Псху (Абхазия).

 

Есть в Абхазии удивительное место - русское село Псху у подножия святой горы Инал-Куба (одного из семи святилищ Абхазии).
Совершенно затерянный мир, где по ночам подходят к калитке двора волки и медведи. 

Октябрь заливал солнцем, как из ведра, словно приговаривая: "Берите, берите! У меня этого добра - навалом!"
Машина, переехав границу, неслась в полном одиночестве по абхазской трассе.

Я таких дорог не помню! Разве что на Памире! Ни сзади, ни впереди – ни единой машины! И мы мчимся стрелой по отличному шоссе в яркую осень. Где справа плещется синее море, за берег цепляются корнями зеленые сосны, а слева с косогоров летят под колеса золотые листья. 

Единственная наша машина шуршала по отличному шоссе, умасливая душу непривычной тишиной и уединенностью.
На этой дороге можно было загорать! Просто лечь посреди нее и закинуть за голову руки!
И когда в эти блаженные дремы ворвалась ЕЩЕ ОДНА машина, захотелось закричать: «Исчезни! Не смей врываться в мой волшебный сон-явь!»

Гагра встретила ностальгическими картинками. Я, не отрываясь, смотрела на знакомые улицы, на вымахавшие в гиганты эвкалипты, сверкающие нарядными белыми стволами, словно их только что начистили щетками. 
Все радовало и вызывало умиление. Гагра сверкала праздничной иллюминацией, не вспоминая о недавней экономии. На пустых пляжах кое-где сидели слипшиеся парочки и неотрывно мечтательно смотрели на горизонт. Пальмы раскидывали лапы, словно кричали «ура» нашей машине и готовились обняться. Спелые плоды хурмы качались на ветках золотыми шарами, как елки перед Рождеством.
Гагра – это праздник! Всегда.

Мы тоже спустились на пустой пляж дожидаться заката. 
Идеальный оранжевый шарик медленно приседал над морем, коснулся воды, нырнул и… мы увидели зеленый луч! Он сверкнул так ярко! 
Господи, да мне мама с детства твердила, что на закате можно увидеть этот зеленый луч. И я долгие годы пыталась его засечь, но постепенно свыклась с мыслью, что это всего лишь литературное преувеличение.
Но он существует! И Гагра подарила его нам.

На безукоризненном русском нас разбудили в отеле 5-30 по телефону. 
Выехали в полной темноте. На небе висел улыбающийся месяц. Был он «старый», но улыбался молодо и задиристо. Цветная подсветка пульсировала на колоннах, замирала и неожиданно переходила в другой цвет, как цветомузыка в камне. Получалось – только для нас. 
Ни-ко-го не было ранним утром в ухоженной, залитой огнями Гагре. Ни машин, ни гуляк, ни даже потягивающихся кошек.
Город спал, и даже море не плескало волной. 

Но лишь выехали за город, все огни пропали. На секунду выключили фары – словно провалились в черный-черный колодец. Вытяни руку – своих пальцев не увидишь!

Знакомой дорогой - через Юпшарский каньон. 
В сумерках приостановились у гиганта - Камня поцелуев. Почему так назван – не знаю. Ни разу не видела, чтоб кого-то тянуло целоваться на его макушке. Зато всем хотелось, раскинув руки, почувствовать себя в мечтах птицей.
Ветер свистел в Юпшарских воротах (самом узком месте каньона), словно где-то забыли закрыть форточку.
Потом в сером сумраке рассвета – мимо озера Рица. Само озеро еще посапывало, но верхушки гор уже золотились новым днем.

В предрассветном лесу свисающие с деревьев длиннющие бороды уснеи (лишайника-бородача, ошибочно называемого мхом) качались, как белье на прищепках, развешанное рачительной хозяйкой. 
Очень чистое белье. Уснея длиннейшая не выносит грязного воздуха и размахивает бородами только в абсолютно чистых уголках планеты.

Дорога на Авадхару выводит к перевалу Анчхо (Пыв по-абхазски) – 2030 м, откуда открывается панорама знаменитых перевалов: Чугуш, Агепста, Аджара, Кардывач.
Далеко под рассветным солнцем, на границе Абхазии и Краснодарского края поблескивал обелиск 19-летней Наде Курченко – стюардессе сухумского авиаотряда, погибшей от руки террористов.

А отсюда – рукой подать до Псху (2 часа на предельной скорости УАЗа). Правда, дорога не для слабонервных, а для таких любителей экстрима, как мы. Да и за рулем у нас был такой ас, что я совершенно не волновалась, когда мы переправлялись через каменистые, звенящие чистой водой ручьи и когда машина опасно кренилась над пропастью.
Откровенно говоря, трясло так, что все внутренности встречались в братском поцелуе! Но мы только улыбались, стараясь не разговаривать в такие моменты, чтоб не оставить в горах откушенный язык.

На относительно спокойных участках дороги все по очереди поглаживали УАЗ по бокам да по спинкам сиденья, как большого сильного, но домашнего и любимого зверя, ласково приговаривая: «Молодец, кОзла! Умница!»
Машина, как живая отзывалась на ласку и летела вперед ласточкой.
Наша цель – не само село Псху, а один из его хуторов. 

Что такое село Псху? 
Парадокс. Русское высокогорное село в сердце Абхазии, населенное блондинистым голубоглазым народом. И как не претит затертая фраза о затерянном мире, но тут она обретает реальный смысл.

Само село удобно расположилось в верховьях реки Бзыбь, в котловине на высоте 760 м над уровнем моря. А хутор, где нам предстояло поселиться (по словам хозяина) – на высоте 980 м. За счет этого погода в самом селе и хуторе зимой разительно не совпадает, хотя их разделяют лишь 7 километров.
В селе идет легкий снежок, а хутор заваливает снегом на высоту 3-4 и даже 6-8 метров! И даже труб не видно! 

Семья вылезает через крышу в специальный лаз и принимается орудовать лопатами. Откапываются, как кроты, прорывая тоннели во дворе. Деревянный дом в тисках многометрового снега натужно поет на голоса, просит помощи. К духам и привидениям это явление никоим боком не относится. 
Еще мальчишкой Ананий выспрашивал у геологов на серебряных рудниках, почему они делают балки в шахтах не из могучего дуба, а из сосны и ели? Вот инженер и разъяснил, что дуб принимает на свои плечи непомерный груз молча и терпит, как Атлант до самой смерти. И ломается вместе со сводом тоже молча. А сосна и ель от тяжести начинают …петь, предупреждая людей, чтоб срочно укрепили свод. 
Мастера раньше специально ходили по шахтам и проверяли, не просят ли балки укрепления? 

Ехала я в Псху, откровенно говоря, не без смущения. Наш друг, конечно, там был желанным гостем, но мы-то падали на голову людям без приглашения.

Тогда я еще не предполагала, что уже на второй день вся семья, состоящая из главы семейства Анания, его жены Нины и четверых детей (трех сестер- Лены, Марии, Нади и брата Коли), а также двух свирепых лохматых овчарок станут для нас такими близкими и понятными, словно знакомы мы давно и обстоятельно.
На следующее утро даже упитанная курица, еще вчера переполошно оравшая при нашем приближении, бежала следом за Сашей, а за ней пристраивалось все куриное семейство. Так и ходили по двору хвостиком. 

И лишь вредная коза упрямо торчала на ступеньке туалета, всем своим видом показывая, что мы – только после нее! Ну, коза – она и на Псху коза.

Пес Карагёз охотно обнимался, норовя облизать мой нос, и вообще производил впечатление добродушного и безобидного. 
Только чуть позже я пойму, что такая собака со всем радушием может откусить все, что кусается… и что в его послужном списке схватка с медведем и волком. Просто он и его подруга на длинной цепи толщиной в два пальца, лежащая рядом, невероятно умны и разбираются в людях получше психологов.
Например, они вдруг с невероятной злобой облаяли соседку, которую знали, наверно, с рождения, продемонстрировав мощные клыки. Та не посмела зайти во двор. 
Я озадаченно подумала, что, наблюдай эту картинку ранее, ни за что бы не полезла обниматься с такими свирепыми псами…

Попрошу обратить внимание на размер лапы! Он мне «любя» , когда обнимались, наступил на ногу, так я взвыла. Будто мужик 100 -килограммовый в танце отдавил!
А другую собаку волк перекусит пополам и зубом цыкнет!

Хуторяне живут обособленной жизнью. Соседей очень мало и не близко. Хотя для местных расстояния не являются препятствием для общения. Все друг друга знают. Чего там – всего-то 240 человек во всем Псху! (а не 150, как твердят все справочники). Из них -42 школьника.
С первого класса хуторянские дети ходят в школу 7 км туда, 7 км обратно. Любопытно, что в школе есть обязательный урок физкультуры. Я спросила маленькую первоклассницу Надю, чем они там занимаются.

- Бегаем вокруг школы.
- О, да…это вам жизненно необходимо…

Применяем парик "как у принцессы".

В окрестных хуторах обычное дело – дать 12-летнему ребенку перед выходом в школу карабин, заряженный боевыми патронами. Меньшим не дают не потому, что не доверяют, а потому, что карабин перевешивает…

Вспомнила, как раньше выбирали невесту в киргизских степях. Если бросил сапог в нее и она упала – рано. Если устояла на ногах – можно жениться. Вот и тут – если не падает с карабином – может охотиться.
Нападения волков и медведей на людей тут не бывало, но все же с карабином спокойнее…
И никому в голову не придет, что ребенок может застрелить по ошибке или злобе другого человека. Потому что воспитание в таких местах исключает подобное.
Посмотреть только на семью Анания! Глаза детей лучатся чистотой и природной добротой. 

Что не мешает им уметь все! Вообще все! Такие дети ни за что не пропадут на необитаемом острове. Они умеют с младенчества сами доить коз и делать сыр, ездить верхом и стрелять, кидать на вилах огромные копны сена и свежевать дичь, печь хлеб и откапываться от завалов снега. 
8-9-тилетние девочки уходят на пастбища и неделями живут там со старшими сестрами без родителей, выполняя взрослую работу лишь под защитой верного пса.
Старшая дочь Лена в 16 лет сама застрелила медведя! Когда ее с ужасом в глазах спросили приезжие гости: 

-Лена! Как же ты застрелила медведя?!
Она просто ответила:
-А чего он нашу козу потащил?
Девушка даже не поняла вопроса. Для нее не стоит вопрос «как», а лишь «почему».

Несмотря на тяжелую работу с детства, никто (за редким исключением) не хочет отсюда уезжать даже на учебу. Ананий, мечтавший дать дочерям образование, озадаченно услышал: «Папа, что мы тебе сделали, что ты хочешь от нас избавиться?!»
Жители Псху просто глохнут от разноголосицы и шумов города и рвутся вернуться в свой замкнутый, но такой счастливый мир. Какофония звуков угнетает и первые дни даже вызывает приступы мигрени.

А дома родник, пробивающийся из горы, журчит так врачующе. Он заботливо взят в трубу и протянут к самой кухне и двору. Вода с царской щедростью непрерывающимся потоком падает в раковину. Кажется кощунством мыть такой водой руки, а тем паче посуду, но другой водой тут не пользуются. От нее ломит зубы, но никогда не болит горло.
Ручей, протекающий через двор вместе со стремительно уносящимися рыбками, служит лишь для полива и мытья хозяйственных построек. О декоративных свойствах вряд ли думается. Просто люди живут тут в окружении такой красоты, что в искусственных добавках красот не нуждаются. Когда с рождения с поляны собственного двора видишь великолепие гор и звенящих ручьев, считаешь это не красотами, а домом родным. Домом, из которого не хочется уезжать. Несмотря на очень скромный быт.

Хуторяне землю не экономят. Ухаживают за кормилицей, и она кормит семью, как автономное государство. Землю чтут. Нигде – ни мусоринки, ни бутылки, ни пакета. Да под присмотром и защитой Святилища (горы Инал-Куба) и не может быть по-другому.

У семьи Анания не только большое подворье с ульями, курами, коровами, козами и свиньями. Оказалось: все, что охватывают глаза – тоже их земли. И луга, и ореховый сад и яблоневый, и огород у подножия Святилища, и еще, еще, еще…Как в сказке про Кота в сапогах.
- А чьи это поля?
- Маркиза Карабаса!
- А чьи это сады?
- Маркиза Карабаса!
- А чьи это луга?
- Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса!
Где ж таким людям ужиться в тесном городе с жалкими 6 сотками огорода?

Кстати, в Псху есть свет! И горячая вода. Стационарный фонарь висит прямо на дереве, а на кухне рядом с русской печкой стоит вполне современная стиральная машина.

Мини электростанция была установлена в 1903 году (спасибо царизму!) и действует до сих пор! Крошечный ручей обеспечивает светом все село с окрестными хуторами лишь за счет перепада высот в 800 метров.

Вот этот ручей обеспечивает электричеством все Псху!

Того же года и гостевой дом, в котором мы ночевали! Перекрыта лишь крыша. 
Этот хитрый дом стоит в таком месте, что не виден ни с какой горы! А потому его невозможно обстрелять. Во время войны в нем по этой причине был немецкий штаб. А с приходом наших в нем же расположился советский штаб.
А теперь почивали мы.

Я спала, как убитая! Не слышала ни визга свиньи, на которую ночью напал волк, ни лая собак, ни стрельбы Коли. Дома я вскакиваю с постели от скрипа двери в подъезд и от стука выброшенного в мусорник пакета, а тут! Абсолютное доверие к людям и зверям. В домике, не знающем ключа.

Да, ночью произошла трагедия. Трагедия для свиньи. Ее уже тащил за ухо зимой медведь. Тогда удалось отбить. Но волчище оттяпал кусок ноги, пришлось ее забить.

На рынке я отворачиваюсь от громадных свиных туш. Но здесь почему-то разделка туши не вызывала отторжения. Отец с сыном ловко снимали кожу, собаки, посаженные на цепь, лишь обреченно вздыхали, принюхиваясь к запаху парного мяса.

Всеобщая любимица младшенькая Надя с готовностью показывала природный холодильник в скале (оттуда несся прямо-таки ледяной сквозняк! Крохотная щель уходила в карстовую полость), и пасеку ,и ручей, и маленьких трогательных телят. 
А в селе, куда мы съездили - новую строящуюся церковь и яблоневый сад с удивительно вкусными яблоками.
К слову, на крохотное село – 3 церкви и строящийся неподалеку монастырь Св.Серафимы. На службу ходят все, выбирая церковь по велению сердца.

Ни милиции, ни начальников тут нет. Электрификация есть, а советской власти нет.
Не дай бог чужак обидит ребенка – убьют по велению совести и закону гор и закопают в лесу. Это знают все. Потому и не суются в эти места чужаки с черными мыслями.

А гостям здесь рады! Нас удивительно вкусно кормили домашним хлебом, домашним сыром, домашним медом, домашней курицей, домашним!
А пили мы чачу грушевую. От которой не тупеет сознание и не болит голова, а лишь наполняется весельем под тост хозяина:
- Не пьянки ради, а чтоб не отвыкнуть!

А еще Ананий угостил знаменитой «черной водой». О ней я услышала впервые, но источник знаменит на всю Абхазию. От Псху надо идти «местным» шагом два дня. Именно ломиться, а не хлопать глазами на красоты. Дорога тяжелая (потому что ее просто нет), через заросли и каменные завалы.
Называется «черной» потому, что камни, которые омывает прозрачная вода, чернеют. Говорят, в ней – вся таблица Менделеева. Лечит такие тяжелые недуги, что количество энтузиастов-паломников к ее истоку не убывает. Особенно прославилась лечением кожных заболеваний.
На вкус – кисленькая, словно добавили лимонный сок и яблочный уксус.
Богатые люди Абхазии посылают туда вертолеты – только за водой.

Но в таком медвежьем углу дети вырастают не замкнутыми, не дикарями, а с устойчивой психикой и самоуважением. Маленькая Надя c малых лет удивляла философскими высказываниями. 
Например, в 6 лет ее спросили:
- Ты кем будешь, когда вырастешь?
Что бы ответил городской ребенок? Космонавтом, артисткой, врачом. А Надя, подумав, ответила:
- Когда вырасту, я останусь Надей.
Не знаю, как кого, а меня ответ ошеломил…

Стояли мы с ней перед ручьем, и этот 8-летний философ выдал:
- Реки текут по-всякому, а человеческая жизнь – не по-всякому.
- А как, Надюша, течет человеческая жизнь?...
Девочка вздохнула и протянула:
- Та-а-а-ак долго!
-Ну..это жизнь поправит…
Наклонившись, словно по большому секрету, она мне сообщила:
- Тем летом приезжали в гости городские девочки. Нехорошие девочки!
-Почему?
- Представляете, они не здоровались!
Да, в этих местах нет большего греха, чем недоброжелательность.

За два дня кардинально изменилась палитра леса. Словно 2 миллиона гномов-эстетов перекрасили зелень листьев в золотые дукаты.

Лес горел, пламенел, вспыхивал на солнце костром, но не выгорал, а словно богател, не утаивал своих даров. 
Земля в лесу пружинила под ногами, словно надувной матрас.

Я присаживалась на корточки, опускала ладони на теплую землю – и руки уходили в нее, как в тесто! Земля вместе с зеленым микромиром и слоем опавших листьев дышала, как живая.
Вдох - выдох, вдох – выдох. 
Выходила из лесу я, улыбаясь и начиная понимать, почему местные нигде не могут быть счастливее, чем здесь.

http://kolibry108.livejournal.com/