ей нужно было ехать сюда, на Богорию. На юго-западном берегу озера бьют кипятком гейзеры. Вода стекает в озеро ручьями, над которыми стелется пар – вода в них практически не успевает охладиться. Опустила бы Свиридова ножки в ручеек богорийский, и всё было бы путем! Кипящая вода светится изумрудным светом, который исходит откуда-то из преисподней.

Мы приезжаем на Богорию днем, в разгар жары, поэтому до вечера особо не рассчитываем на то, чтобы увидеть много животных. Их здесь и вправду немного по сравнению с другими, более известными национальными парками. У берега пасутся импалы, антилопы Томпсона и Гранта. В придорожные кусты буша упрыгивают крошки дик-дики. Нашим дамам они определенно нравятся. Мне тоже: с детства питаю слабость ко всему маленькому и хорошенькому. Отсюда происходит моё чадолюбие и склонность к сюсюканью, отчего мои домашние иногда искренне удивляются, если папочка иногда начинает говорить настоящим, нормальным мужским голосом.

Но всё это мелочь. В прямом и переносном смысле. Я имею в виду дик-диков. То ли еще будет! Сейчас все считают дик-диков у дороги, а потом потеряют счет львам! Потом на антилоп вообще внимание не будут обращать! Сегодня радуемся даманам – зверькам, похожим на больших крыс, которые, на самом деле, являются дальними родственниками слонов. Потом уже настоящие слоны наскучат. Но все равно, детская радость от встречи с мечтой не улетучится.

…Параллельно Рифтовой долине с севера на юг тянется глубокая долина Керио. Её западный край поднимается высоким уступом, и становится несколько не по себе от мысли, что сначала надо спуститься в долину, а потом подняться на такую высоту. Но всё это скорее оптический эффект. Сама же Рифтовая долина или Великий Разлом начинается где-то в Сирии, продолжается рекою Иордан и по дну Красного моря врезается в Африку. Грубо говоря, поднявшись на западный край Разлома только и оказываешься в Африке – в геологическом смысле слова. Поскольку то, что восточнее – это еще азиатская плита. Из долины же Керио происходят, как говорят, лучшие кенийские спортсмены, т.е. атлеты и бегуны. Совсем недавно на олимпиаде кенийский пловец завоевал-таки хоть какое-то место, пусть и последнее. «Негры не обладают плавучестью!» Этот тезис, таким образом, было формально развеян.

Мы приезжаем в Какамегу тогда, когда небо вдруг затягивается тучами. Озеро Виктория совсем недалеко, оттого и дождит в этих местах чаще. Какамега ( http://www.kws.org/kakamega.html ) – крайняя восточная оконечность некогда громадного массива дождевых тропических лесов, который тянулся широченной полосой от Гвинейского залива до Индийского океана. В Кении, до глубины освоенной человеком, вырубленной, выжженной, вытоптанной, объеденной стадами коз и коров, Какамега – единственное напоминание о том, какой была Восточная Африка до прихода земледельцев-банту и скотоводов-масаев. Белые колонисты со своими фермами также постарались. Как бы то ни было, но степная Кения нам более привычна. Тем любопытнее Кения «нетипичная».

Сразу при въезде в парк нас встречают птицы-носороги. На территории Какамеги есть два кемпинга, один из которых – «государственный», т.е. принадлежит самому парку. На прямоугольной поляне стоят круглые «банды», т.е. хижины – глинобитные с крышами из тростника. Электричества в лагере нет, но по вечерам в «банды» приносят керосинки. В нашей «банде», которую мы занимали на пару с Денисом, недавно кто-то жил, о чем свидетельствовали маленькие фекалии. Чьи они, так я и не понял, поскольку не являюсь специалистом в области фекалий. Я знаю точно, что существуют коллекционеры фекалий разных животных; занятие это несомненно увлекательное и более гуманное, нежели собирание чучел, к примеру. Поскольку губить живые существа не надо. И ведь какую коллекцию можно собрать! От испражнений стрекозы до, извините, слоновьих лепешек!

Это было довольно неожиданно – ощутить такой холод там, где его меньше всего ожидали. В Какамеге ночью было промозгло и совсем не было комаров. Нас утро встречало прохладой, свежестью, радостным пением птиц и истеричными воплями обезьян, снующих по деревьям. В Какамеге самый «эндемичный» вид обезьян – Де Бразза, но их бородатые морды сложнее всего увидеть. Обезьяны эти получили своё полудикобразное имя в честь французского исследователя Африки Пьера Саворньяна Де Бразза (De Brazza). Браззавиль, кстати говоря, также в его честь был назван. Причем обратите внимание: на фото выражение лица у обезьяны и знаменитого колонизатора практически одинаково. Подробнее о человеке можно узнать на красивом сайте: http://www.brazza.culture.fr/en/index.html
Рядом с нашим лагерем резвились «голубые макаки», довольно крупные обезьяны, живущие на верхнем ярусе дождевого леса. У них над бровями такой валик, придающий этим обезьянам несколько суровый вид. Но самые красивые, конечно, это колобусы (гверецы). В поместье Джой Адамсон на Найваше они подходят к людям совсем близко. В Какамеге они не такие ручные, но тоже встречаются на достаточно близком расстоянии, причем большими семьями. Лес Какамега рассечен тропами, совершенно безопасными для самостоятельных прогулок, поскольку хищников здесь нет, хотя леопарда, как поговаривают, несколько лет тому назад встречали. На одной из троп к деревьям привязаны таблички с их названиями на латыни и на местном наречии. Это место называется «Арборетум» (т.е. «Ботанический сад»). Самое интересное здесь то, что можно проследить все стадии поглощения фикусом дерева «носителя». Т.е. обезьянки кушают плоды фикусов (панданусов), потом с их фекалиями косточки фикусов оказываются на других деревьях. Фикус-паразит прорастает, отпускает корни, и постепенно обволакивает несчастное дерево, как бы затягивая внутрь себя.

После того, как мы совершили поход по лесу, мы вышли к смотровой площадке, откуда можно было обозреть всю Какамегу. Потом прошли к водопаду и через час вышли к нашему лагерю. Немного отдохнув, я отправился снова на ту же тропу, дважды распугав при этом стайки местных ребятишек, которых родители посылают за плодами и корой лечебных деревьев и кустарников. Солнце клонилось к закату, кроны деревьев сотрясались от прыжков рыжих мартышек и черно-белых колобусов, а в солнечные пятна на бурой тропе приземлялись бабочки. Воздух был недвижим, ровен и спокоен, как в раю. Я долго стоял у пандануса, раскинувшего свои корни-лопасти на дюжину метров вокруг. Я всегда любил лес и одиночные рассветно-закатные прогулки по нему. В лесу время безгранично, ибо оно растворяется в его запахах. Можно мысленно перенестись на сто и на тысячу лет назад. Можно проткнуть носом «ноосферу» и ненадолго высунуть туда голову. А здесь и теперь, перед этим могучим деревом, я ощущал величие природы, и будто кто-то стоял позади меня и что-то шептал через плечо на неизвестном, но очень древнем языке.

Я знаю, что схожу с ума кончу век в смирительной рубашке. У меня прогрессирует временной кретинизм и дает ростки кретинизм пространственный. Я живу как бы в двух измерениях, которые постоянно борются между собой за право считаться «настоящим». Далекие места кажутся совсем близкими, как будто я только вышел из дому для того, чтобы совершить короткую прогулку. Чужие места кажутся родными, а незнакомые – знакомыми.
И этот лес какамегский… какой-то наш, подмосковный. Там, дальше, будет просека, а за ней дачный поселок, из которого будут доноситься родные голоса. Ностальгия. Но почему приступы её настигают именно здесь, в Африке?

Не будем заранее терзаться сложными вопросами. Других тоже начинают сны странные мучить. А нам дальше ехать надо…

А чем дальше, тем красивее. Дорога из Какамеги в Накуру проходит чайных плантаций, вздымающихся зелеными волнами. Кенийский чай считается одним из лучших в мире, и не стоит даже упоминать лишний раз, кем и для кого он был «доместицирован» в Кении. Сейчас на чайных плантациях трудятся уже не индусы, а кенийцы, но заварные пакетики с кенийским чаем неизменно находятся в номерах приличных отелей Британии.

Мы останавливаемся в Накуру в недорогой гостинице «Женевьева». Въезд в национальный парк находится на окраине этого благополучного города. По сути, это большой «городской парк», просто населенный зверьми. Именно такое впечатление производит парк, если обозревать его сверху, со смотровой площадки. Внизу – спокойное царство дикой природы, а за деревьями – дома, антенны, шум шоссе. В Накуру дикая природа отгорожена от человека; в других местах не так.

Сейчас «не сезон» фламинго. Их здесь насчитывают летом (их зимой) до полутора миллионов. Я эту феерию застал в 2005-м. Сейчас птиц раза в три меньше. Мы въезжаем в парк в три часа пополудни, в тихое время, когда туристов в Накуру мало, впрочем, как и животных. Попадаются буйволы, зебры, импалы, и лениво бредет куда-то белый носорог. Встречаем семейство жирафов. Однако дальше нас ждет сюрприз – целый прайд львов, которых в Накуру не так много, как в Масаи Маара. Вообще так получилось, что львов мы видели практически везде на своем маршруте, даже там, где встретить их трудновато. Накуру хорош своими относительно небольшими размерами, так что зверям тут трудно уж совсем «затеряться». Провожал нас Накуру удивительно красивой игрой цвета «режимного света»: на фоне черных туч - освещенные закатным солнцем деревья эуфорбии на холмах, подступающих к озеру с востока. Чёрное, изумрудно-зеленое, золотое… Мечта фотографа!

ЧИТАЙТЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ!