Укомплектованный лев или Премиальная поездка в Кению. Часть 2.

… Однажды, во время диспансеризации, мне врач-офтальмолог посоветовал не жениться на высоких девушках. Говорит, что у высоких зрение плохое. Но вот наша Мила – волейболистка. Рост у неё – соответствующий, но вот зрение, тем не менее – как у орла. Когда едем по саванне или по масайской степи в машине «с выскочило крыша», Мила замечает зверей быстрее, чем мы успеваем свое зрение настроить.

Масайская степь носит русское название, потому что Steppe – степь по-немецки, а немцы взяли это слово у нас, и позднее ввели это понятие в подвластной им Танганьике. Масаи вообще оказались меж двух огней во время Первой мировой войны – искусственная граница разъединила эту этническую группу на два лагеря, британский и германский. Впрочем, использовать масаев в качестве «боевой силы» никто из империалистов не решился, резонно рассудив, что давать этим людям в руки современное оружие опасно.

Животные в масайской степи не знают границ – антилопы гну и жирафы начинают попадаться на нашем пути уже километров за тридцать до официальных границ парка. Это очень хорошо: мы выходим из машины и фотографируемся на фоне длинных пятнистых шей. В национальном парке вряд ли нам это позволили. А так на память – снимок с жирафом! Львиные хвосты с кисточками в траве, увы, не мелькали.

Не разгружая вещи, мы отправляемся на гейм-драйв. Сейчас, в феврале, копытных в парке относительно немного, их нашествие начнется в августе и сентябре, во время Большой Миграции. Попадаются топи, немного гну, газели Гранта и Томпсона, а также импалы. Маячат слоны. Под вечер подъезжаем к кустарнику в котором живет львиный прайд. Где он расположен, объяснять не буду, поскольку место это настолько облюбовано туристами, что просто диву даешься, как львы всё это выдерживают. Это ж какую стойкую психику надо иметь! Помните, как во времена гуситских войн в Чехии армия Яна Жижки располагалась «табором», то есть расставляла повозки кругом, создавая своеобразную передвижную крепость? Нет, наверняка уже не помните; давно это было… Но всё равно, представить себе это можно. Так вот, таким же «табором» миниваны с «выскочило крыша» окружают несчастного льва, который всего-то прилег отдохнуть. Чтобы к нему подъехать, надо буквально стоять в очереди. Но на следующий день нам повезло гораздо больше: мы получили эмоций сполна, и при этом почти «без очереди».

Ночевали мы в отдаленном кемпинге «Мбеле Кения», который принадлежит семье масаев. В кемпинге стоят стационарные палатки на платформах, в душе всегда горячая вода. Места здесь тихие – оверлендеры на своих грузовиках и VIP-туристы сюда добираются редко. В овраге, размытом дождями, попадаются кварциты с вкраплениями золота, так что при желании и избытке времени можно разжиться золотишком в достойном количестве. Если провести здесь хотя бы полгодика…

Только выехав на «большую тропу» узнаем, что только что тут видели леопарда. Это большая удача, особенно для наших «новичков» - счастье увидеть с первого раза в Африке всю «Большую пятерку» (слон, носорог, буйвол, лев, леопард) выпадает не каждому. Но теперь леопарда нашего надо как-нибудь догнать, выследить, а слух-то идет, ползет по степи, и автобусы с туристами ищут, рыщут… Наконец у поворота дороги мы встречаем три минивана, ощетинившиеся длинными объективами фотокамер. В желтой траве что-то маячит, чей-то хвост непонятных очертаний резко вздымается, и так же неожиданно исчезает. Наступает тишина. И вот это темное и непонятное движется прямо на нас, превращаясь в сосредоточенную кошачью морду. Мы отъезжаем на поляну, предугадывая траекторию движения заветного зверя. Леопард выходит на поляну и неторопливо пересекает её, прямо перед нами. Всё. Свершилось. Почетный список закрыт, и как! Не спящая кошка на дереве, а «настоящий», бодрый леопард, шествующий в трех шагах от тебя.

Со львами вышла такая же красивая история. Покружившись в полуденный зной в кустарнике и «зафиксировав» парочку спящих львов, мы «вышли» на львицу со львенком. Спешить нам было некуда, и мы стали ждать. Наконец, спустя примерно полчаса, мы дождались папы малыша, чья грива показалась из-за кустов в полутора метрах от нашей машины. Так получилось, что я оказался ближе всех к «царю зверей». Он вышел из-за кустов, развернулся к нам и недовольно посмотрел. Наш водитель дал задний ход, освободив дорогу. Попозировав еще минуты две, лев развернулся и пошел вслед за мамашей с дитём, которые к тому времени удалились в степь. В последующие полчаса мы наблюдали любовные игры львов с соответствующими и подобающими обстоятельствам последствиями, повторяющимися несколько раз.

Мы были удовлетворены не меньше чем лев, и в этот день Африка преподнесла нам еще немало подарков: гепарды на охоте, взбесившийся слон, чудесный закат, море газелей, масайские жирафы, безумное звездное небо. Похоже, оно нам явно благоволит…

Про то, как заезжали в деревню к масаям, подробно рассказывать не буду. Все туда заезжают, ибо мимо не проехать. Их поразила Мила, и они приглашали еще раз к ним приехать и пожить прямо у них в глинобитных хижинах. Мы и не думали отказаться, так что как соберемся – сразу сообщим, чтобы успели к нам все желающие присоединиться.

Про масаев идет дурная слава, что они в 1886 году «замочили» немецкого исследователя Африки Густава Адольфа Фишера из Гамбурга. Фишер был опосредованно связан и историей российских исследований Африки, настолько опосредованно, что об этом можно было бы и не упоминать вовсе, токмо ежели из чувства справедливости. Дело в том, что в это самое время он был послан на поиски пропавшей экспедиции В.В.Юнкера, затерявшегося где-то в Южном Судане (подробнее об этой драматической эпопее читайте на странице http://www.geografia.ru/emp2.html ). До Юнкера он так и не добрался, так как в районе озера Найваша его остановили масаи и развернули обратно. Фишер вернулся на Занзибар и отбыл в Гамбург в расстроенных чувствах, где и умер. Очень символично, что открытый им длиннохвостый попугай был назван «Вдовой Фишера» (vidua fischeri). Но настоящая заслуга Фишера состоит в том, что он впервые доказал, что, Рифтовая долина пересекает всю Восточную Африку. В 1882-1883 годах он исследовал район озера Найваша; в его честь названа скала в национальном парке «Хелс Гейт» (Ворота Ада), что к югу от озера. А мы селимся в лагере «Fisherman camp», что тоже немножко созвучно, хоть и отлично по смыслу, так как здесь речь идет всё-таки о рыбаке, а не о немецком орнитологе.

Этот кемпинг считается одним из лучших на Найваше. Есть бар, бассейн, ресторан; можно селиться в домиках, а можно взять напрокат палатку. Вечером на берег озера выходят гиппопотамы, и их можно наблюдать, направив свет фонарей. Соседний ресторан также старается для посетителей, высвечивая бегемотов прожекторами. Место здесь очень здоровое, мало комаров и нет малярии. Вокруг Найваши с 1930-х годов массово селились белые колонисты, создав в конечном итоге «Happy Valley» - Счастливую долину – островок полного благополучия в неоднозначно благополучной Кении.

Мы проводим на Найваше две счастливые ночи, поскольку нам предстоит поход на кратер Лонгонот.
Этот кратер идеальной формы остался после извержения вулкана, произошедшего около полумиллиона лет назад. Извержения вулканов внутри Рифтовой долины раздражали и пугали наших далеких предков, и кто знает, - может быть давали им дополнительный толчок в прямом и переносном смысле к дальнейшему расселению по белу свету.

Кратер Лонгонот невысок – 2777 метров над уровнем моря, что относительно средней высоты кенийских нагорий совсем даже невысоко. Подъем на Лонгонот считается развлечением для публики средней физической подготовки. На кромку кальдеры можно подняться за час с небольшим. Вместе с нами идет большая группа французов, включающая стариков и детей. Мы взбираемся на край кальдеры первыми, но это отнюдь не повод для торжества. Подниматься на Лонгонот нелегко не из-за высоты или крутизны, а из-за сыпучести его склонов, что превращает спуск с Лонгонота в настоящий кошмар. Поэтому хочу дать совет: идите на Лонгонот только в обуви с шипами, в штанах, которых не жалко (возможно скольжение вниз на попе), и главное – никогда не ходите на Лонгонот в дождь! На горе Кения было проще – там камни, валуны, так что даже в дождик можно идти относительно спокойно.

Кальдера Лонгонота имеет окружность порядка 9 км, но она крайне неровная, с множеством трудных подъемов и спусков, так что поход вокруг кратера может занять около трех-четырех часов. Внизу кратера – заросшая плотным кустарником круглая «долина», в которой живут леопарды. Да, да! Мы видели его следы! Он шел за антилопой, а потом произошла короткая схватка, в которой наверняка победил леопард. Об этом поведали нам следы обоих животных на нашей тропе. Сама тропа «прорублена» по кромке кальдеры; иногда она безбожно сужается, образуя глубокое «ущелье», иногда её низкие «бортики» только чуть поднимаются над кратером и краем вулкана. По дороге попадаются громадные зеленые кузнечики.

С Лонгонота мы спустились еле живые. Кремы от солнца никому не помогли. Я помазался с утра кремом после бритья, так там, где был он намазан и где сошел потом, вернее, слился вместе с потом на Лонгонот, осталась красная полоса. Посмотрелся в зеркало и решил, что это очень даже стильно получилось!

Другие участники восхождения смотрелись не столь стильно. Кое-кто от солнца даже распух, и, учитывая то, что на завтра был запланирован отлет на родину премированных членов нашей импровизированной экспедиции, их возвращение в родной офис в таком виде могло бы произвести панику. Согласитесь, что сначала премировать лучших сотрудников поездкой, а потом получить их в таком виде было бы обидно… Но тем не менее, к полудню следующего дня мы оказались в Найроби, в ресторане «Карнивор». Это был наш прощальный обед, но в разгар его к нашему столу ссыпались официанты «Каринвора» в пестрых жилетках и плоских шляпах, поставили на стол торт и грянули «Jambo! Jambo, bwana!» - это означало, что день рождения Андрея Российского не был забыт.

За время нашего отсутствия в Найроби рядом с нашей гостиницей успели поставить памятник национальному герою Кении – «генералу» Дедану Кимати, лидеру освободительного движения Мау Мау, который был повешен англичанами ровно 50 лет назад. Вокруг нового монумента денно и нощно толпится народ. Что-то мне подсказывает, что людей более всего привлекает золотая книга за толстым стеклом. Интересно же, в конце концов, насколько стекло прочное…

Нас осталось четверо – я, Ирина, Наталья и Андрей. Ведет наш микроавтобус тот же Саймон. Мы едем дальше на восток, в сторону Индийского океана. Дорога от Найроби до национального парка Амбосели занимает чуть более четырех часов. Саймон сказал, что Амбосели знаменит прежде всего двумя вещами – Килиманджаро и пылью. Килиманждаро пока не видно – гора затянута облаками, а вот пыльные облака над стадами бегущих зебр видны издалека. Очень сухо. При этом постоянно дует ветер, который гонит со своей вершины Килиманджаро. Въезжаем на территорию кемпинга, который представляет собой огороженную территорию прямо в саванне, с одиноко стоящими санузлами и душевыми кабинками. Разбиваем наш палаточный мини-городок под тенистой акацией. Тут же ставим столик и стулья, вешаем фонарь.

Выезжаем на «вечерний гейм-драйв». Попадаются зебры и слоны. Озеро Амбосели, болота Энконго Нарок и Олокения дают приют множеству птиц, так что любителям орнитологии советую посетить Амбосели обязательно.

Ночью я гулял под звездным небом, что является вообще моим любимым занятием. Под соседними акациями светили огоньки костров. Звенели цикады и Млечный путь. Генная память начала прорываться где-то в районе гипофиза. Это «зона» начала своё магическое действие. Это не Кайлас, конечно, но кто-то невидимый всё равно настойчиво дергает за струны твоей души.

…Утром на рассвете отправились «ловить» Килиманджаро без облаков. Гора открылась во всей красе примерно на полтора часа, затем скрылась снова. Но она не оставила нас – в течение всего дня, по мере удаления от Амбосели, белая вершина то и дело появлялась над облаками.

Мы отправились в парк Западный Цаво. Задерживаться тут мы не решились из-за жары, да и жгучего желания поскорее добраться до моря. Ко всему прочему, Западный Цаво мал, и примечателен скорее ландшафтами, нежели животными, которых здесь, в колючем буше, надо еще поискать. Мы проезжали через черные лавовые поля Шетани (Шайтана), над которыми висела белая шапка Килиманджаро и остановились у источника Мзима. Это место воистину чудесно. Чистая, прозрачная вода серебристого цвета, в которой плещутся гиппопотамы. Обычно эти создания ассоциируются с мутными водами африканских рек и озер, вбирающих в себя цвет красноватых берегов. На озерке, стоит круглый павильон, нижний ярус которого находится под водой, и сквозь стекло можно наблюдать за рыбами и, если уж очень сильно повезет, за шествием бегемотов под водой.
Есть там и крокодилы; мы наблюдали, как один из них лежал с раскрытой пастью прямо под маленьким водопадом, очевидно, в ожидании попадания в неё маленьких рыбешек. Наверное, раньше рай так выглядел, как источник Мзима и окрестности. Правда, там, как говорят, никто никого не кушал.

На территории Западного Цаво находится небольшой резерват черных носорогов. Место это дивное по красоте, как и весь Западный Цаво. Сочно-перечная краснота проселочных дорог, ярко-зеленый кустарник, тучи белых мотыльков, птицы с ярким оперением. Носорогов мы так и не увидели, зато дважды повстречали забавные семейства бородавочников и шустрых цесарок. Вечер явно удался. Ко всему прочему, увидели на берегу небольшого озерка прайд львов, которых в Цаво вообще-то много, но вот повстречать их на просторах этого парка, заросшего труднопроходимым бушем, не так уж легко. Кстати говоря, именно в этих местах, в пору строительства железной дороги из Момбасы в Кампалу, львы съели наибольшее количество народу – около двухсот. Выволакивали из палаток ночью, даже из вагонов поезда (разумеется, не на ходу). Призрак и Тьма отсюда родом, из Цаво.

Восточный Цаво занимает громадную территорию, причем для бескорыстных любителей животного мира открыта его южная часть. К северу от реки Галаны промышляют корыстные любители, то есть браконьеры, прежде всего из близлежащего Сомали. Урон, который они нанесли природе в 1980-х и 1990-х годах огромен, а посему была открыта охота на самих браконьеров – по подозрительному человеку с ружьем теперь открывается огонь на поражение без предупреждения. На самом деле, как мне думается, гораздо большим спросом пользовались бы лицензии на отстрел браконьеров, чем на убийство животных. По крайней мере, мне охота на браконьеров кажется интереснее и гуманнее.

Мы едем вдоль реки Галаны и уступа Ятта, то есть пересекаем Цаво прямо с запада на восток. Становится все жарче и жарче, и раскаленный воздух безжалостно врывается через открытый люк. На нитку реки Галаны нанизаны живописные пальмовые оазисы. Попадаются антилопы геренуки с длинными шеями, делающими их отдаленно похожими на лам. Мы подъезжаем к водопаду Лугард. Сам каскад воды не впечатляет, в отличие от созданного им изумительного ландшафта – плавные линии, изгибы, заводи, озерца в массиве полосатого камня. Недалеко «пасется» одинокий слон. Он кирпичного цвета, под стать цавосской пыли. Мы встречаем еще стадо слонов, принимающих грязевые ванны. Им тоже жарко, как и нам, но мы, по крайней мере, едем на курорт…

Мы выезжаем из Цаво и спускаемся по гигантской лестнице грунтовой дороги, ведущей в Малинди, проезжая по густонаселенной местности, среди оживленных деревень в тени манговых деревьев и кокосовых пальм. Вот там, в просвете между домами, мелькнула голубая полоса. Всё, мы приехали. Индийский океан.

Малинди – маленький итальянский курорт, полный выходцев с Аппенин в шортах и соломенных шляпах, а также негров-альфонсов, обслуживающих европейских дам, не нашедших взаимности у себя на родине. Впрочем, объективности ради надо признать, что местные профессиональные «мачо» действительно дают фору европейским изнеженным хлюпикам (заметьте, «европейским», а не русским, ибо если бы русские мужики не пили по-черному, то черных собратьев переплюнули бы давно). Почему итальянцы облюбовали именно Малинди, не совсем понятно, однако завозят сюда итальянцев в большом количестве прямыми чартерами из Италии. В городе большинство вывесок и меню в ресторанах – на итальянском языке, который здесь в буквальном смысле «второй после английского».

Мы поселились прямо на территории Национального морского парка, в бунгало с вентиляторами по 15 долларов за ночь. Правда, если приезжать сюда надолго, то лучше со своей едой и поваром, так как в пределах двух километров нет никаких экономичных вариантов поесть. Нам приходилось нанимать «тук-тук» (мототакси) и ехать в центр Малинди, чтобы поесть и запастись питьевой водой.

Для того, чтобы оценить Морской парк, нужно было нанять лодку на три часа. Мы отплыли на полмили в открытое море к рифу и плавали там с маской. По правде говоря, риф впечатлил не особо. Потом было купание на песчаной отмели, которая образуется после отлива. Туда еще привезли группу кенийцев откуда-то с нагорий, и было занятно наблюдать, как они бултыхались на мелководье в спасательных жилетах – жители африканской суши патологически боятся воды, всегда представлявшую для них постоянную опасность (крокодилы, паразиты и т.п.).

В процессе купания с Натальей и Андреем злую шутку сыграл «синдром отпускника», в результате которого у обоих случились сильнейшие солнечные ожоги, и даже мне, старательно избегающего длительного контакта с тропическим солнцем, было всю ночь как-то нехорошо… Что поделаешь: море лечит – солнце калечит. Постом выяснилось, что я провалялся в кровати под противомоскитной сеткой порядка 17 часов, подавляя навязчивый порывы своего организма встать и пойти за едой.

… В Малинди есть две достопримечательности, связанные с историей Великих географических открытий. Это прежде всего первая, очень скромная, португальская церковь под крышей из пальмовых листьев, во дворе которой похоронены моряки из команды Святого Ксавье, плывшего в Индию в 1542 году, и белый столб из ракушечника, из которого торчит небольшой белый же крест. Оба сооружения относятся ко времени посещения Малинди Ваской да Гамой в апреле 1498 года. Как известно, Васко был очень радушно принят тогдашним султаном Малинди, предложившим португальцам того самого лоцмана, который и привел их корабли в Каликут, завершив тем самым эпопею поисков морских путей в Индию. Тот белый столб носит с тех пор название «Столб да Гамы», хотя, честно говоря, его уже переносили с места на место, и вряд ли в первоначальном виде. Тем не менее, символ есть символ, и мы, несмотря ни на что, «поклонимся великим тем годам».

На выезде из Малинди в сторону Момбасы, недалеко от Ватаму, лежат руины суахильского города Геде, покинутого жителями по непонятным причинам в XVIII веке. Это одни из самых живописных развалин городов, которые я когда-либо видел. Остатки стен жилых домов, дворцов и мечетей разбросаны посреди баобабов и оглашаются криками обезьян. Есть во всем этом что-то киплинговское. Остается только поискать сокровища – сундуки с ракушками каури, например.

…Тем временем пришел черед дня рождения Натальи. Мы справляли его при свечах в лучшем рыбном ресторане, который носит название “Old man and thе sea” – «Старик и Море». Удивительно, но даже здесь, на краю земли, нам удалось найти место, где помнят и чтут А.С.Пушкина, и даже ресторан назвали в честь героя его сказки. Воистину, кто ищет, тот всегда найдет именно то, что ему нужно, даже если другие думают, что нашел он не то, что искал. Главное – твердо верить, что нашел свою «аномальную зону» и свою Золотую Рыбку.




Николай Баландинский, 2007 г.