День в Париже

Дорога до Парижа от германского города Клеве (Северная Рейн-Вестфалия) заняла
восемь часов. Ехали на двухэтажном автобусе через Бельгию, где сделали
получасовую остановку. Наш экскурсовод и, собственно, организатор поездки Лариса
Эльберс раздала несколько экземпляров плана города. Всем, правда, не хватило, но
потеряться в Париже никто и не рассчитывал.
Эйфелева «башня в гайках»
Первой мировой и всем известной парижской достопримечательностью, которую мы
увидели, была Триумфальная арка на Елисейских полях. Однако потрогать её так и
не довелось, «высадились» мы несколько в другом месте – близ Эйфелевой башни.
Было ужасно любопытно сравнить ощущения, возникающие на её вершине, с тем, что я
однажды почувствовал на «Байтереке» в Астане. Эйфелева башня была открыта 31
марта 1889 года ко Всемирной выставке, призванной продемонстрировать технические
достижения Франции за последние 10 лет. Представив этот проект, объявленный
конкурс выиграл Александр (!) Гюстав Эйфель. Его детище сразу метко окрестили
«башней в гайках». На сегодня это – единственное в мире крупное сооружение,
сконструированное не архитектором, а инженером.
Высота Эйфелевой башни 320 метров (три «Байтерека»). Состоит она из 3-х уровней:
первый этаж находится на высоте 57 м, второй – 115, третий – 276 м. В её
основании – квадрат со стороной 100 м. На каменных основаниях высотой 9 метров
возведены ажурные пилоны из металлических стержней общим весом 7 300 тонн. На
пяти лифтах башни можно подняться на несколько промежуточных обзорных галерей и
площадок, а также на самый верх. На верхней площадке находятся физическая и
биологическая лаборатории, являющиеся наблюдательной базой бюро погоды Парижа.
Первоначально Эйфелеву башню намечалось использовать только 20 лет, но она
оказалась долгожительницей – в 1910 году этот срок решением правительства был
продлён ещё на 70 лет. В 2002 году башня, которую ежегодно посещают 6 миллионов
человек, приняла своего 200-миллионного посетителя.
В конце 19 века один из богатых учредителей французского Аэроклуба назначил
награду в 100 тысяч франков тому, кто за полчаса сможет облететь вокруг символа
Парижа, стартовав из Сен-Клу, и вернуться обратно. Это сделал
двадцативосьмилетний бразилец Альберто Сантос-Дюмон. 19 октября 1901 года он
облетел вокруг Эйфелевой башни на дирижабле собственной конструкции. Бразилец
обогнул её всего за 9 минут и направился обратно, но из за плохой погоды и
встречного ветра приземлился на 29 секунд позднее обусловленного срока.
Парижане, видевшие, каких героических усилий стоил этот облёт, бурно выступали
за признание достижения. Денежный приз воздухоплаватель распорядился разделить
между своими помощниками.
Ещё когда мы стояли в длинной змееподобной очереди за билетами на Эйфелеву
башню, Лариса предупредила, что в девять тридцать всем нужно быть у пирса
прогулочного теплохода. Башня же открывается для посетителей ровно в девять
утра. А это означало, что на самый верх парижского исполина нам в этот раз
подняться не суждено. Побывали лишь на первом уровне, на высоте 57 метров.
Поднимались мы туда на своих двух. Дух, конечно, захватывает: в металлических
конструкциях как из сотни кондиционеров свистит ветер, раскачивает башню. Дальше
– лифтом можно… было бы.
В Париже – Сена, а не Темза
У речного пирса, где собиралась наша группа, как, впрочем, и в других местах
Парижа, турки и чернокожие братья продавали миниатюрные копии Эйфелевой башни,
при чём в полтора раза дороже, чем у кассы самой башни. Для многих из них – это
единственный в жизни заработок.
Вскоре началась наша водная экскурсия по французской столице – по Сене. Рассказы
гида звучали в записи на трёх языках из динамиков, установленных на рубке
теплохода: сначала на французском, затем на английском и немецком. Здесь бы о
французском языке слово замолвить, но я сделаю это чуть позже.
Как-то ей-Богу стыдно становится за соотечественников, на кухне бьющих в грудь,
доказывающих свою эрудицию и глупость «тупых» американцев да европейцев.
Сами-то! Когда мы плыли по зелёным волнам парижской реки, ко мне повернулась
девушка Анна (в прошлом – жительница Костаная, сейчас живёт в Германии) и спросила:
- А это что за река? Темза?!
- Ага! – говорю. – Ла-Манш переплыли! Добро пожаловать в Лондон...
Жуть!
Мосты, которыми опоясана Сена в Париже, наверное, достойны отдельного рассказа.
Каждый из них был возведён в чью-то честь, в память о каком-то историческом
событии. Например, первый камень в основание моста русского царя Александра III
(а в Париже есть и такой мост) 7 октября 1896 года заложил молодой русский
император Николай II во время своего визита во Францию в присутствии
французского президента Фора. Это было знаком признания заслуг Александра Ш в
создании франко-русского альянса и символом веры в его укрепление. Мост через
Сену открылся четыре года спустя к Всемирной выставке 1900 года, той самой,
подарившей Франции и миру Эйфелеву башню. Украшенный пышным декором,
позолоченными пилонами, бронзовыми светильниками, крылатыми конями и другими
аллегорическими скульптурами, однопролётный мост соединяет эспланаду Дома
инвалидов с Елисейскими Полями. Автор этой 107-метровой металлической арки
шириной 40 метров – Жан Резаль.
После обзорной экскурсии по Сене, мы купили билет на другой теплоход на целый
день. Поскольку большинство из парижских достопримечательностей расположены по
берегам реки или рядом с ней, то путешественнику в первые дни пребывания здесь
выгодно передвигаться вверх и вниз по реке.
Тамплиеры, или пятница 13-е
Причаливаем у моста, где впервые в истории – 13 октября 1307 года - было
использовано одно из самых ужасных и одновременно удобных, сберегающих силы и
время палача орудий казни – гильотина. Она сносила головы целым группам людей
одновременно. А под казнь тогда отдавали многих, даже дворян. Первыми под рубила
гильотины попали рыцари-крестоносцы ордена тамплиеров.
Орден тамплиеров, или рыцарей-храмовников (от слова «храм», ради которого они
часто проливали кровь), был одним из самых необычных порождений средневековой
европейской цивилизации. Девять рыцарей-крестоносцев основали его ещё в начале
XII века в Иерусалиме, избрав для своей резиденции местоположение бывшего храма
царя Соломона. Они предприняли уникальный эксперимент, попытавшись превратить в
монахов представителей высшего сословия средневековой Европы, рыцарей-дворян.
И этот эксперимент удался. В течение 200 лет замкнутое сообщество воинов-монахов
беззаветно защищало Святую Землю, отвоеванную крестоносцами у мусульман. В
Европе тамплиеры располагали девятью тысячами владений, приносивших ежегодно
миллионные доходы в золотой монете. Им также принадлежали десятки замков в
Палестине и на западе Европы. Рыцари участвовали во всех сражениях крестоносной
эпопеи. Они никогда не отступали и не сдавались в плен, а если крестоносцев
ждало поражение, то тамплиеры бегству с поля боя предпочитали смерть.
В 1291 году крестоносная эпоха подошла к концу, и крестоносцы потеряли свой
последний оплот в Палестине – город Сен-Жан д’Акр. Его самыми упорными
защитниками были тамплиеры. Вступая в орден, они клялись умереть, но не уйти из
Святой Земли. И исполнили свою клятву. Когда город уже был взят мусульманами,
рыцари-храмовники продолжали безнадежное сопротивление в собственном замке,
расположенном в городском порту. Они бились еще 10 дней, днем и ночью отправляя
из порта беженцев, женщин и детей, нашедших убежище в их крепости. Когда
последняя лодка с беглецами отошла от причала, собравшиеся у пирса рыцари
проводили ее прощальным боевым кличем и вернулись на стены замка. В конце
концов, уцелевшие израненные защитники твердыни заперлись в донжоне крепости.
Мусульмане подкопали его стены, но рухнувшая башня погребла под собой не только
последних уцелевших тамплиеров, но и более двух тысяч ворвавшихся в замок
противников...
В 1307 году французский король Филипп IV Красивый отдал приказ арестовать всех
уцелевших тамплиеров своего королевства. Причины этого решения историкам
непонятны до сих пор. Для ареста была выбрана мистическая дата – пятница 13
октября. До сих пор многие из нас болезненно реагируют на приближение пятницы,
выпадающей на 13-е число любого месяца.
Филипп IV лично руководил операцией казни в парижской резиденции тамплиеров. Не
желая сдаваться, несколько рыцарей покончили с собой, бросившись с вершины
главной башни. Что искал король в убежище тамплиеров – загадка. Известно лишь,
что итоги обыска привели его в бешенство. Архивы и сокровища, реликвии
тамплиеров, собранные за 200 лет существования ордена, бесследно исчезли.
Арестованных тамплиеров допрашивали следователи, назначенные королем. Под
пытками рыцари сознались в страшных вещах: в том, что, вступая в орден, они
отрекались от Христа, в том, что поклонялись языческим идолам и практиковали
сексуальные извращения. Правда, как только пытки заканчивались, рыцари
немедленно отрекались от своих показаний. Но это не помогло храмовникам. Папа
своей буллой распустил орден. Сотни тамплиеров умерли в застенках или были
сожжены как еретики. Погиб на костре последний Великий Магистр тамплиеров Жак де
Молей проклявший перед смертью папу и весь род французских королей. Уцелевших
рыцарей отправили в тюрьмы на вечное заключение. Но в материалах следствия
остались признания двух тамплиеров. Они сообщили, что накануне ареста из
парижской цитадели ордена отправились 60 рыцарей с лошадьми, навьюченными
каким-то грузом, и с двумя также тяжело груженными огромными повозками. Этот
караван был якобы перегружен на 18 галер ордена, ждавших в устье Сены. Куда ушли
эти галеры, неизвестно до сих пор...
Какие только предположения не выдвинули после этого ученые, изучавшие историю
ордена! За кого их только не принимали! Одни считали, что тамплиеры нашли в
Палестине уникальные реликвии Ветхого завета, в том числе знаменитый Ковчег
завета. Другие полагали, что храмовники стали обладателями тайных свидетельств о
подлинном происхождении и жизни Христа. Третьи видели в них хранителей
старинного восточного эзотерического знания, секретов египетских и вавилонских
жрецов, удачливых алхимиков и колдунов.
Язык и безопасность во Франции
К обеду все разбрелись мелкими группами в поисках свободных мест в парижских
кафе. Благо, их в центре французской столицы очень много. Я отобедал в обществе
трёх прекрасных дам в одном из кафе Латинского квартала, известного тем, что
именно здесь жили и творили династия Дюма, О. Бальзак и другие классики мировой
литературы. О том, что у европейцев, особенно у англичан, французский
туристический сервис давно заслужил репутацию хамского, я знал и до приезда
сюда. Но в Париже убедился лично. Официант в разговоре с вами в самую последнюю
очередь перейдёт, скажем, на английский язык, даже если знает его. Блюда себе мы
заказывали, глядя на цены и отыскивая хоть что-то знакомое во французском меню.
Две мои спутницы кое-что вовремя вспомнили из школьного курса языка. Кстати,
здесь нас выручила та самая Аня, обозвавшая Сену Темзой. Реабилитировалась! Так
что к родному языку французы относятся более чем пристрастно. Судить их за это
мы не в праве. Можно лишь брать с них пример. А можно и не брать...
О языке сказал.
В Париже нужно также быть очень осторожным, переходя улицу. Водители, особенно
полицейские (жандармы колесатые!), не всегда помнят о том, что в мире существуют
ещё и пешеходы. Да и друг друга они «подрезают» беспощадно. У одного из
перекрёстков чуть ли не по нам проехали два бело-зелёных мотоцикла и водомётный
фургон. На городской площади в этот момент шла какая-то демонстрация. Здесь даже
локти кусать было поздно: посмотреть на то, как разгоняют протестующую против
чего-то толпу во Франции, стране революций, был бы любопытно. Но… не довелось.
Уже позже, через несколько часов, мы оказались на залитой водой площади, где всё
происходило. За несколько дней до нашего приезда в Париж, во французской столице
был совершён ряд террористических актов. В людных местах города прогремели
взрывы, не столь сильные, как 8 июля в Лондоне, но всё же были жертвы. Поэтому
охрана общественного порядка осуществлялась почти по правилам военного времени.
У каждой опоры Эйфелевой башни, у входа в саму башню, в Дом инвалидов, в Музей
пушек стояли солдаты и жандармерия, досматривавшие нас, проверявшие наши сумки и
пакеты.

Париж – это, конечно, же Нотр-Дам де Пари и Лувр с Джакондой, с Венерой
Милосской. Это – без всяких комплексов отдыхающие на траве газонов взрослые и
дети. Париж – это элегантно одетые француженки и французы. Это – знаменитый
парфюм. Это – Мулен Руж… Всё это и многое другое – Париж, Париж… Но даже этот
18-миллионный город, по численности населения легко могущий вместить в себя 60
Павлодаров, не заставит забыть, что каждому из нас предстоит вернуться домой,
найти свой тихий берег без бурных страстей и безумных крайностей. Хотя и сам из
памяти уже никогда не уйдёт, а останется маленькой фигуркой Эйфелевой башни на
полке, среди книг и фотографий.