Мы помним чудные мгновенья. Тверь. Ч.2

Но идут века, меняется власть и у Отроч монастыря меняется функция. Он становится острогом. Сюда Грозный отправил умницу Максима Грека и светлого митрополита Филиппа.
Биография Максима Грека – это прямо-таки сюжет для приключенческой повести. Его мирское имя – Михаил Триволис, полугрек-полуалбанец. Высокообразованный человек, книжный знаток, полиглот, энциклопедист. На Русь попал как монах Афонского Ватопедского монастыря по просьбе великого московского князя Василия III (отца Грозного), которому был нужен толковый человек, учёный монах, «переводчик книжного на время для разбору княжеской библиотеки». Увидев цареву библиотеку, Максим Грек (42 года) был поражён: «подобного собрания сокровищ» он не видывал ни во Франции, ни в Германии, ни в Греции, ни в Италии (где учился в высших школах Болоньи, Падуи, Милана, а также во Флоренции и в Венеции). Грек стал переводить избранные труды (его перевод Псалтыря – это вообще отдельная тема), а заодно и поддержал движение «нестяжателей», и высказал очень определённые взгляды на русскую государственную власть. Через 7 лет своих работ он попросился обратно на Афон, но его не выпустили. Слишком много знал – из Руси никогда не выпускали иностранцев, допущенных к тайнам (также как и Аристотеля Фиорованти и Пьетро Солари – зодчих Кремля). В 50 лет он попадает в заточение в Иосифо-Волоцкий монастырь (к тем самым «стяжателям»), через год в Псковский монастырь, через пять лет в Тверской Отроч монастырь. Здесь он провёл 22 года….. Последние три – в Троице-Сергиевой Лавре.
Митрополит Филипп – боярин Фёдор Колычев, 17 лет игумен Соловецкого монастыря, 3 года митрополит Московский и Всея Руси. Во время опричнины, царь поставил ему условие, чтобы тот занимался своими делами, а «в опричнину и в царский домовой обиход не вступался». Но коса нашла на камень. Закрывать глаза на опричнинский беспредел митрополит Филипп не смог. Его взяли во время службы в Кремлёвском Успенском соборе. Окружили опричники, сорвали облачение, зачитали грамоту о лишении сана, бросили в дровни, отвезли в московский острог, а потом отослали с глаз долой – в Тверской Отроч монастырь. Он успел сказать людям: «Дети мои! Я сделал, что мог. Уповайте на Бога!». «Филькины грамоты» - это послания митрополита Филиппа Ивану Грозному отсюда из темницы. Непокорного «Фильку» (62 года) здесь в монастыре задушил Скуратов Малюта.
Памятник митрополиту стоит напротив Успенского собора через дорогу в прибрежном парке. Такая монолитная серая несгибаемая каменная маленькая фигурка.
В Речном вокзале, облупленном и обшарпанном донельзя, сейчас прокат коньков (зимой). Тверичане дружною гурьбою цокают прокатными коньками по дорожке, ведущей на берег Волги, где залит шикарный по красоте и открывающемуся виду города, каток. Несмотря на приличный мороз (-20˚), каток гудит от наплыва народа. А «Ледниковый период» и «Танцы на льду» по сравнению с самозабвенными пистолетиками и ласточками юных фигуристов, здесь просто отдыхают ..
За Успенским собором на одной из улиц (ул. Горького, д. 19/14) находится Тверской музей городского (купеческого) быта. Его очень хвалят – выставка самоваров, можно заказать чаепитие – из блюдец, вприкуску с кусковым сахаром и баранками.

Новый (Николаевский) мост.
Неподалёку от монастыря находится внушительный чугунный Новый мост. Это подарок города на Неве – Ленинграда-Питера. Перед войной бывший Николаевский мост (единственный мост в городе, на котором располагалась часовня в честь св. Николая) разобрали (стал тесен, вместо него установили мост лейтенанта Шмидта) и передарили Калинину-Твери. Сейчас тверичане предлагают переименовать по сути безымянный мост (ну что за название - Новый) – и либо восстановить его историческое имя «Николаевский мост», либо присвоить ему название в честь св. отца Иоанна Кронштадского (есть много причин этому). По этому мосту ходят трамваи. А самое главное – на них можно легко укатить в лес!
Есть один момент, связанный с этим мостом, не очень приятный: в 1935 взорвали самый прекрасный храм города – Спасо-Преображенский или Святой Спас, а тесаными камнями от взорванных стен, вперемешку с битым кирпичом и останками тверских князей из собора засыпали съезд от Советской улицы к Новому мосту, а также использовали на кладку цоколя ограды на этой стороне набережной в Городском саду. Так что, заворачивая на мост, или смотря на серые камни покатой набережной – помните об этом….

Набережная Степана Разина (переходит в набережную Михаила Ярославича) и кинотеатр «Звезда».
Если идти по набережной Степана Разина вправо (от Нового моста, стоя к нему лицом), то там вы увидите екатерининскую Тверь 18 века и поймете, как воплощалось царицынское архитектурное требование «единого фасада» - невероятно очаровательные старинные особняки стоят непрерывной линией плечом к плечу без разрывов, цвета у всех нежно-разномастные - розовые, желтые, голубые, стиль – барокко & классицизм. Получается длинная линия – Волга, кованый парапет, прогулочная набережная со скамейками, повернутыми в сторону реки и красивыми фонарями, аллея с деревьями и эта монолитная линия двухэтажных узорчато-лепнинных домов. Эти здания, основанные примерно в годах 1770х, что интересно, ещё жилые – они получается старше Соединённых штатов, у них метровой толщины стены и соответственно из окон изумительный вид на Волгу, монастыри и корабли у речного вокзала.
Также на ней находится кинотеатр «Звезда» - памятник советскому авангарду нач. 20в. (архитектор – В.Калмыков, 1937). Около него хочется лихо вскинуть руку в пионерском салюте и проорать, что-то жизнеутверждающее веселым и бодрым голосом, типа «Всегда готов!» или «Да здравствует наша великая Родина!». Действительно, очень необычное здание, такого «ВДНХ»-стиля. Украшение набережной. Кинотеатр действующий. Кстати, зимой у подножия кинотеатра (а он стоит на самом краю центральной набережной) начинается длиннейшая горка. Летом – здесь ступеньки, а зимой они заледенели, и в основном гуттаперчевая детвора скатывается с этого зубодробительного ерша с дикой скоростью, останавливаясь так – впечатываясь со всего размаха и со всей скорости (очень длинная горка) в бетонный парапет.
В Тверь, оказываются, целенаправленно приезжают архитекторы и знатоки современного («сталинского») искусства, чтобы увидеть и авангардный кинотеатр «Звезда» и конструктивистский Калининский Дворец Пионеров (район фабрики «Пролетарка»), построенного по проекту архитектора-утописта – И.Леонидова, в 1930.

Набережная Михаила Ярославича и памятник Пушкину.
В районе Городского Сада здесь установлен совершенно элегантный памятник Пушкину. Небольшая фигурка в сюртуке и цилиндре на самом краю набережной, на фоне ледяной Волги, плавной геометрии Старого моста и нежно-голубого неба смотрится очень изящно, выразительно, поэтично и как-то нешаблонно. Запоминается. Цепляет. (Скульптор – О.Комов, 1974). Что делал Пушкин в Твери? Да много чего. Хотел вызвать тверичанина молодого графа Соллогуба здесь на дуэль из-за Натальи Николаевны. А до встречи со своей «мадонной», он через Тверь ездил в Торжок к «гению чудной красоты» - Анне Керн (Полторацкой). Также в Торжок его манили не только романтические чувства, но и вполне приземлённые гастрономические – «Пожарские» куриные котлетки хозяйки одной из главных торжокских гостиниц Дарьи Пожарской. Гурманил Пушкин и в Твери: «У Гальяни иль Кольони закажи себе в Твери с пармезаном макарони, да яишницу свари» (из письма другу Соболевскому).

Императорский Путевой дворец (Картинная галерея), Реальное училище (Краеведческий музей), Поклонный крест на месте взорванного Спасо-Преображенского собора и Городской сад – располагаются рядом друг с другом единым ансамблем. Это центр Твери. Но, несмотря на кажущуюся разность, их можно (и нужно) объединить по территориальному признаку – раньше на этой земле стоял Тверской Кремль. Поскольку крепость не раз горела, и в пожарах были виноваты и татаро-монголы, и ляхи, и свои русские междоусобицы, то от Кремля, конечно же, ничего не осталось, даже намёка. Кроме воспоминаний.
Как раз очень удачно, сейчас можно одновременно затронуть три интересные темы: история Твери, почему столица - Москва, а не Тверь, и кто такой князь Михаил Ярославович Тверской. Пугаться не надо :), я не закидаю вас словесно-цифровыми компиляциями из Википедии :). Постараюсь ёмко и полаконичней (самой интересно).

Главные страницы Тверской Истории.
Город Тверь, Тхферь, Тферь – раскинулся на кресте из рек: Волги, Тверце, Тьмаки и Лазури. Когда появился город? Да никто не знает, в летописях не зафиксировано. Принято считать что это ~ кон.11 – нач.12 вв., когда один из князей построил «крепостцу» на удачном пересечении рек. Но версия шита белыми нитками, поскольку почти вся историческая наука подтягивает даты к тысячелетней христианизации Руси, которая является как-бы чёткой чёрно-белой границей, всё что до - это «люди жили аки звери» и «кромешная тьма», а всё, что после – прогресс и развитие. Хотя вся бесконечно длинная русская история свидетельствует и даёт массу примеров обратного. Поэтому и Тверь, возможно, гораздо более древнее поселение, чем принято считать.
Первый князь Твери – Ярослав - родной брат Александра Невского и внук Всеволода Большое Гнездо (княжил в 1252-72). Тверь и крепость в то время – деревянные.
Второй князь – Михаил Ярославович, его сын (княжил в 1285-1318) – считается небесным заступником Твери и причислен к святым. Почему? Он погиб в Орде, несправедливо оклеветанный московским князем Юрием. Его вывели на торговую площадь, закованным в колоду и поставили на колени. А потом … вырезали сердце ….
Но – это фрагменты, их надо сложить в Историю.
Почему Тверь не смогла опередить Москву, и, будучи в 13в. фактической столицей Восточной Руси, не смогла удержать этот статус? Ведь в 1300 самым сильным княжеством было Тверское (самым воинственным – Рязанское, самым культурным – Ростовско-Суздальское, самой богатой – Новгородская республика).
Историки бьются над ответом и предлагают свои версии. Причины же - сплетены в тугой клубок, где нити перепутаны между собой – тянешь одну, вытаскиваешь другую, одна тянет за собой следующую.
Начать надо с навязшего у всех на зубах «татаро-монгольского ига». Помните, когда пришёл конец власти Орды? В 1380 на Куликовском поле. До неё ещё лет 75 – потому что сейчас мы рассматриваем временной отрезок княжения Михаила Тверского, которое пришлось в очень мутное время. Лев Гумилёв пишет, что, действительно - 240 лет Россия входила в состав сначала Монгольского улуса, а затем Золотой Орды, но, между тем, армия татаро-монгол составляла всего 130-140 тыс. человек, а население Руси – 6 млн. жителей, и территориально «игом» была охвачена лишь 1/10 её часть.
В школьных учебниках подчинение удельных русских князей степным ханам обозначено как татаро-монгольское «иго». А было ли иго вообще, и почему оно так долго продержалось на Руси? От него в первую очередь страдал народ, а не князья, которые были заняты междоусобными разделами территорий и княжеских шапок, и постоянно мотались в ханские ставки за ярлыками и договаривались с ханами о поддержке против родственников или соседей – «иго» им было выгодно, они сами были в нём заинтересованы. В Орде ведь царили строжайшие порядки – закон «яса», установленный ещё самим Чингиз-ханом и за счет этого она представляла собой – Силу, воспользовавшись поддержкой которой можно было бы решить свои властные притязания и разборки – это русские князья усвоили чётко. Но с самого начала 14в. в этой жёстко организованной конструкции безупречно работающего воинского и властного механизма Орды стали заедать шестерёнки. Во-первых, Орда расползлась, рассеялась – на Волге осталась Большая или Золотая, на Иртыше – Белая, на Арале – Синяя.
Во-вторых, в ханской ставке, выражаясь шахматным языком, произошла непредвиденная рокировка. Один хан (Узбек) отравил другого хана (Тохту) и захватил престол Орды. А хан Тохту поддерживал князя Михаила Тверского, которому выдал (1301) ярлык на княжение и в Твери, и во Владимире. Хан Узбек напротив, отодвинул этого тверского князя в тень, и выдвинул вперёд князя московского - Юрия, которого женил на своей сестре Кончаке (крещённой православным именем Агафьи). Таким образом, князь Юрий Московский породнился с Чингизидами и получил отобранный у тверского соперника титул Великого князя Владимирского.
Два князя – были разными людьми. Михаил Тверской – был действительно сильной и незаурядной личностью, человеком открытым, честным и непродажным. Юрий Московский – его полная полярная противоположность.
Возвращаясь с триумфом из Орды, удачно женатый Юрий всёж таки решил благоразумно подстраховаться силами татарской конницы – поскольку хорошо знал нрав сильного тверского соседа. Но конница ему не помогла – Михаил Тверской «порвал её как газету» в 40 км от Твери. Перепуганный Юрий умчался в Новгород, бросив всё – и бояр, и оставшееся войско, и татарских друзей, а главное – родного брата и жену. Михаил, как человек честный, отпраздновав победу, отпустил и бояр, и татарских послов, и родственника, а вот Кончака-Агафья в плену почему-то внезапно почила.
В Новгороде, передохнув от пережитого стресса, Юрий засел за донос и заскрипел гусиным пером. Обвинил Михаила Тверского и в «умертвлении горячо любимой Кончаки, противлении ханским послам, и в присвоении ханской дани, и в намерении побега с казной «в немцы», и даже в отправке этой казны римскому папе». Состряпав письмишко, Юрий решает вручить его собственноручно и с личными комментариями этой кучи обид перед другом Узбеком – так-то оно повернее будет. Он успел. Михаила Тверского вызвали в Сарай в Дедяково. И он поехал – зная, что его там ожидает (мог и отсидеться где-нибудь в Литве), но этим поступком он решает спасти свои земли и свой народ от обязательного татарского возмездия – «…если не поеду я, то вотчина моя в полону будет… не лучше ли теперь положить свою душу за многие души». Ему было 33 года.
Князь Юрий торжествовал недолго. Его зарубил сын Михаила Тверского – Дмитрий Грозные Очи, поплатившись за это головой. И на сцене Истории появляются новые герои – в Твери ярлык на княжение получает второй сын Михаила Тверского – Александр, а в Москве правит брат Юрия – Иван Калита. Но, тем не менее, Московское княжество его стараниями было значтельно расширено территориально: Владимирское княжество благополучно прибавлено Юрием к полученным аналогично подлым образом Коломне и Можайску. Также им присовокуплены ещё новгородские земли, город Устюг, основаны крепость Орешек в устье Невы. Но Тверь пока держится особняком.
А шестерёнки продолжают крутиться и ломаться одновременно.
Царевич Узбек (имя которого, кстати, носит целый всем известный народ), возглавивший главную Большую (Золотую) Орду меняет религию – традиционную монгольскую религию бон на ислам - и степной улус превратился в мусульманский султанат. Этот шаг в будущем приведёт к распаду Великой Орды.
В Твери разгромят ордынское посольство и Тверь будет сожжена – но не татарами, а москвичами, Иваном I Калитой. В результате чего Тверь склонится к Литве за поддержкой. Опять возникнет две коалиции – литовско-тверская и татаро-московская. В этом противостоянии победит Москва. Почему? Не только по тому факту, что в 1485 Иван Калита присоединит Тверь к Москве. Лев Гумилев обозначает это уникальное явление: «взрывом этногенеза». Орда рассеивается, а Русь сплачивается – и именно в Москве - сюда (из Владимира) переносят митрополию, здесь «скапливаются страстные, энергичные, неукротимые люди», «поднимаются антиордынские настроения», «вокруг Москвы собирается Русь преображенная, способная к подвигам, вплоть до жертвенности», «выкристаллизовывается мощное движение, возглавляемое Сергием Радонежским». Результат – Куликовское поле, рождение нового русского этноса, и Москва – столица.
Имя князя Михаила Ярославича Тверского носит центральная набережная Волги в Твери, в его честь воздвигнута миниатюрная белоснежная церковь на берегу Волги (на месте древнего Федоровского монастыря). На гербе Твери изображен «престол (стул без спинки), устланный зелёным бархатом, на престоле лежит венец царский» - великокняжеская корона напоминает о том, что именно тверские князья первыми носили титул Великого Князя Всеа Руси. На знамени же Твери на одной стороне изображён герб города, на другой – князь Михаил Тверской и надпись «Михаил Ярославич, покровитель города».
С благодарностью вспомнить имя князя Михаила Ярославича Тверского можно также не только в связи с примером чести, но и с другим его деянием – возведением в Твери грандиозного Спасо-Преображенского собора (1285), в связи с чем Тверь на протяжении 7 с половиной веков именовали как город Святого Спаса. Мало того, что это был один из первых белокаменных храмов на Руси, у него были ещё и редкие в то время золотые купола. В соборе впоследствии находились мощи князя Михаила, его супруги княгини Анны Кашинской, а также его родственников, 12 князей и княгинь тверского княжеского дома и 14 владык. Первый древний Спас был разобран ляхами в 17в., но потом был незамедлительно восстановлен. А в 1935 храм Святого Спаса - духовное украшение города – был снова разрушен, взорван. Да и Тверь к этому моменту стала уже другим городом – Калининым (переименовали в 1930).
В настоящее время археологами были найдены остатки фундамента собора и установлено его точное местонахождение. Сейчас на этом месте стоит Поклонный крест.

Рядом с этим местом на территории исчезнувшего Тверского Кремля за Городским Садом располагается Императорский Путевой дворец Екатерины II. Надо сразу заметить, что своей элегантностью он обязан трём великолепным архитекторам – М.Казакову и П.Никитину (они его построил) и К.Росси (он его реконструировал). Надо отметить, что этот дворец никогда не являлся классическим временным путевым ночлегом-остановкой для царской семьи – он всегда жил полноценной светской жизнью. Его хозяйкой была великая княгиня Екатерина Павловна - внучка Екатерины II и любимая сестра Александра I. Как и её царственная прабабка, она любила Тверь и вообще была личностью весьма примечательной. (Княгиня до сих пор считается талисманом и любимой героиней Твери). Она ведь несостоявшаяся невеста Наполеона Бонапарта, которая мало того, что отвергла его сватовство, так ещё и припечатала французского жениха фразой: «Я скорее выйду за истопника, но в своем дворе, чем за этого корсиканца…». Правда, вместо истопника она вышла замуж за принца Георга Ольдебургского, назначенного генерал-губернатором Твери, прожила с ним в любви и согласии, и собрала здесь вокруг себя блестящее общество, а свой дворец превратила в своего рода клуб литературы и изящных искусств.
«Окна дворца каждый вечер пылали сотнями свечей. В гостиных курили, спорили, читали стихи и острословили московские поэты и писатели, меценаты и художники». Вот так-то. А сейчас здесь – Тверская картинная галерея. Здесь есть работы Г.Сороки и А.Венецианова, а также Репина, Шишкина, Айвазовского, но сегодняшний вид у тверского «Русского музея в миниатюре» с вензелем Екатерины и императорской короной на фасаде - прилично облупленный.
Сосед Путевого дворца или Картинной галереи – бывшее Реальное училище или Краеведческий музей. Мы там не были, к большому сожалению, не позволило время, но о нём читали много положительных отзывов. Вот интересная загадка. Чтобы узнать в каком году он открылся нужно угадать цифры из следующих вопросов: сколько портретов Екатерины II есть в этом музее; сколько колонн на макете ротонды, построенной Н.Львовым; сколько ядер находится рядом с портретом Петра I (к этому числу +1); сколько костяных шашек находится в зале «Древняя Тверь»? :):):) Наморщили лоб гармошкой? А ответ знает любой тверской школьник :).
В Городском саду дети съезжают с ледяных горкок. Колесо обозрения, качели и прочие карусели скованы морозом и заиндевели. Вдоль набережной гоняют лихие упряжки с Дедами Морозами, катающие счастливую детвору.
Напротив Городского сада (через дорогу) находится масштабно-грандиозное розовое здание Филармонии. А рядом с ней (Театральный проезд) – второй памятник, вернее, небольшой бюст Пушкину (скульптор Е.Белашова, 1972). И опять от него отказались питерцы (как и от моста). Получается, что они сплавляют в Тверь, как «сэконд-хэнд», непонравившиеся им мосты и памятники, а тверичане с любовью ими пользуются и радуются.
За Филармонией располагается ещё одно интересное здание – Дворянское собрание, а сейчас это гарнизонный Дом офицеров с колонным залом по типу московского. Здесь великолепная уникальная акустика. В этот дом, в его залы приглашал М.Салтыков-Щедрин, будучи вице-губернатором Твери, разных знаменитых людей для участия в благотворительных вечерах в пользу неимущих чиновников (узнали об этом в музее Салтыкова-Щедрина, о нём речь будет идти ниже).

Церковь Белая Троица.
Уже поздно вечером мы едем смотреть самую старинную церковь города – Белую Троицу. Сама по себе она расположена в очень интересном месте – это район Твери, застроенный деревянными домами: улицы Бебеля, Троицкая, Достоевского, Брагина, Революционная. За возможность посмотреть на эти уютнейшие улочки со старыми и не очень домами-домишками, с резными наличниками, и крылечками, мини-садиками, пушистыми котами на порожках и мохнатыми собаками, грозно лающими через штакетник, но при этом дружелюбно помахивающими хвостами, с голубями, греющимися под крышами – мы о-очень благодарны Твери. Это именно то, что мы хотели увидеть в Вологде – но не увидели. Надо отметить, что эти домишки очень органично вписываются в город и не то, что они его совсем не портят, а очень даже и украшают. Интересно, что стиль резных украшений на старинных домах достаточно явно отличается от видимых нами ранее. К примеру, наличники здесь почти плоские и сливаются с плоскостью стены дома. Другое дело, что здесь похоже, до сих пор нет элементарных удобств. Мы едем и нам навстречу идёт женщина с вёдрами. «Ойй, посмотри, посмотри, не пустые ли», – испуганно всполошилась я. Но муж меня успокоил: «Какие пустые, вон колонка, она от неё идёт, воду тащит».
Забегая вперёд, хочу отметить, что Тверь оставила очень «ровное» впечатление в прямом смысле. Здесь нет никаких холмов и возвышенностей, весь город расположен на достаточно ровной поверхности, плюс к этому в Твери нет (пока!) наляпанных высоток и все дома не разнятся по высоте. Даже современные микрорайоны застраиваются какими-то таун-хаузными невысокими зданиями, очень симпатичными.
Но вот мы подъезжаем к церкви. У неё красивое и непонятное название – Белая Троица. 16 век. Его пытаются объяснить, отталкиваясь от того что, мол, вот и храм белокаменный и черепица была белой, но, тем не менее – мало ли на Руси подобных церквей, а такое название всё равно редкость. Место, на котором она стоит – жаркое. Действительно, какое-то огнепальное. Есть легенда, согласно которой в Смутное время в её стенах от литовцев укрылись местные жители и воины. Когда церковь подожгли, то своды обрушились на тех, кто в ней прятался. И теперь каждый год в этот день по стенам храма течёт кровь…. Понятно, что это легенда, но произошедшему пожару есть летописное свидетельство, к тому же церковь вновь стала гореть, раз пять не меньше. И сейчас окружающие её домишки, тесно подпирающие друг друга, от горячей церкви находятся на почтительно-осторожно-«пожарном» расстоянии. Ещё есть археологические подтверждения тому, что под этой церковью существовала подземная галерея-ход. Обычно такие ходы были связаны с какими-либо важными объектами (например, с Кремлём) и выводили на окраину города.
Внутри Белой Троицы запомнились очень красивые «по-боярски» расписанные своды, прямо как в Грановитой палате. Здесь же находятся мощи святого Макария Калязинского чудотворца. А ещё иконы 16в. – «Святая Троица» и «Небесная сень». Последняя икона считается уникальной и «программной» - так называют редкие многофигурные иконы, на которой собраны почти все русские святые, а также основатели крупнейших монастырей.
Мы обошли церковь кругом и заметили на соседней улице какую-то фигурку оленёнка, засыпанного снегом. Подошли. Оказалось – здесь ещё есть и крошечный булыжниковый мостик-подковка и рядом с ним табличка с надписью: «Каменный мостик» на Троицкой. По преданию, кто пройдет по мостику и загадает желание, то оно непременно сбудется». Перешли. Загадали. А ещё углядели совсем спрятанную в сугробе скульптурку какого-то ребёнка. Что это все означает? Тверичане, расскажите :).
Всё вышеописанное, мы увидели в Твери в первый день нашего пребывания.
В другой день – мы поехали на блошиный рынок и посетили музей М.Салтыкова-Щедрина, а потом поехали в Домотканово в дом-музей В.Серова.

Блошиный рынок.
Находится за речкой Тьмакой. Он обозначен на карте города, к мосту через реку удобно пройти с Тверского проспекта. Вообще Блошиный рынок это громко сказано. Я купилась именно на его «блошистость», предположив, что было бы неплохо прогуляться и посмотреть, что интересного продают тверские бабульки. Но бабушки, ряды которых начались сразу же за мостом, продавали потрёпанные и битые-пребитые жизнью старенькие вещи, а что-то отдалённо напоминающее антиквариат и винтаж толкали с деревянных ящиков мощные мрачные дяди, шмыгающие носом и навинчивающие цены даже за московские измайловские. Поэтому всё, что мы видели, правильнее назвать вещевым рынком, тем более что неофициальные ряды со стареньким тряпьём плавно переходят в турецко-китайский городской базар. :) Муж радостно приглядел мне на развалах сногсшибательной красоты ультрамодную блестящую лакированную ало-красную кепку, подбитую норкой на козырьке. Если бы Карл Лагерфельд такую увидел, то точна отменил бы свои парижские дефиле – от зависти и расстройства :(. Мне же понравились тверские валенки, очень качественные, тёплые, белые, у них здесь в городе Кашин – войлочная фабрика (www.valenok.ru).

Музей М.Салтыкова-Щедрина. (ул. Рыбацкая 11/37).
Музей – скромный, потому что основная часть экспонатов находится в его доме-усадьбе в деревне Спас-Угол. Здесь в этом каменном двухэтажном особняке он (его семья) снимал второй этаж и то, недолгое время. Но вот прелесть таких музеев заключается совсем не в какой-то выдающейся выставке предметов, а в общем настроении, приобщении, узнавании, приближении личности Михаила Салтыкова-Щедрина. Буквально до посещения музея мы с мужем лихорадочно напрягали интеллектуальные извилины, пытаясь выудить из них прочитанные в школьные годы названия его произведений. Слава Богу «Левшу» вспомнили, «Ерша Ершовича» и «Господ Головлевых». А после того, как побродили по комнатам этого достаточно небольшого и не очень богатого музея – нашли и открыли для себя много нового. Что запомнилось: свидетельства его обучения в Московском дворянском институте и Царскосельском лицее; фотографии Вятки, куда он был сослан в ссылку за чересчур язвительный язык; покерный столик, за которым сжульничавший Некрасов получив кулаком по лысой голове от Салтыкова-Щедрина; фотография Михаила Евграфовича в совершенно щегольских белых штанах и зелёном бархатном сюртуке – в таком виде он приехал в Тверь занимать пост вице-губернатора; его французская шпага; бальные перчатки и веер его обожаемой жены Елизаветы Апполоновны; круглая комнатка-«фонарик», где собраны его личные вещи, полученные от потомков; невероятно интересная настенная огромная книга с фотографиями всех членов фамилии Салтыковых-Щедриных – недавно на открытие бюста приезжал один из его далёких-предалёких потомков, про которых говорят «седьмая вода на киселе», а вставший рядом с бюстом и оказавшийся почти копией своего знаменитого предка. Вот уж действительны булгаковские слова: «До чего причудливо тасуется колода!».
Его музей здесь в Твери не только из-за недолгого (2х летнего) вице-губернаторства, но и сам М.Салтыков-Щедрин был родом из маленькой деревни Спас-Угол Тверской губернии.

Дом-музей В.Серова в Домотканово.
(http://proselki.ru/topics/domotkanovo/domotkanovo.topic.htm).
Как хорошо, что мы в интернете заранее нашли его координаты, хотя они были какие-то чересчур многословные: «Калининский р-н, п/о Бурашево, д. Красная Новь, от окружной дороги по Тургиновскому шоссе, 17км - поворот от с. Тришкина Гора». Всегда, кажется, что вот приедешь и на месте легко и быстро выяснишь, где находятся местные достопримечательности. Тем более не какие-то редкостные, а музей Серова в Домотканово, найти нам не представлялось проблемой. А зря. На карте Твери полностью отсутствовали не то, чтобы какие-то ориентиры, но и даже намёки на существование этого места.
Поэтому мы, два въедливых финума, стали просматривать каждый сантиметр карточной поверхности. Повезло мне – я первая заметила стрелку с надписью «на Тургиново» (внизу справа). Аха, значит это должно быть и есть нужное шоссе. Воодушевленные мы ещё покрутили карту и поехали выруливать на Бурашевское шоссе (так обозначенное на карте) возможно преходящее (?) в Тургиновское (не было на карте). Вообще нелюбовь русских к топографическим дорожным меткам всем известна. Ну, в самом городе, ещё можно как-то ориентироваться по названиям улиц, но только выезжаешь за городские пределы – всё, включай собственную сенсорику и крути головой, как сова (на 180˚). Вырулили правильно исключительно благодаря опыту мужа – его «глаз, как у собаки и нюх, как у орла» не подвёл. Хотя я сомневалась сильно и каждые пять минут его переспрашивала – «А ты уверен, что это Бурашевское?, а где это написано?, что значит, тебе так кажется? и т.д.».
Чем дальше в лес, тем меньше указателей, а вернее их полное отсутствие. Ехать наугад, на самом деле, радости доставляет не много. Единственное, что нас вдохновляло – это погода и зимние пейзажи за окном. В небе горело солнце, хотелось залечь в пухлый искристый сугроб с фотоаппаратом и, не останавливаясь, снимать всё подряд. Особенно красивы были деревья в зимних варежках – белых намерзших к веткам снего-льдинках.
Остановились на дорожной вилке как витязи на распутье – одна дорога вела в «Бурашово», другая в неведомое. Это, кстати, был единственный попавшийся нам на пути дорожный указатель. Но мы рассудили так, что в Бурашово, скорее всего кроме самого Бурашово ничего нет, и Домотканово, наверное, надо искать на безымянном направлении. Мы не ошиблись. Увидели скоро посреди поля поворот налево и вожделенный указатель. Да, мы проехали какую-то деревню – может, это и была указанная в адресе Красная Новь или Тришкина Гора – но ни одного указателя мы не встретили. Уже хотели отловить какого-нибудь местного жителя, чтобы уточнить, правильно ли мы едем. Но вдруг увидели перед собой (ехали вперёд никуда не сворачивая) припаркованный экскурсионный автобус и картонку на палочке с «Добро пожаловать в дом-музей Серова». Нашли! Ощущение, правда, такое, будто мы приехали не в музей, а на конспиративную явку – наверняка таким безинформативным дуршлагом отсеиваются толпы автотуристов.
Впереди среди деревьев виднеется небольшой деревянный домик-флигель, сказать, что скромный – ничего не сказать. Скрипим по снегу, ищем кассу с билетами. Одна дверь на замке, вторая мало напоминает парадный вход. Зашли в неё, и попали в какой-то коридорчик со стенгазетами на стенах и кучами верхней одежды, вместе с нами протиснулся внутрь замерзший Шарик. В одной комнате увидели женщин, одна из них к нам вышла, и попросила немного подождать, поскольку сейчас по музею водят группу. Так значит – мы уже в музее!?!... Нас провели в небольшую комнату, где на стенах висели картины, и рядами стояли длинные столы и лавки. Мы разделись, уселись и начали листать «книгу комплиментов», чтобы скоротать время. Так интересно пишут туристы из Японии, Франции, Америки и тд., из наших всевозможных городов, и, главное, все восхищаются рассказами какой-то Светланы Владимировны – экскурсовода по музею. Вычитали, что сюда часто привозят экскурсии на «крестьянские обеды» - длинные столы, как раз для и предназначены для этих целей.
Группа, наконец, вышла. Почему-то нас сердечно стали благодарить, фотографировать, даже кто-то кинулся пожимать руку, а мужа к тому же попросили поработать дядей Стёпой и снять одежду с вешалок – наверное, перепутали с музейными работниками. Оо, теперь и наша очередь. Билетики по 30р., но экскурсовод (им и была Светлана, директор музея) уже подустала и предложила нам просто самим походить, посмотреть. Мы нырнули в комнаты. Жаль, конечно, что не услышали её «дивные рассказы про Серова», но зато в тишине и спокойствии всё сами посмотрели.
Небольшой макет местности под стеклом дал нам полное представление, что здесь раньше было. От самого барского дома остались стены (мы их видели рядом с флигелем). Главная изюминка Домотканово – это прогулка по усадебному парку, дорожки которого выводят к прудам, лавочкам, беседкам. Природа – вот что именно вдохновляло Валентина Серова в этом месте. Сама экспозиция музея – достаточно скромная, в трех комнатках собраны старинная мебель, и репродукции картин художника (оригиналы ведь во всех музеях нашей страны, и в основном в Третьяковке и в Русском музее). Но это не важно. Мы очень много увидели старых фотографий, прочитали о семье Серова. Особенно, было интересно, узнать о его матери, и именно в контексте того, что мы узнали о Серове после посещения Абрамцево.
Оказывается, село Красная Новь – это современное название Домотканово, которое является бывшей усадьбой Владимира фон Дервиза, который женился на двоюродной сестре, которая… нет, тут надо рассказать про любовный треугольник.
Три товарища – это Владимир Дервиз, Михаил Врубель и Валентин Серов (друзья по Академии Художеств).
Три сестры (почти) – две сестры Надежда и Мария Симонович (кузины Серова), и их подруга Ольга Трубникова.
Понятно, что, как и девушки были незаурядные, так и юноши, а поэтому и отношения у них были тоже художественно-запоминающимися.
Владимир Дервиз + Надя Симонович = удачный брак. Дервиз – это серовский «Пушкин на садовой скамье» и соответственно «Портрет В.Дервиза», а для Надежды Серов написал «Портрет Н.Дервиз с ребёнком».
Валентин Серов + Оля Трубникова = удачный брак. «Летом. Портрет О.Серовой».
Михаил Врубель + Маша Симонович = флирт. Мария – это и Тамара из врубелевского «Демона» и серовская гениальная «Девушка, освещённая солнцем».
Серов очень любил Домотканово, его природу. Это место подарило ему вдохновение для множества замечательных пейзажей и портретов. Серов купил усадьбу у Дервиза.
Кстати, его родители, тоже весьма незаурядные личности. Отец (Александр Серов) – крайне обаятельный композитор, мать (Валентина Бергман) – закончила Консерваторию, ученица Рубинштейна, стипендиатка Русского музыкального общества. Именно мать, заметила художественный дар у сына и решила показать его свому знакомому Илье Репину, которому тогда было всего 30 лет, и он уже считался признанным художником. Репин не то чтобы помог, он практически заменил мальчику рано ушедшего отца. Репин так говорил про Тошу Серова: «я любовался зарождающимся Геркулесом в искусстве» («Геркулесу» было всего 10 лет), а потом: «Ну, Антон (так почему-то называли юного Валентина), пора поступать в Академию».
Серов много путешествовал – по Германии, Италии, Греции. Впечатления от последней страны он выразил в картине «Похищение Европы» (бык – бог Зевс, уносит на спине дочь финикийского царя, переплывая через Эгейское море). Репродукция висит в музее. Серов был гениальным портретистом, его великолепные портреты Ермоловой, Иды Рубинштейн, Юсуповой, царской четы, Веры Мамонтовой («Девочка с персиками») и множество других – это жемчужины многих наших крупных и всех известных музеев (здесь в Домотканово – репродукции, уже писала об этом).
Дом-музей В.Серова, несмотря на его миниатюрность, оставил сильное впечатление. И, когда мы выходили, как-то по новому посмотрели на женщин-музейщиц, которые здесь работают. Спасибо, говорить не хотелось – и так понятно, что это редкие люди, которые в наше меркантильное время не дают расхватать земли музея и бережно хранят и восстанавливают память о нашем замечательном художнике. Работают, считай, на голом энтузиазме. Поэтому здесь, в наших русских музеях не спасибо говорить надо, а помогать материально.

Где поесть в городе?