Увидеть Хиву и вернуться обратно

Владимир Кубанцев, 42 г.

УВИДЕТЬ ХИВУ И ВЕРНУТЬСЯ ОБРАТНО

Отзыв об одной поездке по Узбекистану, май 2007 г.




Двадцать лет назад, топая солдатскими сапогами по пыльным раскаленным камням казахской полупустыни, представлял я себе древние азиатские города и караваны верблюдов на фоне знойного марева. Два года, проведенные в военном ПВО-шном городке у Балхаша, в оазисе, которого и сейчас нет ни на одной доступной карте, не сумели превратить меня в “трезвого материалиста”. Разгоряченное лицо обдувал горячий южный ветер, а душа моя, затаившаяся под армейским сукном, ждала нового и стремилась на волю.

До среднеазиатской экзотики очередь дошла далеко не сразу… Из памяти на бумагу перекочевывали названия легендарных городов, нанизанных на нитку Великого Шелкового Пути. После походов по библиотекам остались самые-самые: Бухара, Самарканд, Хива. Особенно привлекала Хива. О ней мало кто знает, особенно, как я понял, в России, а ведь это чуть ли не самый цельный из сохранившихся памятников. Что называется - “Старый город” - как он есть. Там все компактно, все обозримо.

Первая, не совсем удачная вылазка, последовала в апреле 2005-го. Планировалось по ж/д заехать с севера, с пересадкой в Петропавловске-Казахском. Добраться до озера Балхаш, “катапультироваться” на ст.Сары-Шаган и добраться до Приозерска – проведать место службы. Далее пробиваться в Узбекистан через Чимкент и, проехав через республику вдоль Амударьи, возвращаться домой через Саратов. Однако, как раз в это время Узбекистан вводил для россиян загранпаспорта, (которого у меня не было) и мне суждено было выполнить только первую часть своего плана.

Вторая попытка должна была завершиться “походом на Хиву”, с помощью того же поезда уже через Саратов, мимо Астрахани через Казахстан до г.Нукус. Далее - как получится - до места. Денег на все про все было 11 тысяч рублей. И в эту сумму требовалось уложиться. На дорогу из родного Краснодара и обратно ушло больше восьми, тысяча с небольшим покрыла расходы на проживание. Я бы сказал, что это был своеобразный финансовый эксперимент: увидеть Хиву и… вернуться обратно. Когда я на финише худой, но счастливый сошел на вокзале родного города, у меня в кармане оставалось как раз 9 рублей на последнюю пересадку - “маршрутку” до дома.




ДОРОГА НА ВОСТОК


Накануне выезда я добросовестно облазил Интернет, напитываясь информацией об Узбекистане, о местных нравах и обычаях. Сообщения о повальных обысках и коррупции азиатских таможенников меня уже мало удивляли. Пару лет назад я сам прошел через стандартную “подставу” в Петропавловске. Российские поезда там идут транзитом через небольшой казахский “выступ”, и все сходящие в городе для пересадки на местные поезда, автоматически становятся нарушителями, не заполнившими таможенные декларации. Короче, после очень тщательного личного обыска, интернациональный русско-казахский коллектив предложил мне на выбор: или 3 дня за решеткой до прихода судьи в понедельник (была пятница) и официальный штраф, или тысячу русских рублей “отступных”. Надо сказать что, местные таньга популярностью не пользовались. После получаса торгов сошлись на десяти долларах.. .Может быть и стоило пойти на принцип и отказать вообще, но формально - по нарушению- они были правы, административные штрафы велики, а ставить выстраданное путешествие под удар в самом начале глупо. Также надо отдать таможенникам должное – классический грабеж отсутствовал, т.е. все деньги после пересчета были возвращены и вопрос о “бакшише” решался исключительно путем переговоров. Бог им судья…

Дальнейшего развода на деньги я избежал, взяв в билетной кассе бланк иммиграционной карты и отметившись у погранцов здесь же на вокзале.. Пять дней можно было обходиться без регистрации. За просрочку большой штраф несколько тысяч российских рублей. Мораль: обо всех возможных нюансах пересечения границ узнавайте обстоятельно и не ленитесь перепроверять. Специально вас информировать никто не будет – наоборот, сознательно промолчат, подставят и начнут “доить”!

В этот раз ситуация была другой. Казахстан мы пересекали транзитом, плюс въезд в Узбекистан – итого шесть таможен и погранцов. Было начало мая, худая сумка моя вмещала самое необходимое. Специально не взял мобильник, ценные вещи, кроме фотокамеры и подзорной трубы. Хотел часть денег взять на карте, да не успел ее сделать. На самый крайний – страховой – случай договорился с другом о возможном электронном переводе.

Поезд “Саратов- Ташкент” - единственный легальный транспорт, курсирующий по “амударьинской” ветке, на котором можно добраться до столицы Каракалпакии. Ходит раз в четыре дня. Плацкартный вагон – на удивление чисто и уютно, ковровые дорожки, кипяток без проблем. Проводники узбеки - нормальные ребята. Народу чуть больше половины. Пересечение границ очень удачное – вечером или утром, ночью спишь спокойно. Провиант носят по вагонам, в Казахстане появились менялы. И самая невероятная новость - осмотра багажа не было, таможенников мы видели мельком! Лишнее подтверждение, что в поездах серьезное “потрошение” сумок дело громоздкое и не реальное. Мои соседи, 2 узбечки из Москвы везли 2 таких баула, что лучше и не подходить.

Утро следующего дня встречали уже в казахских степях. Чем южнее, тем больше признаков опустынивания. На остановках выходил на перрон, с интересом вдыхал новые запахи, отмечал изменения в природе, готовился к аклиматизации.

И вот уже привычные пейзажи за окном: сначала степь с сусликами на задних ножках, потом верблюжья колючка с саксаулом и верблюдами, а потом и барханчики песчаные пошли. Кызылкумы, однако.

В Нукус поезд опоздал на пару часов, подъезжали уже в сумерках. Время тут на час перегоняет московское, но, проведя три дня в дороге, этого не замечаешь. Осмотрел вокзал – монументальное двухэтажное сооружение, но чего-то не хватает. Потом понял чего – пассажиров. Вокзал был сам по себе, а поезда и пассажиры сами. Полное отсутствие киосков, лоточной торговли. Никто не сидел в гулком зале ожидания, никто не склонялся над справочной, не листал страницы электронной справки. Последней попросту не было. Не было и привычных для Казахстана “дублей” на русском. На английском не было тоже, зато объявления и расписания на узбекском писались латиницей. Вокруг иноязычная непонятная речь Названия городов, станций, вывесок в обменниках улавливались иногда с трудом, иногда с улыбкой. Японская йена читалась как “ненаси”.

“Не нашим” был здесь очевидно и я – белый, не успевший еще загореть, с рюкзаком на фоне смуглых аборигенов с сумками и коробками. Впереди была ночь в незнакомом месте Но не ночевки в степи боялся я. Их было и до этого предостаточно, а за спиной у меня было все необходимое. Наверное, впервые так сильно почувствовал я себя одинокой душой, потерянной, заброшенной в пустыню на край Земли. Это был “стресс первого дня”, знакомый мне давно - с первых поездок в горы Кавказа. Вот когда не хватает рядом попутчика.

До Ургенча теперь надо выдвигаться на авто. Один из прохожих средних лет на вопрос “говорит ли он немного по-русски”, не без гордости подтвердил, мол, говорю и не плохо. Меня это порадовало. Однако, с автовокзалом и транспортом до Хивы напутал, посоветовав мне пригородную автостанцию в противоположном конце города. На самом деле нужный вокзал находился в километре, и если бы не сумерки я бы его мог увидеть с перрона через пустырь.

У меня было три дня до обязательной по закону регистрации. Поэтому ни о какой гостинице на ночь я не думал. Решил выйти из города вдоль железной дороги и переночевать в пустыне в спальнике. Я не боялся ни скорпионов, ни змей, ни ядовитых колючек. Опыт говорил, что природа при правильном поведении не обидит и даже прокормит. Если кого и бояться, то человека. Что может в чужой стране быть с одиночкой, у которого украли деньги и паспорт. А вокруг все было мрачно и не знакомо. Все настораживало. Наверное, так чувствует себя сбежавший заключенный. Так и кажется, что на тебя смотрят со всех сторон. Психика – великая вещь. Воистину, человек сначала умирает морально.

Пока двигался среди пяти-, девятиэтажек удавалось сохранять направление, а потом попал в такой “шанхай” с узкими, кривыми улочками, что если бы не паровозные гудки – не выйти бы мне оттуда до утра. Ночью накрапывал столь редкий здесь дождь, а по небу проносились тучи, иногда открывая звезды.


* * *

Утром на вокзале дежурный не поленился подняться со мной на второй этаж – автовокзал отсюда был виден как на ладони. Лишь полоса пустыни отделяла его от ж/д путей.

На полпути встречаю оборванного туземца подозрительной наружности. “Оке-е-е-й”, - тянет он, вдохновенно заглядывая в глаза. Похоже, что это первый попрошайка, встреченный мною. И черт меня дернул заговорить с этой чумой, уточнить насчет автобуса. Тот горячо стал доказывать, что ехать надо от центрального рынка - это была уже третья авто-версия. Оборванец, представившийся водителем грузовика, находящегося в ремонте, взялся проводить, а я на это повелся. В итоге этот “добрый самаритянин” выгреб у меня полпачки сигарет, проехал за мой счет на “маршрутке”, а затем потребовал, чтобы я, “как гость” угостил его пловом! Вместо этого за “ценную информацию” я передал провожатому 1 тысячу сум и едва избавился от него под злобное сверкание глаз и воинственные требования дать еще. С тяжелой душой, отставив правила хорошего тона, пришлось послать этого гада на***. Но главное, что я потерял два часа напрасно. С рынка в сторону Хорезма возвращались лишь автомобили, привозившие на рынок продукты, и это было ближе к обеду. В общем, правила поведения были скорректированы, а свой сентиментализм я, по возможности, затолкал куда подальше.

…Автовокзал порадовал меня признаками жизни. Людская толчея, таксисты, выносная торговля, чайхана, через площадь – душ, туалет. Особенности местной жизни – импровизированные переговорные пункты: проводной или мобильный телефон, вынесенный на столике прямо к посадочной площадке, свежие (или не очень) газеты и журналы, продающиеся вместе с хлебными лепешками или пирожками.

Очевидно, что автобусом по республике ездить гораздо дешевле, чем по “железке”. Вдобавок на внутренних ж/д маршрутах иностранцы должны, как я понял, переплачивать как и на самолетах. От Нукуса “Икарусы” и “Мерсы” идут на Самарканд (821 км, отправление15.00. билет 9000 сум), на Ташкент (1150 км, 12.00, 17.00, 13000 сум), Алма-Ату. В выходные появляются дополнительные “челночные” рейсы. “ПАЗики” и “ЛАЗы” курсируют в Ургенч (около 250 км, 09.00, 13.30., 2000-3000 сум) и Кунград (1500 сум). Кто хочет посмотреть остатки Арала, может съездить в бывший город-порт Муйнак (213 км, 08.50, 14.50, 2000-3000 сум).

На этом уникальном вокзале был даже официальный обменник, который, правда, не работал. Но курсы валют я переписал. В мае 2007 года за 1 доллар давали 1256 сум, за 1 англ. фунт 2508 сум, за 1 евро – 1709 сум, а за 1 японскую йену – 105 узбекских сум.

Какой-то “грустный” ПАЗик до Ургенча стоял на площади. Еще больше часа до отправления, но проходи, садись. Стоимость выяснил сразу у водителя – 3 тысячи сум (около 70 рублей). Для 250 км конечно очень дешево. Успел попить кофе в чайхане и узнать существует ли касса. Есть такая, иногда работает. Даже расписание висит: километраж, стоимость. До Ургенча 1600 сум Позже в автобусе хотел поторговаться до 2-х тысяч. Нет, только три. Поинтересовался ценою у таксистов. За одного просили 9 тысяч, но готовы были сбросить.

Едем… Народу не много. И вдруг начинаю понимать, что в этом автобусе не так. Верхние боковые стекла темные, занавески на окнах черные, черная же полоса по внешнему борту. Поворачиваю голову назад – точно - задняя дверь с торца и два коротких ряда сидений по бокам для “близких родственников”. Сомнений нет – классический катафалк. За музыкой тоже дело не стало. Почти сразу же водитель врубил кассету с чисто азиатской музыкой, и не выключал ее все 4 часа пути. Очень громко, тягуче и совершенно не понятно – как раз так, как из старых советских радиоприемников при настройке. Уже позже я узнал, что такая модификация автобуса пользуется популярностью у челноков.

Пару раз автобус стопили на милицейских блокпостах, но документы не проверяли. Хотя, ближе к Самарканду, я слышал, милиция ходит и высаживает бедняков, которые хотят пробиться в богатый город из самых отсталых районов республики

.Увидел Амударью, то, что от нее осталось. Берега широки, а мутная вода идет низко, не везде дно прикрывает. Это весной, а что же тут в конце лета? Страшненький понтонный мост. Рваные листы железа торчат туда-сюда. Пассажиры выходят, идут пешком. Небольшая торговля на берегу, пост ГАИ. Народ разминает ноги, тут же, едва отвернувшись, мужчины справляют малую нужду. А что прикажете делать? Растительности почти нет, спрятаться негде. Туалетов нет и подавно, так что это в пределах местных приличий.

Дальше постепенно пошли орошаемые районы. Мы въезжали в Хорезм. Пейзаж за окном изменился значительно. Вместо желто-серых красок пустыни с саксаулом и верблюжьей колючкой, потянулись ухоженные орошаемые поля, арыки, редкие невысокие лесополосы. Живописные группы женщин в цветастой одежде, декхане с кетменями трудились, не обращая внимания на полуденное солнце. Ослики-работяги, которых почти не видно из-за огромной арбы, тащат иногда целое семейство.

Вот и Ургенч – областной центр с развитой инфраструктурой. Здесь, как и в Нукусе, есть троллейбус. Более того, он ходит до Хивы. Значит я почти на месте.

На большом автовокзале настоящее вавилонское столпотворение. Множество посадочных площадок, рядом многолюдный базар. При этом никаких признаков касс и расписаний. Да и самого станционного здания я не нашел, как не искал. Похоже, что оно стало частью рынка. “Тролик” сюда не доходит, надо доехать на маршрутке.

Решил пообедать тут же, в одной из многочисленных закусочных под открытым небом. Немного местных денег у меня было. В поезде поменял по курсу 1:44. Здесь менялы ходят по рынку совершенно открыто с огромными пачками местных денег и сами предлагают обмен рублей (1:47) и долларов. По окончанию обмена, в знак полного удовлетворения, стороны слегка хлопаются ладонями с еще зажатыми пачками денег. Похоже, что это символизирует доверие.

Неожиданно вижу рейсовый автобус, отправляющийся на Хиву. Народу набилось много. Деньги собирали уже в дороге. Что то в районе 300-400 сум. Едем кое-как. Автобус “убитый”, водитель то и дело останавливается , что-то поправляет в двигателе. Доедем ли?

Начинает сказываться дорожная усталость, жара и отсутствие адаптации. Но цель, которая до сих пор казалась нереальной, была почти рядом – несколько десятков километров. Что это по сравнению с тысячами километров бескрайних степей и знойных пустынь?! Эти годы, прошедшие, но не утратившие желания УВИДЕТЬ своими глазами сказочный город, о котором я читал когда-то в детской книжке с картинками! И эта долгая дорога, и жизнь, прожитая до этого, и собранные знания, понимание того, куда мы стремились, все это должно было слиться в конце пути – только в Хиве и нигде больше. Больше всего я боялся тогда, что автобус вот-вот сломается окончательно - перед финишной чертой…




ЗДЕСЬ БЫЛ МАХМУД


“Махмуд-канатоходец”,- такую книжку мне когда-то в детстве подарил на день рождения отец. Почему именно “канатоходец” - непонятно. “Махмуд-Пахлаван” - личность на Востоке известная. Жил в Хиве в 13-14 веках славный малый, занимался ремеслом, преуспел в философии, прославился как воин и мудрец. Защищал обиженных, спас кучу народа из рабства… Сейчас мавзолей, носящий его имя – один из красивейших в Хиве.

В книжке были рисунки, в том числе уходящие вверх минареты с ротондами, напоминающие “шляпки” шахматных ферзей. Чья рука создала эту красоту, это изящество форм и целостность восточного стиля? Где еще встретишь такое? И те, в Европе, кто свысока смотрит на азиатов и их культуру, знают ли они, что человеческая цивилизация зародилась именно на Востоке.

А вообще я сам строитель. Не какой-нибудь бумажный проектировщик, а самый что ни на есть каменщик. Правда в наше время приходится все больше оставаться “кирпичником”, наверное, поэтому к настоящему дикому камню отношение исключительно положительное. А “крепостной” стиль со всякими контрфорсами, навесными башнями, куполами и бойницами – это вообще “вышка”!

И вот передо мной целый город. Город-крепость. Удивительно сохранившийся, заботливо отреставрированный. Он не рассечен современными кварталами, не обезображен типовой советской застройкой. В отличии от разбомбленной Бухары, его пощадила революция, не затронул приход армии Российского императора. .

Перед отъездом просматривал фотоальбом по Хиве (ленинградское издание 70-х годов) Восстановлено много! Заменены резные украшения из дерева, вновь вымощены камнем улицы На старых “фотках” даже насыпной вал стоит глиняным с разобранной кирпичной кладкой.

Первое, что видишь, двигаясь от остановки – крепостные стены, с чередою боевых башен. И бойницы сверху и форма башен с плавными “наплывами” в основаниях – все это свое, самобытное, зародившееся на Востоке. То что, удалось видеть в Европе – совсем другое.

Основной стройматериал облицовки города – желтоватый обожженный кирпич, который я для себя окрестил “хорезмским”. Материал превосходный во всех отношениях, поверьте на слово. Однороден, без лишних пор и трещин. Долговечен. Наверняка прекрасно пилится и тешется киркой. На декоративных фрагментах используют кирпич с глазурированной поверхностью (на минаретах) или изразцы-плитки. Последние потихоньку отваливаются, а кирпичики развалятся только вместе со стеной. Землетрясения тут, как я понимаю, не так уж и редки. Ташкент отстраивали практически заново. И хотя в Хиве минареты стоят за счет “раздутого” основания, видно чего им это стоит. Вершины некоторых клонятся, как стебли под ветром.

Купола, шатровые перекрытия крыш, арки - весьма удачный выход для строителей в условиях дефицита леса для кровли. Этот опыт здесь использовался и во время Великой Отечественной. Сейчас эти будущие балки выращиваются в неглубоких арыках, рядами из специальных видов прямоствольных деревьев вроде пирамидального тополя.

Смотрительница у входа в музей на сносном русском объяснила мне, что осмотр города, фотографирование - бесплатно. Семь тысяч сум стоит единый билет для посещения нескольких музеев. У входа в крепость, за отдельную плату, организуются также группы, в том числе с русскоговорящим экскурсоводом. Народ вообще вежливый. Предложили мне оставить в подсобке лишние вещи, за хранение денег брать не хотели. Вечером заученной фразой предложили подняться на минарет, а потом варианты ночлега в городе.

Ходишь по улочкам древнего города, и не верится, что за его стенами 21 век. Более того, вся обстановка, внутренний уклад, призваны показать, что город жив. В соседнем дворе тяжело опускается кузнечный молот, напротив, на “том самом” ткацком станке работает ткачиха в одежде “тех времен”. Шьют шапки, шубы, чеканщики наводят свой узор, в тандыре пекут хлеб – нан. Целые ряды торговцев сувенирами зазывают покупателей. Под деревом важно лежит ухоженный верблюд. Фотографа не видно, но он неподалеку. Может снять у верблюда, на верблюде, за верблюдом. Кроме того, внутри крепостных стен в глинобитных домиках реально живут местные жители. Заняты в туризме, сдают приезжим койки на ночь.

Особенно трогательно на фоне куполов и минаретов смотрится площадка , засеянная колосящейся пшеницей у крепостной стены. В разбежку по этом у своеобразному полю зеленеют деревья. Рядом – монументальный памятник Улугбеку – выдающемуся ученому и просветителю своего времени, погибшему от рук религиозных фанатиков. Здесь его чтят.

Отличают Хиву странные на первый взгляд клиновидные сооружения в основании наружной стены. Эти саркофаги – могилы бывших жителей города. Из-за близости грунтовых вод их приспособились размещать небольшими группами на валах у подножья бывшего земного дома.

. Местные дети ведут себя сдержанно. Похоже, что взрослые с ними работают, ругают за попрошайничество. Видя приезжих, они обычно говорят “Хело-о” и ожидают продолжения. Часто на этом все и заканчиваются. Но не всегда. Сам видел, как группу англоговорящих туристов охранял милиционер с дубинкой наголо. Стайки подросших детей крутились неподалеку. Один такой отрок занялся мною. Пробовал оторваться заявлением, что, мол, на английском плохо понимаю. Тогда он внимательно так посмотрел на меня, и с расстановкой произнес: “ А на русском, значит, понимаешь?” Что тут скажешь? Пришлось идти с ним покупать мороженое. Пока шли, присоединился еще один любитель сладостей. Долго жестами общались с “мороженицей”, которая успевала еще стыдить моих провожатых. Взяли “на троих”. Дети убежали, но не успел я устроиться на скамейке, как сразу же меня окружила целая толпа энергичных маленьких созданий. “Я ли тот дядя, который раздает мороженое?” Один чуть было не выхватил у меня камеру, намереваясь, очевидно, “сделать ноги” и заняться шантажом. С трудом отбился, но последнему все же пришлось отдать половину эскимо.

А было и по-другому. Я попросил двух проходивших девочек нажать на кнопку фотоаппарата, когда хотел сняться на фоне крепостной стены. Вскоре они догнали меня и вернули обратно мелкие доллары - старшие их поругали.

А вообще конечно впечатлений от первого дня – выше крыши. По-хорошему в Хиве надо пожить хотя бы дня три. Причем непременно встречать и провожать солнце. В это время город наиболее красив. Но оценить это можно, только увидев все своими глазами.


* * *

Последний троллейбус в Ургенч уходил в 18.30. Очень хотелось вернуться на нем. Вообще вне городов это смотрится экзотично. Кто ездил на подобном в Крыму, через перевал от Симферополя до Ялты, тот меня поймет. Без всякой давки, в опрятном и резвом “тролике” добрались до Ургенча. Кондуктор даже раздавал билеты с надписью “Хоразм-троллейбус”.

Но как же все переменилось во мне после посещения Древнего города. Я уезжал оттуда просветленный, с легкой грустью и надеждой вернуться когда-нибудь еще. Казалось, что после осуществления давней мечты, я оставлял в Хиве не только день прожитой жизни, но и часть себя самого. А еще – спокойное умиротворение. Как будто в театре подняли декорации, а за ними открылся следующий отрезок твоей дорожки под названием жизнь. Он был не сильно различим, вскоре терялся в тумане, но я понимал – это путь к следующей цели. И сейчас он открыт и мне понятен.

В Ургенче после безуспешных поисков полноценного телефона для международного звонка пришлось воспользоваться услугами телефонистки, позвонить домой. То ли народу не доверяют жать на кнопки, то ли поддерживают рабочие места для работников связи. А в целом город вполне современный, живой.

Тем не менее, усталость давала о себе знать, и пора было озаботиться ужином и ночлегом. В одной гостинице с меня как с иностранца причиталось 25 тысяч сум и я отказался, в другой ,похоже ведомственной, требовалось специальное разрешение. Таксист, покатав меня по городу и сняв 9 000 сум, устроил на ночь к бабушке, у которой нашли приют несколько студентов. Бабушке хватило 6 тысяч сум за ночь. По-русски она говорила плохо, медленно обдумывая каждое слово. Но студенты не говорили вообще! Не говорили они и на английском, даже очень плохом. Никак не мог к этому привыкнуть в начале. Нужно же было как то общаться. В конце концов, устав от безответных фраз, я, смеясь, пообещал им, что договорим, когда я выучу узбекский.




В ОЖИДАНИИ КАРАВАНА


. На следующий день я понял, что пора возвращаться. На автостанции натыкаюсь на раздолбанный ЛАЗ - автобус до Кунграда через Нукус. До Нукуса требуют уже не 2,5, а 5 тысяч сум. Сторговались на трех. Тут же водитель на клочке бумаги пишет номер места – это как бы билет. Сажусь – спинка безнадежно падает назад, на колени грустного узбека сзади. Выручила веревка, которая оказалась у меня в рюкзаке.

Специально сошел раньше – на автовокзале в надежде поменять деньги в единственном официальном обменнике, встреченном мною здесь за всю поездку. Глухой номер. По прежнему закрыт. На ж/д вокзале становится ясно, что на сегодняшний поезд Ташкент- Саратов я пролетаю. Отправление через три часа. Билетов нет. Нет обмененных денег и негде их здесь поменять. Нет так же и регистрации. Третий день истекает сегодня, и я не успеваю выехать из страны. А следующий “паровоз” только через три дня!

В голове – сплошная муть. Местный климат и отсутствие адаптации дает о себе знать. Начало мая – а жара как в Африке. Мой родной влажный приморский климат заменен сухим и резко континентальным. А тут еще с новоявленного Арал-кума ветер несет мельчайшую соляную пыль. Глотка слегка воспалена, на сохнущих губах выступает горький соляной налет. В этом легко убедиться, лизнув его языком. Если бы не специальный крем – уже бы потрескались. С минералкой не расстаюсь: пью понемногу и поласкаю рот. Без воды тут недолго протянешь.

Еще одна мрачная новость. Неделю назад здесь подорожали ж/д билеты. На окошке вывесили новый тариф. За счастье посетить РУ теперь до Саратова надо переплачивать чуть ли не вдвое. На перекладных особенно не доедешь. Автодороги дальше Кунграда нет. Там вроде добавляют еще вагон. Еще два международных транзитных идут, но билеты на них не продают, а отдаваться на милость проводников и таможенников последнее дело. Кроме того, замучаешься с разными деньгами. Кому, какими платить и где менять, сколько при этом терять? И кому, кроме нумизматов, нужны в России местные цветастые “тугрики”? А денег у меня и так в обрез.

Полез в записную книжку и еще раз вспомнил добрым словом интернетовские отзывы по Узбекистану. Две “советских” гостиницы “Ташкент” и “Нукус”. Первую не заметить трудно – неподалеку от центрального рынка на главной улице – 15 “зеленых” за одного с подселением. Готовы брать долларами, но не менее, чем бумажками по пять баксов. Вот так, один доллар тут уже не ценится! И менялы на рынках эту мелочь берут за полцены. Не хочешь вселяться? За ту же пятерку здесь сделают регистрацию для выезда – это такой маленький талончик со штампом отеля и днями проживания. Как я понял пятерка - за один фиктивный день.

До “Нукуса” - минут десять ходьбы. Но на одну треть дешевле. Там как раз достраивался вестибюль с крыльцом. “Вписали” за десять долларов, но пришлось их идти менять на сумы.

После решения вопроса с заселением и оценки оставшихся денег я решил дожидаться “ближайшего каравана”, - поезда, который отвезет меня домой. А в свободное время можно было заняться экскурсиями по городу и хоть немного посмотреть пустыню. К тому же меня подселили к прикомандированным русским авиаторам из Ташкента, и можно было общаться на родном языке.

На следующее утро, отоспавшись, приступил к процедуре обмена денег. В Узбекистане – это такой геморрой!!! Сделать это можно было на рынке (другого места я не знал). Банки были закрыты по случаю праздников, да и не меняют они рубли. Дело это было довольно гнилое и противозаконное Уголовный кодекс суверенной республики обещает до десяти лет тюрьмы. Но для меня – чтобы остаться здесь на неопределенное время - хватило бы и изъятия денег или их части. Я был один, наклонностей менял не знал, но выхода не было. Первым делом купил пакет побольше и с ним, за несколько подходов у одного и того же человека поменял на сумы все рубли. Потом, в гостинице еще пару часов пересчитывал толстые, стянутые резинками пачки. Точность была абсолютная, но объем этой денежной массы поражал воображение. Одно-, двух-, пяти-сотенными купюрами была составлена сумма в сто тридцать тысяч. У меня операция обмена заняла почти полдня. Сколько же потребуется времени кассиру, чтобы принять такие пачки?!

Но в ж/д кассе принимать эти деньги не торопились. Так, как я покупал обратный билет в этот раз, я не покупал его никогда в жизни! Сам процесс занял около часа в совершенно мрачном эмоциональном напряжении. Он являлся, по сути, базарным торгом. В роли продавцов выступали двое официальных кассиров и, как я понял, - “великий Гудвин”-скрытый от глаз станционный начальник. Разводка отталкивалась от заявления, что плацкартных билетов давно нет. Есть очень дорогие купейные. Потом пошли варианты с “место покажет проводник” и с дополнительным транспортом из соседнего города. Разговор то и дело прерывался запросами на вокзал в Кунград и “пятиминутками” у руководства. Между тем сумма неуклонно опускалась, но мне от этого было не легче. Все ощутимие замаячила перспектива зависания в этой соляной пустыне. Когда я уже всерьез подумывал кончать этот торг и завтра же сваливать в сторону границы, произошло очень радостное событие. Билет как бы нашелся. Более того, мне его готовы были продать. Правда итоговая сумма – около 120 тыс.- превышала переписанную вчера цену, а комиссионный сбор составлял треть тарифа(!), но листочка –то этого уже на окошке не было.

Нет, воистину на российских вокзалах такого не увидишь! Когда я вытащил из хозяйственной сумки пакет с деньгами, он едва пролез в окошко. Никакого счетчика купюр, увы, не было. Мне показалось, что женщины за окном сейчас передумают. Минут за восемь, в четыре руки со счетом было покончено. В итоге мне передали неправдоподобно тоненькую полоску бумаги. Скажу честно, пока не сел в поезд, я до конца не верил, что этот билет вообще настоящий.


* * *

Утром в отеле мне полагался завтрак “за счет заведения” После этого я обычно брал фотокамеру и бутылку воды и разгуливал по окрестностям. Три –четыре дня, на мой взгляд, хватает для первичной адаптации к подобным местам. Вода должна быть с собой обязательно, так же как и кепка на голове. Местные тоже носят с собой 1,5 л. баклажки и регулярно к ним прикладываются.

В Нукусе тоже было что посмотреть. Шикарный, круглый в плане музей Амир Тимур с куполом внутри парковой композиции изображен даже на тысячной (самой большой) купюре РУ. За рекой отовсюду видно недавно отстроенное медресе, живо напоминающее хивинские мотивы. Просторный административный центр, мечети, памятник Улугбеку. Все тот же светло-желтый кирпич в различных ипостасях.

В Узбекистане организована сборка автомобилей ДЭО. По городу носятся юркие миниавтобусики “Дамасы” – там 7 мест и для водителей не требуется пересдавать на автобусные права. По городу 200 сум. На единственный маршрут троллейбуса и на “ПАЗики” - 100. Развита система зазывал. На остановке шустрый малый (он же кондуктор) выскакивает на тротуар и громко приглашает на посадку, совершая при этом телодвижения, очень похожие на пассы регулировщика. Тратить бумагу и время на билеты тут не принято.

Гаишников я не видел вообще. Но ездят не наглее, чем в том же Краснодаре. Некоторые даже притормаживают перед “зеброй.”. Но на остановках – вечные заторы и “троллики” отчаянно сигналят, чуть ли не выпихивая прочь череду легковушек. В городе не увидишь обыкновенные скамейки. Дерево в большом дефиците. Да сидеть здесь и не принято. Народ активный, деятельный , в том числе пожилые. И симпатичный. “Лишних килограммов” не найдете – климат не располагает.

Что еще бросается в глаза – большая плотность на улицах, т.е. людей реально много. Такое я видел только в Москве. Вырождение им не грозит. Бомжей, нищих, оборванцев почти нет (видел двух за все время). Одеваются аккуратно, по возможности модно, следят за собой, голову держат высоко. И работать они готовы даже в самых тяжелых условиях. Когда закатится доллар – придет какой-нибудь объединенный юань или азиатский сум.

Отношение к русским – вполне дружественное. По возможности помогут, покажут дорогу. И обращение “брат”, “друг” произносятся тут искренне, без иронии. С непривычки тяготит иноязычная речь, но она воспринимается как фон и не прерывается через слово русским матом, как, к примеру, у нас за Кубанью. Соплеменники среди движущейся толпы выделяются сразу. Их мало, в основном - люди пожилые.

Религиозного фанатизма не заметно. Православных соборов тут уже не встретишь, но представительства нескольких христианских конфессий имеются.

Восток не мыслим без чайханы, как не мыслим русский мужик без водки. Скорее Амударья повернет вспять, чем азиат откажется от пиалы с зеленым чаем.

Среди тенистых ландшафтов средней полосы понять суть этого явления не удастся. Только здесь, на прокаленных солнцем песках, устав от дневных забот можно почувствовать всю его притягательность. Наверное, это своеобразная культура, сочетающая отдых, общение, местную кухню. Это образ жизни.

Одну такую чайхану я заприметил на рынке в Нукусе и старался столоваться только там. Рынок был очень большой, но постепенно, как “лоренцева мышь”, я стал находить это место все быстрее и быстрее. Просторное помещение, тростниковые стены и потолок, столы на европейский манер. Тут же - неугасимый мангал, раковина для мытья рук, даже барная стойка с напитками. Встречают здесь с простой открытой радостью, без всякого угодничества. Как бы много не было людей, твой заказ тебе принесут в считанные минуты. Можно взять просто свежезаваренный чайник, можно полноценный обед из местных блюд: плов, лагман (узбекский супер-суп), большие пельмени, приготовленные на пару, несколько видов барбекю, разнообразные салаты и много чего еще.

Чайханщики очень быстро запоминают постоянных клиентов и то, что они обычно выбирают. Расчет происходит в конце. В этом тоже свой смысл – доверие к гостю. И вообще это похоже на дружескую трапезу у радушных хозяев. Весь негатив сюда входящиий оставляет снаружи. За все время я не слышал в чайхане ни единого грубого слова, брани, не видел суеты и спешки. Еда здесь очень дешева и вкусна.. Для обильного мясного обеда мне хватало 50 рублей.




* * *

Пустыня обступает город со всех сторон, проникает на пустыри и обочины. Верблюжья колючка и саксаул-кустарник на фоне серо-желтого песка – это то, что видно сразу. Пока зеленое и благоухающее К зиме ту же одревесневшую колючку собирают в кучи и используют вместо дров, а сейчас ее можно заваривать и пить, как чай. Наполовину высохшие “блюдца” с водой. Здесь кормятся птицы. Когда скрывается солнце, на поверхность выбирается куча рептилий и насекомых. По барханам снует ушастый еж. Наверняка тут есть корсак и заяц-талай. Одногорбые верблюды - заместо коров (кстати, их не едят из-за жесткого мяса, только доят).

Очень мелкий песок вездесущ. В нем утопает нога, ботинки быстро покрываются серым налетом. Не очень-то и дойдешь в случае чего. А на саксауле еще и колючки… Да уж, теперь мне ясно – смерть от обезвоживания в этих краях - плевое дело. У меня была вода постоянно и то, в первые дни бывало, что язык вдруг отказывался помогать мне в разговоре. Да он просто превращался в бревно, становился чужим! И не понятно кому из нас было больнее – ему или моему шершавому горлу. А соль, что выступала на губах, несмотря на толстый слой крема? Казалось, что она растворена в воздухе, впитывается в тебя и выходит изнутри.

Мои соседи-авиаторы рассказали, что гибель Арала привела, в том числе, к смене розы ветров. Взлетные полосы окрестных аэродромов, рассчитанные на встречный ветер, в итоге получили боковой. Для самолетов, особенно небольших, это риск “завалиться на крыло” и пропахать носом.

На острове Возрождение, все больше поднимающегося над бывшим Аральским морем, при “Совке” создали склад биологического оружия. Во время бардака 90-х годов там, очевидно, произошла диверсия, которая привела к разгерметизации хранилища. Ликвидаторами были в том числе американцы с военной базы, существовавшей тогда в РУ. По воздуху туда таскали бетонные плиты для саркофага, а потом густо засыпали хлоркой.

Останется ли что-либо вообще от Арала? Сырдарья с Казахской стороны уже не впадает в бывшее море. Амударья еще “капает”, но, похоже, ненадолго. Туркмены обнародовали очередной проект орошения песков, и воды может не хватить даже на Каракалпакию.


* * *

Неделю назад, в России, загрузившись в поезд “Саратов- Ташкент”, я попал в полупустой чистый вагон, застеленный коврами. Теперь, вряд ли кому-то пришла бы мысль, что это тот же поезд, идущий обратно. Какой-то добрый человек