Полярный меридиан: путешествие по Шпицбергену

Эволюция представлений человека о форме земного шара происходила по мере обогащения науки новыми данными. Однако на этом пути были ключевые точки. Еще Аристотель писал о том, что Земля – это шар. А в XVII веке Исаак Ньютон с помощью мысленного эксперимента с шахтами, заполненными водой, показал, что земной шар приплюснут с полюсов. Идея  измерить кривизну земной поверхности  и, тем самым, определить параметры этого эллипсоида вращения, занимала умы многих ученых на протяжении XVIII века, однако, только в XIX веке начались реальные шаги в этом направлении. С 1816 по 1865 год была создана Дуга Струве - сеть из 265 триангуляционных пунктов протяжённостью более 2820 километров. Она формировалась с целью проведения специальных геодезических измерений – так называемой триангуляции.  Этот метод основан на построении сети из треугольников с вершинами на высоких точках рельефа, измерении углов этих треугольников и длины одной из сторон одного треугольника (так называемого «базиса») и дальнейшем расчете расстояния между самой северной и самой южной точками триангуляционной сети. Данный подход позволяет измерить, сколько метров приходится на один градус широты. Получив результаты для разных зон Земли – средних широт, экваториальных и приполярных районов – можно рассчитать параметры земного эллипсоида. В настоящее время Дуга Струве – памятник ЮНЕСКО.

Продолжением дуги Струве на север явилась дуга меридиана Свальбард (Шпицберген). Она позволила не только уточнить фигуру земли, но и начать прикладные задачи освоения северных территорий, послужив исходной сетью будущей картографии Арктики. Шпицберген является экстремальным регионом для производства экспедиционных работ, связанных с геодезическими оптическими измерениями. Эти работы удалось сделать в 1899-1902 годах совместной российско-шведской экспедиции, причем основная часть измерений была выполнена учеными Российской академии наук. По мнению ведущих специалистов, это было выдающееся достижение, сравнимое с научным подвигом.

С тех давних пор никто не посещал места работы знаменитой экспедиции, и неизвестно, что осталось от поставленных тогда геодезических знаков. Рязанское отделение Русского географического общества решило восполнить этот досадный пробел. В течение весенне-летнего сезона 2014 года были организованы несколько этапов экспедиции «Полярная дуга». Во время рекогносцировки в апреле экспедиционная группа на снегоходах и снегоступах посетила горы Агард и Сванберг, где успешно обнаружила исторические каменные сигналы триангуляционной сети. В конце июля на снегоступах была достигнута важнейшая центральной точки сети – горы Чернышева. А весь август заняли два этапа проекта на яхте «Prolific». Двигаясь вокруг  Шпицбергена, экспедиция высаживалась на берег и совершала восхождения на горные вершины, где, по сведениям архивных источников, были установлены геодезические знаки. Непосредственно на сигналах производился замер координат с использованием оборудования GPS, видео- и фотофиксация поисковой работы, обследование прилегающей территории на предмет поиска исторических артефактов. Я принимал участие в первой части морского этапа экспедиции.

Дорога на Шпицберген проходит через Осло (Норвегия), откуда есть регулярные рейсы в «столицу» архипелага – поселок Лонгиер. Перелет Москва-Осло был не слишком тяжелым, даже несмотря на мой недосып. Аэропорт норвежской столицы неприятно поразил своей растянутостью в длину и, как следствие, запутанностью. Еще нигде я так долго не ждал своего багажа. Даже запаниковал в какой-то момент, когда на табло ленты выдачи багажа загорелась надпись о том, что весь багаж с моего московского рейса уже «на ленте». Мой попутчик, талантливый рязанский художник Максимильян Пресняков, уже получил свой баул. А моя сумка все же появилась из багажного жерла примерно через полчаса.

Надежды вкусить уже в аэропорту норвежских национальных блюд не оправдались. Вся еда оказалась обычной международной фьюжн – пицца, багеты, гамбургеры. Конечно, мне понравился на вид большой сэндвич с креветками, а также с яичным салатом. Но платить за это почти 500 рублей не хотелось. Прямо в аэропорту снял с карты норвежские кроны. Местные банкоматы выдают купюры либо пятьсот крон, либо по двести. К «двухсоткроновым» аппаратам была очередь, так что снял крупными.

Посадка на рейс до Лонгиера производилась в самом дальнем углу терминала (минут 20 пешком), где встретилась почти вся наша команда. Была еще промежуточная посадка в Тромсе, там пограничники поставили штампик о выбытии из Шенгена. Дело в том, что территория Шпицбергена (или – как его называют во всем мире – Свальбарда) хоть и находится под юрисдикцией Норвегии, но, согласно международному договору, является безвизовой зоной для стран-участниц этого договора.

В Лонгиере нас встречала основная команда с Героем России, председателем нашего отделения РГО, лидером экспедиции М.Г.Малаховым (далее – МГ). Мы сели в большой микроавтобус и за несколько минут доехали до пансионата Хауген, который оказался весьма приличным экономвариантом с одно- и двухместными маленькими номерами, санузлами на две-три комнаты и кухней на втором этаже. Цена за размещение по меркам Шпицбергена низкая - 400 крон за человека в сутки. На ужин МГ повел нас в ресторан, где был забронирован большой круглый стол. Ели отличные стейки под вино и пиво. Местное пиво оказалось так себе, хотя вкуснее рязанского. Пробовать копченое мясо кита МГ меня отговорил – сказал, что порция мизерная.

После ужина я пошел с молодежью в местный бар. Там реально можно было познать значение поговорки "яблоку негде упасть". Такой толпы я в жизни в общепите не видел. Причем многие посетители сильно смахивали на нашу «гопоту», а две пьяные девки плясали ну точь-в-точь как наши крали в "спортивках", да и к тому же вокруг поставленных на пол сумочек.  Затем мы собрались в местный клуб на дискотеку, куда  я тоже пошел после двух бокалов хорошего коньяка. Шли пешком. Оказалось, что вход стоит 100 крон, а внутри всего человек пять. Правда, потом в этот клуб пошла вереница такси, в которые нас активно зазывали на обратном пути к пансионату. Одна девушка прямо билась в окно такси - "пьяная бабочка бьется в стекло". Мы насладились полярным днем, записали стендап со мной про этот полярный день. Было действительно потрясающе, когда легкие облачка сверкали в солнечных лучах в 2 часа ночи.

На следующее утро мы позавтракали в пансионате роскошным омлетом с сосисками из оленины, сыром и свежими овощами в придачу. Потом поехали в порт, где нас ждала яхта “Prolific”. Прошли экскурсией по яхте, прослушали инструктаж, загрузили вещи. Конечно, все очень тесное, в спальной ячейке-соте оказалось очень мало места как для вещей, так и для моего габаритного тела. Просто какой-то гроб с окошком.

Выход все откладывался, хотя должны были выйти в 14:00. Оказалось, все из-за Линды, девушки Эмиля, нашего норвежского организатора, которая улетала предстоящей ночью. Попробовал коричневый норвежский сыр из топленого молока, вкусом напомнивший несладкую вареную сгущенку, и настоящий соус табаско, от пары капель которого во рту разгорается нешуточный пожар.

Отплыли из Лонгиера только 4 августа в 5 утра и вскоре уже прибыли в Грумант. Это полностью заброшенный советский шахтерский посёлок. Несколько зданий, административного назначения и жилых, типа «гостинок», с общим санузлом. Крыши практически нигде не сохранились, внутри тоже многое разрушено. У одного из домов нет боковой стены.

Вход в шахты находится выше по склону, он завален, но ребята пробрались туда и прошли несколько метров по тоннелю. Я поднялся ещё выше по довольно крутому склону (потом оказалось, что по нему спускаться страшнее, чем подниматься). Склон покрыт мхами, лишайниками и мелкотравьем. В паре мест валялись черепа оленей с рогами.

После этого мы побывали в избе Русанова, которая представляет собой одновременно музей без персонала и место бесплатной ночевки с двухэтажными полатями, буржуйкой, солью, спичками и т.д. У крыльца стоит мангал.

На яхте нас разбили на три команды и заставили нести вахту, как по кухне, так и по самой яхте. Так я оказался за штурвалом корабля и завел судно в бухту, где расположен поселок Баренцбург, находящийся под юрисдикцией отечественного треста «Арктикуголь». Там же находится консульство РФ. Нас встретил начальник российской геологической экспедиции, передал посылки для своих подчиненных, ведущих исследования на севере архипелага.

Мы посетили местный музей, где главный полярный археолог России провел для нас экскурсию, показав действительно уникальный экспонаты, в частности, поморский резной крест с оригинальной религиозной композицией.

Потом МГ пошел к консулу. А мы прогулялись по этому эклектичному поселку, в котором поморская изба соседствует с современным монолитом, голова Ленина и надписи «Миру-мир!» и "Наша цель – коммунизм!" - с ценами в баре в норвежских кронах, мощный угледобывающий комплекс - с деревянными бараками, а северные ландшафтные красоты - с «на-районным» видом многих российских граждан, живущих и работающих здесь. Попробовал пиво местной пивоварни крепостью 2,5°, оказавшееся полной мурой. Купил сигареты 2011 года выпуска за 30 крон. Познакомились с туристом Владимиром из Пензы, который идет с группой от Свеагрува и знает про наши аляскинские проекты.

Вечером опять была наша вахта. Ставить паруса оказалось очень сложно и тяжело, особенно при сильном ветре и качке. Зато судно пошло быстрее.

5 августа высаживались в Решершене, а потом осматривали остатки русской зимовки в Константиновке. Видели тюленя и оленя. На берегу меня и рязанского геодезиста Виталия Ширинского атаковали чайки-крачки. Видимо, поблизости были их кладки. На месте зимовки остался остов избы, привезенной участниками исторической экспедиции из России, в которой им предстояло пережить зимовку. Рядом с историческим местом - построенный в тридцатые годы домик, для которого использовалась древесина от избы. А у домика - мусорная бочка, в которой лежат осколки двадцатого столетия. Я оставил окурок, как артефакт столетия двадцать первого.

На следующий день состоялось первое восхождение на гору с предполагаемым сигналом - Кейлхау. Высота - 500 метров, МГ почему-то решил, что там еще есть сигнал на высоте 600 - видимо, ориентируясь на треугольник на норвежской карте. Подъём оказался кошмаром. МГ сразу же полез на почти отвесную осыпающуюся стенку. Для меня это было невозможно, и я, рискуя провалиться в трещину, пошел по краю ледника. Дальше был участок относительно нормального подъёма, довольно пологого, с крепким верхним слоем. А затем началась известняковая крутая осыпь. Я, хоть и снял флисовую кофту, был весь «в мыле». Когда мы добрались до первой высоты, на пик опустилось облако, стало очень холодно, сыро, да еще ветер просто простреливал навылет, несмотря на то, что я надел и флис, и плотную куртку. Беда была в мокром термобелье. На следующие восхождения я брал с собой более теплую сухую термофутболку и переодевался на вершине. Этот способ работал очень хорошо. Но на Кейлхау был ужас. Дикая усталость и дикий холод.

Хорошо хоть, что сигнал, частично осыпавшийся, оказался на месте, даже историческая металлическая ржавая труба торчала из центра, правда, погнувшись. Мы сделали замеры координат и размеров, фото, видео. Но я продолжал замерзать. Москвич Дмитрий Коробов тоже мерз. В конце концов, он увидел, что дальше предстояло движение по очень узкому опасному гребню, и решил возвращаться вниз с одним из гидов. Я пошел с ними. Мы нашли довольно хороший, относительно пологий спуск, по которому вышли к морю без особых проблем. Уже на трети пути от вершины облако кончилось, и стало ощутимо теплее.

На берегу мы развели костер из здоровенных бревен плавника, посушились-погрелись и через часа полтора отплыли на корабль, оставив костер для остальной команды.

7 августа штормило, яхта качалась нещадно. Посадка в резиновую лодку «Зодиак», предназначенную для высадки на берег, превратилась в жуть. Хорошо, что капитан Крис спустил по борту дюралевую, а не веревочную лестницу. Из-за качки «Зодиак» то проваливался далеко вниз от последней ступеньки, то взлетал и бился о борт яхты. В итоге лодку отвязали от яхты, Эмиль включил мотор и за счет него крепко уперся носом в борт. Обошлось без падений в воду.

Высадились у горы Уэйлс хед (Голова кита). Высота - около 300 метров, склон довольно пологий, подъём, для меня все же трудный, прошел удачно. Видимо, из-за эндорфинов от физической перегрузки, в очередной раз была бодрость и эйфория в конце высадки. На остром гребне, за которым начинался почти отвесный обрыв, стояли остатки сигнала - четыре столба (от одного остался только пенек), по середине – центр измерения. Здесь был металлический сигнал шведского типа, но железа, конечно же, не осталось. Оно начало приходить в негодность уже через год после установки сигнала, поэтому русским геодезистам пришлось возводить укрепляющий деревянный каркас.

Неподалеку нашли место палатки исторической экспедиции - это подтверждали старинные колья для палатки, деревянные, с характерной фаской.

Высадка и подъём на гору на Уэйлс поинт прошли на следующие сутки. Гора высотой 400 метров имеет крутой склон. Часть народа пошла по нему, мы же пошли по распадку - ледниковой ложбине. В основном, это была как бы естественная лестница из камней, довольно крутая. Ближе к вершине камни стали чаще сыпаться из под ног, подъём стал очень крутым. Я почти полз, прижавшись к склону. Было страшновато. Потом был более пологий подъём  по поросшему травой и мхом склону к вершине, но к этому моменту я практически выбился из сил. Но вот показались остатки сложенного из камней в виде пирамиды сигнала. Сделали фото, видео, замеры координат и размеров. А невдалеке виднелся второй сигнал, который участники исторической экспедиции поставили потому, что с первого не был виден основной базис. Поели приготовленный в дорогу салат из тунца. Спуск был тоже страшноватым. Я не рискнул идти сразу по крутейшей каменной лестнице, а пошел с молодежью по осыпи, сползая зигзагом и пытаясь вгрызаться пятками в рыхлый склон.

Еще утром, при постановке на якорь выяснилось, что в бухточке стоит французская яхта с какой-то женской группой. Они уже гуляли по окрестностям, когда мы подошли в залив. И в эфире были слышны переговоры по поводу увиденного дамами полярного медведя. В связи с медведем, во время подъёма было больше ружей и нам не разрешали делиться на подгруппы, хотя все всё равно расползлись на приличные дистанции.

Не поднимаясь на корабль, мы с МГ, Виталием и Максимилианом высадились на противоположной стороне бухты и среди камней довольно быстро нашли остатки кирпичных столбиков малого (калибровочного) базиса. Они находились на расстоянии 170 метров (погрешность измерения 5-10 м). Кроме того, там была сложенная из камней пирамидка высотой примерно 1.8 м, подобную пирамидку мы нашли и на следующий день. Похоже, эти пирамидки играли роль навигационных сигналов.

По возвращении на яхту меня ждал сюрприз. Молодежь наполнила пивом бокал, поставила его красиво вместе с банкой на доску с кучками чипсов и орешков и выложила палочками надпись "Вите". Это было реально приятно. За ужином кроме пива взяли пару бутылок вина. Алкоголь и усталость привели к некоторому осоловению. По просьбам народа, в ответ на "пивное приветствие", с учетом того, что ночную вахту на якорной стоянке нам разбили на кусочки 50 минут на человека, я взял гитару. Сначала спел Высоцкого, " Здесь вам не равнина", "Пока вы здесь в ванночке с кафелем", " Песня о друге". Были даже аплодисменты. Подпевали. Народ помнит и любит Владимира Семеновича. Потом пошли песни ГО, Цоя и т.д. Старшие ушли спать, но перед этим Эмиль выставил на стол литровую бутылку водки как подарок от команды. Пришлось выпить. Даже МГ немного выпил. Естественно, начался джем-сейшен, пробовали петь с командой на английском, но хорошо вышло только Yesterday - с капитаном Крисом, а наш кок Маргарет подпевала Doors. Миша Малахов-младший аккомпанировал мне на укулеле как на русских, так и на иностранных песнях. Естественно, закончили посиделки не в 12, как планировалось, а в час ночи.

Утро 9 августа выдалось тяжелым. Вставал на часовую вахту в районе 4:50. Мы быстро дошли до Русской бухты. Высадились недалеко от огромного позвонка кита. Вышли в тундру в поисках первой точки основного базиса. Долго шли по чавкающей мшистой заболоченной поверхности. В итоге на возвышении, рядом с морем нашли разбросанные каменные кирпичи с маркировкой, аналогичной увиденной на малом, калибровочном базисе. А рядом - куски древесины, бревна, обломок бамбуковой палки. Это определенно точка основного базиса, от нее хорошо просматривается и Уэйлс поинт, и Зигель. В целом протопали почти 7 километров. Устал сильно. Вновь видели оленей и полярную лису (песца).

На обед был овощной суп на «порошковом» бульоне, салат из овощей и яиц, а также вкусный оригинальный салат из свеклы, мандаринов, апельсинов, сыра типа брынзы с орегано и кумином. Эмиль с удивлением смотрел, как я в своей тарелке смешал овощи, измельчил половинки яиц и густо приправил все это майонезом. Кстати, команда судна еще очень удивлялась, когда русские ели пасту (макароны с овощами) с хлебом.

Я решил не подниматься на гору Зигель - он крут почти также, как Уэйлс поинт. Высота тоже около 400 метров. Поспал часа три, проснулся, когда шеф с боем поднимал молодежь на высадку. Отстоял 4 часа якорной вахты. В отсутствие своих интересно и познавательно пообщался с командой яхты.

10 августа мы высадились в Русской бухте. Там стоят домики, которыми можно пользоваться для ночевки, метеостанция с веб-камерой. Это - место лежбищ моржей.

Поднялись на гору мыса Ли. По пути наверх видели совершенно не пугливого оленя, который с любопытством разглядывал нас. Быстро нашли красивый триангуляционный сигнал. А под грудой ржавых консервных банок, оставленных еще экспедицией Васильева, обнаружилась выбитая на камне надпись "Русск.град. измерение. 1901г." и свинцовая заливка с вырезанным крестиком - центр сигнала. Я сильно замерз, так как на гору около 400 метров высотой опустилось облако. На пути вниз, проходя мимо погодной станции, поймал сигнал сотовой сети.

На берегу ребята играли в картошку, я сидел у костра. Вдруг к берегу подплыл огромный морж, высунул из воды клыкастую морду и некоторое время смотрел на нас. Затем опустил морду в воду, но спина продолжала торчать на виду. Потом зверь отплыл чуть дальше в сторону и посмотрел на нас еще.

Вечером нам опять выставили пиво, а потом и водку, а на ужин были вкусные кусочки печеной свинины.

На следующий день был подъём на, пожалуй, самую простую (высотой всего 200 м) гору на мысе Ошибка. Нашли некогда трехэтажную пирамиду и свинцовый центр в 8 метрах от сигнала. Записали видео, где я объясняю, зачем была нужна та историческая экспедиция.

Самый рисковый день был 12 августа. Когда мы высадились у горы Хельвальд (600 м), то сразу же обнаружили следы двух медведей - большого и маленького. Подъём и спуск заняли 7 часов, это было самым тяжелым испытанием для меня. Кручи сменялись болотистыми плато, а на первой круче тоже были болота. В середине горы стояло облако. Мы поднимались выше его. Последняя круча была самой трудной. Я пошел правее основной толпы, которая полезла на почти отвесную стену, никто не остался со мной, ни гиды, ни МГ. Камни, которые, казалось, должны были быть вмерзшими в глину, падали из-под ног. Падал и я сам, разбивая локти и колени. Порвал мембранные штаны. Еще правее виднелся девственный снежник, но я решил лезть на самый верх пораньше. Пришлось подтягиваться на огромных каменных ступенях почти отвесного верхнего яруса горы.

Сигнал, частично осыпавшийся, стоял в дальнем углу плато, расположенного на вершине горы. Оттуда открывался великолепный вид на окрестные ледники и вершины, проглядывающие сквозь движущийся слой низких облаков. Работали на точке около полутора часов. Обратный спуск МГ решил делать в моем месте. Когда группа подошла туда, я заметил на том самом снежнике, мимо которого проползал на подъёме,  большие следы. Обратил на них внимание гидов. Они подтвердили, что это медвежьи следы. Мы стали осторожно спускаться правее снежника, а рязанец Коля Кадырков  пошел прямо по нему. И вдруг мы слышим крик Николая:"Там медведь!" и видим, как он несётся в сторону со снежника с огромной скоростью. Гид Ханс Петер упал на спину и быстро зарядил ружье. Мы стали кучковаться. Однако, медведь не вылез из своей берлоги, которая оказалась расположена на снежнике в виде сугроба, и не стал нас преследовать. Как потом выяснилось, Коля увидел этот сугроб и заглянул в снежную дыру. Оттуда раздалось фырканье, и показался черный нос. Вот тогда-то Коля и рванул с воплями. Получается, что, когда я лез на верхнее плато, то шумом потревожил зверюгу, которая, видимо, пошла вслед за мной, но увидела всю нашу толпу и решила вернуться обратно в нору.

Всю обратную дорогу я озирался по сторонам, особенно в тумане облака. Последний ярус мы преодолели не по болотистому склону, а по леднику, съезжая вниз кто как может - молодежь на задницах, я на ногах. Верхний слой ледника - это неплохой снежный покров, который позволяет как скользить, так и шагать, фиксируя ногу пяткой в снегу.

Вечером состоялась высадка боевой группы на ледник Негри. Ребята пошли до гор Сванберг и Баклунд. Забрала их на своем пути на север уже вторая смена яхтенной части экспедиции.

Обратный путь в Лонгиер сопровождался кошмарной качкой, утомительными вахтами, ледяным ветром. Я даже подумал, что с меня хватит моря на пару лет, ну, может быть, только за исключением моря со стороны пляжа. Лишь перед самым заходом в залив Исфьорден небо разъяснилось, поверхность воды разгладилась и засверкала солнечными бликами. После обеда 14 августа мы подошли к причалу Лонгиера. Я и Дмитрий сходили в портовый душ. Он платный – бросаешь 10 крон в щель автомата – из душа 5 минут течет вода. Можно бросить сразу 20 крон, что я и сделал. Блаженство после двухнедельного пребывания в режиме экономии воды на яхте, когда водные процедуры ограничиваются умыванием, постоять пару минут под потоком теплой чистой воды. Даже протекающий поддон, из-за которого душевая комната наполнилась водой на пару сантиметров, не испортил приятного ощущения.

Вечером мы встречались уже в знакомом ресторане “Kroa” (название имеет подзаголовок на русском языке: «На краю света…»)  с прибывшими участниками второго этапа экспедиции. К стейку и пиву в моем заказе прибавился еще и потрясающий шоколадный десерт. Ну а потом вновь был бар с дегустацией норвежской водки – аквавита. Это картофельный дистиллят, который в бочках из-под бренди возят из Норвегии через экватор и обратно. В него добавляются разные травы, что и создает разнообразие марок. Эмиль посоветовал мне пару сортов и предложил пить маленькими глотками. Такой  способ употребления показался мне не очень приятным, зато опрокидывание стопки целиком в рот дало совсем иные ощущения.

Переночевав на яхте, утром я с ребятами посетил частный музей полярного воздухоплавания, организованный Сефаном Поли. После этого мы совершили небольшой сувенирный шоппинг. На обед мне удалось отведать тост с норвежским лососем и копченое китовое мясо в том же самом ресторане “Kroa”. Перед этим я попытался заказать так называемую «полярную тарелку» (мясное ассорти из кита, тюленя и оленя) в гостинице Radisson Blue. Однако, как оказалось, обслуживание по меню начинается здесь с 18:00. Кстати, в большинство публичных мест на Шпицбергене надо входить предварительно разувшись. Как правило, там есть «общественные» тапочки. Эта традиция связана с давней угольной историей этого региона. Улицы Лонгиера долгое время были покрыты слоем черной угольной пыли. Чтобы не заносить эту очень специфическую грязь в кафе, бары, клубы и родилась традиция снимать обувь.

Вечером на яхте была совместная пицца для двух экспедиционных групп. А в 2 часа ночи наша первая группа, тепло попрощавшись с командой яхты “Prolific”,  отправилась в аэропорт. На пересадку в Осло у нас было около 6 часов, поэтому мы выбрались на пару часов в норвежскую столицу, которая, честно говоря, меня совсем не впечатлила. Аккуратный, чистый и маленький исторический центр оказался типично европейским, но без особых «изюминок», кроме, пожалуй, трех кабинок уличного туалета, раскрашенных в цвета французского флага с надписями «Свобода. Равенство. Братство». Скромный королевский дворец и сад были приятными, но не впечатляющими. Симпатичный фонтан в скверике перед парламентом. Приятные, но невыразительные улочки. Мы зашли на пару минут в католический храм, где совершенно бесплатно играл настоящий орган – это был действительно здорово. 

Неудобный аэропорт Осло преподнес на прощание неприятный сюрприз. Зарегистрировавшись на рейс до Москвы и пройдя предполетный досмотр (в Осло он идет сразу после регистрации, до зоны дъюти-фри), я походил по беспошлинным магазинам (купил аквавит и лосося – такого нежного лосося ни я, ни моя семья никогда не ели). До посадки еще оставалось минут двадцать. Но, когда я пошел к своему гейту, то обнаружил кабинки паспортного контроля, их было всего две «для не граждан ЕС», и в них стояли просто гигантские толпы.  Уже подошло время посадки, а я продвинулся меньше, чем на половину очереди. Пришлось обратиться к девушке-распорядителю, которая направила меня в кабинки для граждан Евросоюза. Там дело шло быстрее, однако я попал на пересменку пограничников. Бегом, весь в мыле я подбежал к гейту, но, по счастью, оказалось, что вылет задерживается. В итоге мне удалось улететь на Родину, а неприятность с паспортным контролем стала уроком – в незнакомых аэропортах лучше делать все с, по крайней мере, часовым запасом.