Поездка в Польшу двоих людей немалого возраста

Маршрут: Калининград - Гданьск - Закопане – Краков – Вроцлав
Сроки поездки: 22 сентября – 03 октября 2009 г.
Автор: Татьяна Г. 59 лет, г. Калининград
[email protected]

Заключение, оно же введение
Потрясённый организм приходит в себя, а я возвращаюсь к обычной жизни, заново привыкаю к дому. Очень люблю это ощущение новизны домашней жизни после после возвращения, когда с удивлением смотришь на обычные вещи, которые за несколько дней уже подзабыл, от которых умудрился отвыкнуть.
Чего не скажешь о муже. Он, чрезвычайно довольный, что его, наконец, вернули на привычное место, сладостно присосался к компьютеру, от которого отрывается уже несколько дней только по нужде. Я бы сказала - по острой нужде. Нет, не подумайте, что, (не дай, Боже), жалуюсь на мужа. Напротив, он вёл себя в поездке просто замечательно. Само собой, периодически впадал в "пассив", и с видом пресыщенного скептика говорил о том, как надоела ему Польша, что никто не считается с тем, что он хочет (очевидно, имелись в виду моя просьбы убирать с ресторанного столика на сиденье грязную кепочку и наплечную сумочку и убавлять децибелы его оперного баритона после 23.00) и что вообще, как известно, скоро помирать. А также критиковал меня за то, что взяла зарядное устройство для фотоаппарата в картоночке (лишний вес, целые 19 граммов), за то, что говорю то, что ему не интересно (когда сообщала, что мы идём к Буторову Верху - само название произнести приятно, эх). Нервничая перед подъёмом на Каспровы Верх, выговаривал, что не уверен, стоит ли это стояния в очереди. Потом в горах от восторга сбегал с тропы, оступался, заставляя сжиматься моё сердце, которое и так еле-еле стучит, от опасения, что он засмотрится и скатится с горы.
Так что перед поездкой я, надо признаться, уже не была уверена, что вправе тащить мужа бог знает куда… Понятия не имею, откуда у меня страсть к путешествиям. Но как непостижимо сознавать: вот эта молодая элегантная пани так же аккуратненько заправила бы за собой уже не нужную постель на нижней полке спального вагона и стояла бы у окна, готовясь выйти на перрон Гданьского вокзала, но я бы этого не увидела…

Калининград - Гданьск
Днем 22 сентября мы с мужем отправились на международный автовокзал. Вещей было не много: маленький чемоданчик на колёсах, небольшой рюкзак и совсем лёгкий рюкзачок для документов. Чистенький микроавтобус с польским водителем, пассажиров всего ничего - человек 8. Вообще-то в Гданьск из Калининграда отправляется автобус и утром, в 06.00. Но я выбрала послеобеденный рейс, чтобы выспаться и не выбить себя из колеи. Пассажиры оказались почти все молодыми студентами. Две женщины собирались лететь из Гданьска в Швецию. Время челночников уходит, судя по всему. Впрочем, разницу в ценах на сигареты и спиртное, конечно, используют люди. С этим было связано первое яркое впечатление в поездке. На границе, после паспортного контроля, когда за дело взялись польские таможенники, в автобус вошёл дюжий поляк в форме, красавец, с уверенным, как у Никиты Михалкова, взглядом со служебной собакой. Мы сидели впереди и с восторгом наблюдали, как работает пёс. Он повёл носом и немедленно ткнулся носом в лежащую открыто у стекла старенькую папку водителя с документами. Когда таможенник взял её в руки и задумчиво перебрал документы, пёс даже вытянул морду к небу и полаял, мол, что обижаешь, не сомневайся. Тогда таможенник вытянул из папки тоненькую, толщиной в 5-6 миллиметров пластину, неотличимую по виду от пачки бумаг, состоящую из прессованных брикетиков то ли травки, то ли табака. Настроение водителю это, само собой, не прибавило. Но доехали благополучно, с небольшим опозданием.
В Гданьске было уже темно. Я первый раз приехала туда самостоятельно, абсолютно не ориентировалась. Пришлось собраться, аки тому служебному псу, и энергично начать выяснять дорогу. Изучение разговорника дало свои результаты. Понимали меня сразу. Оставалось сообразить, что отвечали. Но и это не всегда составляло проблему - перед поездкой купила диск с самоучителем польского и немного приучила себя разбирать польскую речь. С автовокзала перебежали на железнодорожный вокзал, нашла кассы дальнего следования, прошу два билета до Кракова - и тут облом. Билетов нет ни в спальный вагон, ни в вагон "с мейсцами для лежаня", только сидячие. Сидеть ночь нам не по силам. Тогда я взяла билеты на прямой поезд до Закопане на следующий день в спальный вагон (купе в таких вагонах, как выяснилось, делятся на мужские и женские, взяли в мужской, надеясь, что мужчине меньше помешаем), и мы с вещами пошли искать место в гостинице.
И тут нам повезло с людьми. Одна старушка посоветовала идти в Дом техники, якобы там сдавали раньше номера. Нашли этот дом, он стоял с тёмными окнами, но сбоку был маленький ресторанчик. Я обратилась к бармену, и этот молодой человек не отмахнулся, а повёл меня куда-то внутрь здания, оставив пустой стойку. Привёл он меня к старенькому вахтёру. Оказалось, что тут никогда не предоставляли ночлегов. Но старик вошёл в положение и подробно мне что-то втолковывал. Совершенно не разбирая названия, я попросила написать адрес и название гостиницы и попыталась расспросить, как туда идти. Но не была уверена, что поняла правильно.
Выйдя, озабоченная, на улицу, я обнаружила мужа, оживлённо "беседующего" с двумя разгорячёнными пивом немцами из ресторанчика. Муж был воодушевлён: "Я разговаривал с ними на четырёх языках!". Надо сказать, что немецкий он учил когда-то в школе, а английские слова знает из компьютерной практики, но разговаривает, понятно, только на родном русском. Я попробовала уточнить у мужчин, в каком направлении нам следовать по адресу на бумажке, они тут же, горя желанием помочь, выхватили драгоценную записку из моих рук и упорхнули, галдя по-немецки, внутрь. На улицу выскочили все четверо: немцы, молодой бармен и старенький вахтёр с картой города, которую они исхитрились где-то раздобыть. "А, "Дом Харцежа", уловил из разговора мой муж, - так это же Дом пионеров. Нас в школе учили, как звучит "пионер" на языках мира".
Дом Харцежа оказался в самом центре старого Гданьска, и (о, чудо!) там даже нашлись места. Нам, правда, пришлось заплатить за четырёхместную комнату, но и в этом случае ночлег обошёлся в 80 злотых с человека, что в несколько раз меньше, чем в приличной гостинице - а какую ещё можно найти поздно вечером в незнакомом городе? Вот такая везуха. В комнате было четыре кровати, из которых две по-пионерски одна над другой. Удобства далеко по коридору, мне приходилось курсировать мимо четырёх молодых немцев, самозабвенно играющих в карты в коридоре. Но мы были чрезвычайно довольны.
Бросив вещи, тут же пошли гулять по пустым ночным улицам. Давно мечтала побродить по Гданьску, до этого пару раз была с короткими экскурсиями "посмотрите направо, посмотрите налево" в окружении калининградцев. А тут улицы без суетливой толпы туристов, с редкими прохожими, "настоящими", подлинными гданьцами.
На утро проснулась счастливой. Фотографировала старый Гданьск из всех доступных окон, то бишь окна номера и окна туалета. Воспользовавшись кипятильничком (он у меня ещё с советских времён), приготовила кофе. Выпили припасённый кефир, скормила супругу ещё калининградскую булочку, и, упаковав вещи, мы пошли сдавать их в камеру хранения на вокзал. Пустынные утренние улицы старого города, залитые солнцем - это чудо.
На вокзале нашла камеру хранения ручную, от неопытности и суетливости не обнаружила автоматических, а они там есть, и хранить вещи там оказалось бы дешевле. В ручной брали за каждое место и просили оценивать. Заплатив 12 злотых, мы пошли назад, в центр старого города, на улицу Пивную, в кафе "КОС", где дают такие огромные порции, что одной хватило бы и на три едока, а не только на два, как в нашем случае. Причём, готовят очень вкусно (за полпорции мясного блюда и чашку кофе заплатили по 11 злотых с человека). И целый день в Гданьске наш. Стояли последние дни бабьего лета. Теплынь - 27 градусов. Мы походили по удивительной Мариацкой, по праздничной, оживлённой Длуги тарг и Длуги, по набережной...
Поезд пришел с десятиминутным опозданием, все стремительно кинулись к вагонам, оказалось, не напрасно - постояв всего три минуты вместо положенных десяти, он отправился. В купе спального вагона три полки с одной стороны, у окна столик, подняв который обнаруживаешь умывальник. Тесновато, но весьма комфортно, на мой взгляд (особенно, то, что напротив нет полок, и когда ложишься, некоторым образом уединяешься). Стоили билеты 140 злотых на человека, за тринадцать часов пути - по-божески.

Закопане
С утренним солнцем показались горы, для приморских жителей диковина, и мы прилипли к окнам. По приезде сразу по ул.Косцюшко пошли к Дому Туриста. Там дали нам номер с умывалкой за 30 злотых, позвонили по моей просьбе в схрониско (горную турбазу) Мурованец, мест на завтра не оказалось. Как потом оказалось - к лучшему. Подкрепившись купленным ещё в Гданьске кефиром и хлебом (дивные в Польше молочные продукты!), а также калининградскими сухими супчиками, мы отправились к горе Губалувка, пробираясь сквозь толпу наслаждающихся по-летнему тёплой погодой и уличными актёрами туристов. Поднялись в вагончике. Вид сверху на город и Татры замечательный, но мне мешало изобилие людей и торговых точек. Правда, чем ближе было к Буторовому Верху, тем меньше становилось людей, а когда нашли тропу с синей маркой и пешком пошли вниз, так стало совсем хорошо. Еловый лес с редкими гуральскими домиками красив, не описать.
Тут мой муж, заядлый грибник, обнаружил диковинные грибы - с толстенной красноватой ножкой, с тёмно-коричневой бархатной шляпкой. Я пробовала пискнуть про то, что, мол, по Национальному парку идёшь, но рядом собирал грибы местный житель, им бы всё равно не жить, и я сдалась. Уже дома, по определителю узнали, что то были дубовики крапчатые, чья съедобность столь же неоспорима, как и красота.
"Дома", в номере с умывалкой, было не до отдыха: подкрепить усталого мужа разведённым кипятком супчиком, кофе из пакетика и к "главному" - резать тонкими ломтиками и укладывать на разложенной по подоконнику туалетной (замечательно гигроскопической) бумаге добытые грибы. Решено было продлить пребывание в Доме Туриста. На рецепции сказали, что можно остаться у них только ещё на одну ночь, но заплатить надо утром. А завтра нам предстояло подняться в горы, для успешной этой операции выйти очень рано, поэтому, увидев позже за стойкой другую пани, я, прикинувшись веником, обратилась к ней с той же просьбой, и смогла уговорить её взять оплату сразу. Не зря. Утром следующего дня, когда мы полседьмого выходили из отеля, рецепция была пуста.
Но пока у нас был свободный вечер в Закопане. И я намеревалась зайти в ресторанчик Колорова, который нашли ещё днём (помог случай - сначала пошли по недоразумению к Губалувке не вниз, а вверх, в сторону Татр). Но до того надо было купить на утро кефира и хлеба, магазин нашли прямо на Крупувках, муж поснимал на видеоролики фланирующую толпу, вечерние огни, уличных артистов, и мы вошли внутрь. Скрипки и язычки огня - это хорошо, музыкантам с жаром подпевала разогретая винцом компания, то, что они с настроением подхватывали, было не отличить от украинской народной песни. А мы взяли один суп с гуцульским названием и один шашлык. Шашлык был обыкновенный, а супец замечательный.
Рано утром я приготовила нехитрый завтрак, подняла супруга и мы, взяв заранее собранные рюкзаки, выползли на пустынную улицу. Впрочем, на автобусной остановке уже были люди. Около семи подошёл микроавтобус до Кузнице и повёз нас к подъёмнику. Там уже стояли в очереди люди, но не много. Куртка пригодилась сразу, было не больше 7-8 градусов (после вчерашней дневной 28-градусной жары). Мы попали в первую же партию на подъёмник.
И с первых же минут в вагончике и до середины дня, когда одолела усталость, муж пребывал, по-моему, в восторге. По крайней мере, он снимал беспрерывно и носился по кручам, пока я упорно переставляла ноги позади всех. Нам безумно повезло - были последние солнечные полдня. Горы под утренним солнцем невообразимо, неописуемо красивы. Обычно фотографии разочаровывают. Но рассматривая вчера снимки гор, поймала себя на том, что постоянно улыбаюсь, не веря, что была там. Всмотревшись с кручи вниз, ещё там, на станции, муж углядел горного козла, и пока тот, не торопясь, уходил в лес, я сняла его, притянув дешёвеньким телевиком. Уже дома разглядела. Настоящий козёл, с белой жопкой, как полагается.
А затем потопали. Мужу помогала спортивность и натренированное велосипедом сердце. А мне дух и невообразимая, непостижимая красота гор. Сказать, что я неспортивна, это ничего не сказать, зато физическая дохлость здорово способствует приобретению упорства. Меня обгоняли все, и весёлая группа юношей, и молодая пара, и две монашки. Свернуть меня с пути было невозможно. Как того козла, что здесь живёт и уходить ему некуда. Правда, козёл не испытывает трепета перед кручами... Как я слезла со скал Свиницкого перевала, не могла себе поверить, смотря на них потом снизу.
Вот когда я с благодарностью вспоминала советы Александра Бурды, на статью которого «Польские Татры. Инструкция по эксплуатации» я, к счастью, наткнулась в Инете в поисках информации о Закопане. Имела бы я в горах бледный вид, если бы доверившись лихим рекомендациям ничего не опасаться, мол, и дети легко проходят маршруты, пошла бы наобум в горы. Дети, может, и проходят. Но людям в годах стоит быть поосмотрительнее. Мало того, что статья Бурды такая толковая, что после прочтения идёшь по городу и горам так, будто там уже бывал. Он ещё и откликнулся на просьбу порекомендовать маршрут для сильно немолодой "пани" и дал очень дельные практические советы, без которых не представляю, что получилось бы из моего рискованного начинания. И уж точно не увидела бы я мест, красоту которых словами не передать.
Никогда не видела озера красивее Зелёного. К счастью, там было не много народу. И можно было слиться с тишиной, глядя на двух неторопливых небольших рыб, скользящих вдоль светлых камней на дне. Удалось сфотографировать. Но разве ж снимки передадут эту неспешность. Потрясающее отсутствие суетливости для живого существа. Может, там, под водой Эдем?
И эти целые, все до одной, ягодки на сухих горных кустах черники и брусники. И тёплые приветствия всех на тропе. Кажется, там невозможны ни агрессивное движение, ни резкое слово, ни дурная мысль. Заповедный мир...
В Мурованце было невообразимо много людей, наверное они пришли туда другими тропами. Устали мы к тому времени безумно, но смогли сориентироваться, я даже, изучив меню, выбрала дешёвый вариант провианта на 8 злотых на брата: борщек и жареные яйца. Кипятком развели свой кофе. До темноты оставалось часа три с половиной. Муж уже физически спёкся и предпочитал двигаться вниз. Я была в полубессознательном состоянии, но, аки раненый Наполеон, твёрдо указала на тропу к Чёрному озеру.
Людей на тропе было немеряно. Начался небольшой дождь (солнце скрылось ещё, когда мы подходили к Зелёному озеру). Кое-кто повернул назад. Но меня было не свернуть. И те, кто остался на тропе, не прогадал. Дождь кончился. А озеро в бегущих клочьях облаков было, может, и не менее чёрным, чем под солнцем. Вниз топала уже на полусогнутых, выбрали жёлтую тропу. И, хоть было хмуро, и силы уже оставляли, не уставала любоваться поразительно красивыми открывающимися справа от тропы склонами.
Спустились до темноты. Приехали в город уже в сумерках и под сильным ливнем пошли (то есть поползли, разумеется) разведывать жильё на завтрашнюю ночь. Решила сходить к ПАЛАЦЕ. Замечательно флегматичный дяденька на рецепции с полчаса рассматривал внимательно какую-то бумажку с цифрами, а потом сказал: "Будут места, приходите завтра днём, не с утра, попозже". Возвращаясь, мы зашли в дешёвый универсам (в трёх минутах от вокзала, вниз) и уточнили, откуда и во сколько через день нам уезжать в Краков. То, что мы шлёпали в летней обуви под холодным дождём, с трудом передвигая ноги, нас после пережитых восторгов и тягот в горах нисколько не смущало.
На следующий день выяснилось, что, если бы нашлись места в Мурованце, спуститься с гор мне было бы проблематично. Перетянутые бинтами правое колено и левый голеностоп и сейчас приятно напоминают мне о горах. А тогда двигаться трудно было и по прямой. Нечто подобное я ожидала от своего организма - постепенность в нарастании нагрузки с некоторого возраста нереальна за пару дней. Пожалуй, иногда лучше выложиться экстремально в один день, потом организм расплачивается, но дело-то уже сделано! Мы его, организм, обхитрили.
Между тем я твёрдо была намерена сходить на Стражинскую поляну, к водопаду. По описанию, это было под силу и за полдня даже нам. Так оно и оказалось. Но сначала пошли в ПАЛАЦЕ. Там к обеду нам дали всего за 30 злотых замечательную крохотную комнатку без окон, зато с полками, на которых немедленно были разложены досыхать грибы, с маленьким телевизором на стене и, главное, с удобствами прямо в номере. То есть прямо-таки нереальный неожиданный комфорт.
Устроившись, сразу пошли искать Стражинскую улицу. Зашли в ресторанчик на Крупувках, взяли по обыкновению одну порцию второго на двоих. Купили потом дежурный кефир по пути к Стражинской. Чего ещё надо? А как же там, на пути к Стражинской поляне, оказалось по-своему красиво. Даже тишина почти загородной улицы Стражинской при подходе ко входу в парк замечательна. А скалы, поросшие елями и изредка буками, тропа вдоль потока к горам, вырисовывающимся на горизонте, а потом оказывающимся рядом, рукой подать, хороши необыкновенно.

Краков
На следующее утро девятичасовым автобусом (частных линий) отправились в Краков. Снова прояснилось. Рассматривали солнечные склоны гор, посёлки за окнами. И пассажиров. Рядом со мной сидел студент, просматривая лекции. Впереди двое пожилых полек читали жёлтую прессу, огромные заголовки перевела даже я - из польского там нужно было знать только два слова: "сейчас" и "будут", оба были в моём арсенале. А написано там было огромными буквами: "Теперь педофилов будут кастрировать". Показалось смешным, что заголовки в жёлтой прессе можно прочесть,
наверное, и на китайском…
Чуть поодаль две интеллигентные старушки о чём-то беседовали по мобильнику и рассматривали туристические буклеты. Мелодичная польская речь, аромат другой страны. Для меня это ни в какое сравнение не идёт с отечественным туристическим автобусом с непременным, давно сидящим в печёнках фильмом по видаку и вынужденным общением с соотечественниками.
В Краков прибыли часам к двенадцати. Там у меня была забронирована недорогая квартирка (студио) в центре (65 злотых с человека в сутки, без предоплаты). Бронировала за три месяца до поездки, выбирая квартиру, ориентировалась не только на место расположения, но и на язык общения. Обещали русский в числе прочих языков (польского и английского).
Сориентироваться мне очень помогли карты городов, которыми я обзавелась ещё в Калининграде у друзей. Судя по карте, идти к нашей квартире можно было по Плантам. Так мы и сделали. Пришли за час до условленного времени, я созвонилась с пани, объяснила, что находимся у подъезда, та сказала, что её "монж" будет через несколько минут, я сорок минут проторчала перед дверью, всем видом демонстрируя всем входящим и выходящим из подъезда, что вот, мол, я. Но означенный монж распахнул дверь без пяти два, весело показал квартирку, вручил бельё, ключи, показал, куда в день отъезда положить ключи (даже снова встречаться не пришлось, всё на доверии) и оставил нас.
Маленькая комнатка с кухонным уголком и ванной, с окнами в тихий дворик была замечательна. Часто то, что рекламируют, оказывается на поверку не тем, что ожидаешь. Но тут всё было сверх ожиданий. Тишина необыкновенная, хоть дом на оживлённой улице. Всё удобно, чистенько. Расположение такое, что можно было бы и обедать возвращаться, но я берегла каждую минуту для Кракова - почувствовать атмосферу города, а не бежать в спешке за экскурсоводом по диагонали.
Оставив вещи, мы сразу пошли гулять (минут 20 до Рыночной площади). Тепло южного вечера сливалось с настроением счастливых людей, наводнивших знаменитую площадь и пешеходную Флорианскую. Быстро сгущались сумерки, зажигались огни, наступало самое моё любимое время для съёмки. Но тут было что-то такое подлинное, такое полное ощущение жизни, что впервые не было зуда снимать и снимать. Просто хотелось прожить эти часы здесь. Это ощущение не покидало все три дня в Кракове.
Следующее утро было воскресным. Повела мужа в музеи Вавеля. Как только в 10.00 открылись кассы, взяли билеты в Приватные покои и Представительские комнаты. Час до означенного времени побродили по территории Замка, а потом, наконец, увидела то, о чём раньше только читала. Знаменитые старинные гобелены поражают не только тем, что это чудом сохранившийся до наших дней труд давно ушедших людей. Это ещё и изумительно сделано. В фигурах людей на гобеленах больше жизни, чем в субтильных (так кажется после тех гобеленов) плоских фигурах ныне живущих. А уникальные резные головки людей на потолке Посельского зала просто чудо. Галерея портретов краковчан того времени. Не говоря об уникальности самой дизайнерской идеи. И Приватные покои, по которым нас провёл гид, рассказывая что-то на английском (можно было выбрать польского гида, может, больше бы поняли; впрочем, мужу вручили листки на русском с главными сведениями) были хороши. Вместо привычной во дворцах роскоши - любимая мной польская элегантность, лаконизм в убранстве светлых комнат.
Улицы Кракова всё ещё были залиты солнцем. А на севере, в Гданьске и в Калининграде, уже дня два шли холодные дожди. Тот воскресный день в Кракове удался нам во всём. Муж переписал всего за одну злотувку фотки на припасённый диск. А я осуществила давнюю мечту: впервые в жизни зайти в самое желанное и знаменитое краковское кафе "Яма Михалика" на Флорианской, 45. В кондитерскую, открытую в конце 19-го века сыном состоятельного краковчанина, пославшего его в наказание за нерадивость в ученики к львовскому кондитеру. Я вообще люблю такие истории. А тут ещё самое известное кафе Кракова. С неповторимым интерьером (студенты находящегося в двух шагах художественного училища частенько расплачивались рисунками, когда не было денег, а потом, когда кафе стало любимым литераторами и актёрами, и специально украшали стены своими работами). Кафе после толчеи залитой солнцем Флорианской поразило сумеречным освещением и тишиной. Кроме нас были ещё от силы две пары. По-видимому, все, кто хочет зайти в знаменитое кафе, выбирают время, когда там бывают представления кабаре (ещё одна традиция этого кафе).
Выбрали столик под одной из картин и ламп, заказали два кофе и одно пирожное на двоих. Заказывая, следовали принципу, благодаря которому кафе раскрутилось когда-то - Михалик давал своим пирожным звучные названия, "Кармен" и т.п. Я, конечно, выбрала пирожное "Михалик", и не простой, а "Михалик Флорианский", хотя там были обыкновенные шарлотки и, может быть, не менее вкусные. Но я не припомню, когда в жизни блаженствовала больше, чем сидя в этом полупустом кафе за чашкой отменного кофе. Прежде, чем выйти, без стеснения обошли всё кафе, разглядывая внимательно всё, что висело на стенах.
На следующий день, в понедельник, мы планировали посетить старое еврейское кладбище в Казимеже, в двух шагах от которого и была наша квартирка. Казимеж вполовину обшарпанный, небольшой, местечковый. Синагогу незнающий человек и не отличит от обычного дома. Рядом с красивейшими колокольнями христианских храмов, с архитектурным праздником великолепного города, господи, кому мешали эти нехитрые, невидные дома, кому помешали люди, всего лишь пытавшиеся не изменять своему Богу? До войны в Кракове жило 65 тысяч евреев. Сейчас 150 человек ухаживает за могилами.
На калитке синагоги Рему висела табличка с просьбой не входить, и вход молча преградил молодой иудей в ритуальной одежде. "Где можно купить билет?", - пролепетала я по-польски. "Only English" - поняла я только из того, что он пространно мне объяснил. Повторила свой вопрос по-английски, на что получила ответ: "Tomorrow". Потом узнала, что в тот день был Йом Кипур, Судный день у иудеев. Обошли ещё раз улицу Широку, больше похожую на площадь, со старыми вывесками кое-где, а больше со стилизованными современными названиями кафешек.
А на кладбище мы попали на следующий день. Было там безлюдно, тихо. На старинных могильных камнях кое-где лежали маленькие камешки - их оставляют посетители по еврейскому обычаю.
Но это было в последний день в Кракове, во вторник. А в понедельник, не попав на кладбище при синагоге Рему, побрели мы по оживлённой Старовишьленной и мосту на другой берег Вислы, в Подгуже, на площадь "Героев Гетто", в бывшее гетто. Кто-то, помнится, в Инете недоумевал, почему так оформили площадь, зачем уставлена она металлическими стульями с высокими спинками по форме тех, из сороковых годов 20 века. Что ж тут не понять-то. Откуда у измождённых людей были силы выстоять там часы перед отправкой в концлагерь, когда их собирали?
"Что там?", - спрашиваю у мужа, который зашёл под крышу в конце площади. "Просто пустое место", - отвечает. Захожу, и попадаю в пустой вагон товарного поезда, в который набивали людей. Туда не стоит идти с ненаполненным болью сердцем. Будет непонятно, неинтересно. А наполненное не выдерживает.
Когда уже подкашивались ноги, увидела, как на стульях, до которых не решалась дотронуться, играет с малышом и собакой старый поляк. Очень обрадовалась почему-то этому. Смогла вздохнуть наконец, начала их фотографировать. Знала, что на площади есть музей "Аптека под Орлэм". Тогдашний аптекарь отказался уезжать и остался, единственный поляк в гетто, помогая тем, кого туда согнали. Читая об этом, представляла доброе лицо пожилого человека. То, что увидела на фотографии, было прекрасно: молодой могучий человек с красивым гордым лицом. Удивительно. В музее полочки со склянками лекарств, много фотографий и документов и показывают постоянно два фильма: один о жизни краковских евреев 39-го года, другой - со снимками лагеря, мёртвых пространств, обнесённых колючей проволокой. Смотрела только предвоенный фильм. Вышла полуживая.
Надо было как-то восстановить силы. Набрели на "Бар Млечный", дешёвую столовку. Муж поел. Мне не удалось толком запихнуть в себя ни куска. Потом вышли к австрийскому собору и парку Бернадскего. Действительно, очень приятный парк, как и пишут. Муж нашёл на выходе дерево грецких орехов без орехов, но с грациозной рыжей белочкой, которая ускользнула от нас не столько из опасения, сколько понимая, что толку от нас в смысле пропитания никакого. Почему-то после встречи с этим живым созданием полегчало. И я повела мужа назад по Краковской к остановке трамвая номер 6, чтобы отвезти его на кладбище, где похоронен Станислав Лем, который для него в пол-неба, самый-самый из людей. Название кладбища узнала из И-нета. А как добираться, поняла по карте, ещё дома. Плита над склепом, где похоронен Лем, самая простая (на фоне чёрных мраморных плит вокруг), из светлого песчаника с простой надписью - имя, даты жизни. Кроме вазы с цветами на плите камушки (был евреем), каштанчики (бывал здесь кто-то недавно, осенью) и даже печенюшка от православного, наверное, из России. По-настоящему трогает это. Не забывают его наши.
Постояли немного и пошли назад, сначала длинной тенистой улицей до трамвайного кольца ("Сальватаровка"), потом спустились к реке и набережной Вислы пошли пешком к виднеющемуся вдали Вавельскому замку мимо отдыхающих на траве и скамейках молодых краковчан, мимо играющих в шахматы ха столиками стариков. На реке мальчишки учились ходить на байдарках. Был последний день бабьего лета.
На следующий день небо нахмурилось и похолодало. После Кладбища при синагоге Рему (сама синагога крохотная, простая, действующая, там муж взял необходимую для посещения ритуальную шапочку), обошли вновь Казимеж, зашли в синагогу Исаака, некогда самую красивую в Казимеже, а сейчас пустую комнату с высоким сводом с остатками сохранившихся на штукатурке стен кое-где отрывков из Торы на иврите. Там гулко отзывается каждое сказанное шёпотом слово. Стены, видать, устали от мёртвой тишины. Потом побежали в христианскую часть Казимежа, взглянуть ещё раз на очень красивые старинные костёлы Божьего Тела, Святой Катажины (так и не удалось послушать там славящийся звучанием орган, не попадали на службу) и пошли исполнять очередной пункт моего плана, зашли в Этнографический музей, что в бывшем здании Ратуши Казимежа на главной городской площади (Казимеж-то когда-то был отдельным городом, обнесённым стенами, со своей Ратушей). В музее было много любопытного, особенно помещения с подлинными вещами 19-20 веков, гуральские жилые комнаты, кузницы, красильни, школьный класс и пр.
Но это был наш последний день в Кракове. А я ещё не видела любимую картину Леонардо Да Винчи "Даму с горностаем". И мной вдруг овладел страх, что что-то помешает этому, музей закроется, или ещё что. И, выскочив из музея, уже почти бегом помчались мы в музей Чарторыжских. Сердце металось зря. Музей был на месте, и знаменитая картина не путешествовала с выставками. Шли мы к ней уже не торопясь, через все залы. Коллекция ценнейших вещей замечательна. Муж с интересом рассматривал и старинное оружие, и подлинные древнеримские скульптуры (он умудрился до сих пор не попасть в Эрмитаж). Посетителей было мало. И чудо: можно было постоять перед любимой картиной наедине. Представлена она замечательно: в отдельной небольшой затенённой комнате, выделенная светом.
Потом, с успокоившейся душой, повела мужа в Коллегиум Маиус, старинное здание Краковского Университета, там и просто постоять в дворике хорошо. А мы пошли на экскурсию в библиотеку (с польским, на этот раз, гидом, бесплатно - был вторник). И как же там мне понравилось. Старинные переплёты в старинных шкафах, та ещё, подлинная мебель, старые научные приборы, комнатка студента Коперника, глобус ещё без Америки. Суть не в вещах. Там жив дух.
Возвращаясь в последний вечер "домой", в приютившую нас на три краковских дня квартирку в Казимеже, зашли в соборы на площади Всех Святых. Посидели немного на службе во Францисканском соборе, послушали красивое пение под орган, а потом в Доминиканском - хор монахов, так у них, видать, проходит служба.
Забыла рассказать, что в один из первых дней зашли, конечно, и в Мариацкий собор, всмотрелись (глазела на деревянные фигуры я, муж терпеливо ждал) в знаменитый деревянный алтарь Вита Ствоша. Ежели б не знала об уникальности работы, может, и не "прониклась" бы. Но тут показались фигуры необыкновенно живыми, не в традициях благостности.
Перед сборами вечером накануне переезда во Вроцлав сходили на вокзал, купили там билеты на утренний поезд, разведали, где нужный нам перрон. Утром, отмыв квартирку, положили ключ в условленное место и отправились на вокзал. Расставалась с Краковом я с печалью. Поезд оказался очень комфортным, мягкие сидения с высокими спинками по два узких навстречу друг к другу, вагон получается разделённым на отдельные купешки. Мы сидели одни. 4,5 часа прошли почти незаметно.

Вроцлав
На Вроцлавском вокзале сразу побежали к кассе брать обратные билеты - был печальный опыт в Гданьске. Билеты покупали за два дня, но удалось купить только в дамское купе к смущению мужа (просили в спальный вагон до Гданьска, потом оказалось, он один на поезд).
Потом приступила к расспросам о пути к нужной нам улице. Одна девушка посоветовала спросить у тех, кто листал старые книги в центре вокзального зала, там на длинном столе продают книги букинисты. И первая же старушка обстоятельно нам рассказала, как идти. Свой хостель нашли без затруднений (бронировала опять же за три месяца до поездки самое дешёвое, что нашла на тот момент в И-нете, отдельный номер на двоих за 90 злотых с человека за ночь). Поселили нас в номере для инвалидов, судя по рисунку на двери, очевидно, самом большом. Бросив вещи, сразу пошли в старый город - хостель (Nathans Villa Hostel) как раз там и располагается.
Вроцлав после Кракова резанул шумной суетой большого города. Другой дух. Там даже по пешеходным улицам старого города ходят деловой походкой. Треск трамваев не смолкает ни на минуту. И наверное, чтобы спрятаться от этого, кому-то пришла в голову замечательная идея - заселить город бронзовыми гномами. Они крохотные, в "натуральную" величину, в глаза не лезут, живут своей жизнью. Муж с увлечением отыскивал их в самых неожиданных местах, как грибы, и каждого мы снимали во всех ракурсах. Сам старый город блестяще наряден, хорош необыкновенно и днём, и в вечерних огнях. Весь вечер гуляли, благо дождь пришёл с севера только на следующий день.
Чтобы продолжить, я вынуждена рассказать о своём нездоровье. Уже с неделю у меня было желудочное кровотечение. Поскольку я каждый день глотала витамины с микроэлементами, потерю крови до поры до времени компенсировала железом, непреодолимой слабости не ощущала. А дискомфорт в пузе привычно терпела. Накануне, чтобы снять мигрень, я приняла таблетку цитрамона. Надо ж было соображать, что аспирин, входящий в состав цитрамона, при кровотечении противопоказан!
Попыталась действовать. Приготовила две записки. На одном листке написала по-русски "желудочное кровотечение" - на случай, если отключусь. На другом нарисовала химический значок железа Fe плюс латинскими буквами vitamin С. Отправила мужа в аптеку, где он сумел объясниться и принёс лекарства: кроме препарата железа с аскорбинкой для компенсации потерь гемоглобина, ещё и средство, блокирующее фермент, ответственный за выработку кислоты желудочного сока, это назначают обычно при язвах. Оба лекарства дают без рецепта. Начала глотать по полной программе, хорошо, что в номере было молоко и кефир, железо принимают с едой. И чудо. Через часа два смогла подняться. Поднялась уже другим человеком. Мягким, терпимым, мудрым. С ощущением подаренной жизни. Ходила оставшиеся два дня осторожно, медленно. Пила жизнь по каплям.
Сводила мужа во Вроцлавский университет, в знаменитую барочную Аулу Леопольдинскую. На что барокко не мой любимый стиль - но просто поражает красотой. Праздник в камне. Зашли на смотровую площадку на крыше по Математической башне, полюбовались видом города сверху, поснимали. И даже взобрались на мостик между высокими колокольнями в одном из соборов. Это, может, мне и не следовало делать, ползла долго, до дурноты, но обошлось. Красив город сверху, не передать. Там же хорошо поговорили со смотрителем, продававшим билеты. Он бывший органист собора, человек замечательно неравнодушный, сердечный, заинтересованный в людях. Горячо, искренне, горестно говорил о Катыни, о том, как задело их, что Путин в известной речи не признал очевидного в прошлом, о том, что нам, славянам, надо быть вместе и пр, пр. Не передать тепло живого общения. Обнялись, взяли подаренные открытки и пошли искать столовую. Это оказалось легко - возле Университета две очень дешёвые столовки. Покормила мужа. Сама крохотный кусочек чего-то пищевого жевала так тщательно, что мне позавидовала бы и флегматичная бурёнушка. Организм пока выдерживал.
В последний день во Вроцлаве утром, ещё до выезда из гостиницы, нашла бывшую синагогу, королевский дворец (посмотрели снаружи), а муж заинтересовался вдруг крепостью, оказавшейся тюрьмой и тщательно осмотрел её (тоже только снаружи). Несмотря на внеплановую потерю времени на осмотр тюрьмы, мы ровно в 12.00, и ни минутой раньше вышли из хостеля и отнесли вещи в камеру хранения на вокзале. На оставшееся свободным до вечернего поезда время у меня было запланировано посещение еврейского кладбища 19 века, сохранившегося во Вроцлаве. Шли туда с полчаса в противоположную от старого города сторону скучной улицей. Кладбище оказалось тихим, красивым, подлинным. Много фотографировала.
А потом мёрзли на улицах вечернего города и отыскивали не найденных раньше гномов. Да так закоченели (вещи-то, по дури, в камеру хранения сданы), что зашли в недешёвый ресторанчик на площади, и я велела мужу не заглатывать по обыкновению в полторы секунды взятый супчик, а растянуть его не менее, чем на час. При его темпераменте это казалось немыслимым…
При посадке в поезд проводница поворчала по поводу того, что скажет пани. Но молодая пани только удивилась от неожиданности, а мы сразу ретировались в коридор, дав ей улечься. И всё обошлось.
В Гданьске было холодно и дождливо Наш авт