Фиджи (продолжение).

Войдя в самолет с яростно работающими кондиционерами и стуча зубами от холода, мечтаем только об одном - воскликнуть : « Виски, плиз! Без льда!» И лежать, закутавшись в пледы, похожие на одинаковые коконы гусениц, прогреваясь снаружи и внутри и настраиваясь на шум океанской волны.

Сквозь лед облаков не спящие смогли увидеть далеко внизу светящийся остров. Как дорогая брошка он сиял и переливался драгоценными камнями красных, зеленых и золотистых огоньков.

После аэропорта Гонконга с лифтами-интеллектуалами, болтающими с тобой по-английски, чтоб ты не страдал от одиночества или приступа клаустрофобии (казалось, в каждом лифте живет свой джинн, который лучше тебя знает, чего тебе надо), со своими электричками, везущими пассажиров к заветным чемоданам и горшочками с живыми орхидеями даже в туалетах аэропорт Нанди на Фиджи показался засаленным сельским клубом…
Но на сверкающем эскалаторе до конца света не доедешь.

Под радостную приветственную песню местных песняров народ продвигался к стойке проверки документов. Русская речь больше не слышилась ниоткуда. Беря в руки мой паспорт, темнокожий таможенник полувопросительно произнес:
- Була!?
Я честно ответила :
- Нет, не была… В первый раз.

Конфузу моему не было предела, когда выяснилось, что это приветствие по-фиджийски. Оно означает и «привет», и «всего хорошего», и «мы рады вам». Это главное слово Фиджи, возведенное в ранг гимна гостеприимству. Поэтому, когда нас обвешивали, как елочки ожерельями из ракушек, все уже без запинки кричали : «Була! Була!» Странная магия этого слова заставляла улыбаться даже самых уставших после бессонной ночи.

Через 2 часа все уже пили обязательный «комплимент» - коктейль из соков со льдом и кусочком ананаса на краю бокала в нашем первом пристанище.
Улыбчивая девушка с цветком гибискуса за ухом, словно сошедшая с картин Гогена, с удовольствием наблюдала, как мы закатываем глаза, словно голуби, глотая живительную влагу.

С веранды ресторана открывался вид на бухту. Там тяжело ворочался прибой под нависающими тучами.
Прямо под рестораном виднелась «пятка» бассейна. Вернее, бассейн был в форме полной босой ступни, но мне была видна лишь пятка, и это веселило.

Тропинки разбегались к отдельным домикам на холме, каждый смотрел на океан . Все тонуло в буйной зелени, растущей жирно, вольготно, знойно и беззастенчиво.
Обойдя свое жилище, пощупав полог над кроватью, порадовавшись на цветы, картинно разбросанные по постели, выкурив на личной веранде с видом на сиреневую даль по сигаретке и послушав абсолютную тишину, перебиваемую лишь пением птиц, мы хором сказали : «Да! Да! Это оно!»

Радовало, что во всем отеле народу было – «полтора землекопа», да и те, покучковавшись у бассейна, как-то незаметно растворились. Наверно, наш энтузиазм их утомил… (Кстати, мы оказались первыми русскими на этой территории!)

Внизу, у океана и вовсе не было ни души!
Топча босыми ногами песок, перетертый из кораллов, мы кинулись обследовать бухту Робинзона. Тут же, как краб из засады на белый пляж выскочила коричневая фактурная фигура, похожая на мамушек из фильмов о колониальном Западе.
- Була!!

Слова сыпались из нее даже не горохом – мелкой гречкой. Ей было интересно все: кто мы, откуда, как зовут. Она оказалась массажисткой. Мы наивно полагали, что ее радушие зиждется на корыстном интересе, но только позже придет понимание: все фиджийцы невероятно любопытны, общительны, доброжелательны и ради хорошей беседы готовы бежать следом вприпрыжку. Эта общительность и доброжелательность возведена в ранг закона, она поощряется верхами и приветствуется низами и четко очерчена границами Фиджи. В соседних странах, расположенных на таких же островах, эта особенность пропадает начисто.

Вечером хлынул дождь. Он барабанил по листьям и по воде бассейна, а мы сидели в ресторанчике и под протяжное пение музыкантов и мерцание свечей поглощали вкусности.
Перед сном, предусмотрительно перетряхивая складки балдахина, я обнаружила малюсенького любознательного геккончика, похожего на сувенирную поделку. Он никак не хотел поверить в мое коварство, изо всех сил цеплялся за сетку полога, пробуждая во мне жалость и высокую сознательность грин-писовцев.
Крошка был не больше мизинца и, бесстрашно поворачивая булавочную голову в мою сторон, словно говорил: «Да ладно, мать. Все равно не поверю, что ты хочешь моей гибели!»
Вздохнув, я приглашающе открыла косметичку. Он ловко юркнул и затаился среди тюбиков помады и туши. Я осторожно вынесла косметичку под куст кордилины. Малыш так быстро шмыгнул вон, что я даже расстроилась.
Вот неблагодарный!...

Утро - промытое, яркое, сине-зеленое, наполнило легкие таким воздухом, какой даже представить невозможно в городе. Какая-то птица громко оповещала:
- Июль! Июль! Июль!
Я ей крикнула:
- Врешь ты все! Август уже!
Птица замолчала… Видать, задумалась.

Вгрызаясь на завтраке в ломти папайи и ананасов, мы возбужденно обсуждали предстоящий сноркинг (то бишь плавание с маской-трубкой).
Бултыхнувшись в довольно прохладную воду, сразу попадаешь в рыбью стаю. Обитатели подводного мира так безразличны к тебе, что хочется топнуть ластой – вот же я, венец природы! Но подводные граждане плевать хотели на твои амбиции. Каждый снует по своим делам – в глазах рябит от разноцветья их раскраски.
Маленькие неоновые рыбки стараются держаться вместе, видать, в куче им не так страшно. А большие рыбины вальяжно прогуливаются в одиночку.

Сложный, яркий, замысловатый узор одной из них так меня заинтересовал, что я долго гонялась и ныряла за ней, чтоб только запомнить сочетание цветных полос. Рыбка шарахалась, пугалась, жалась к рифу. А потом ей надоело бояться, и она…перешла в наступление. Развернулась и с размаху сделала отчаянный скачок прямо мне в лицо, словно пыталась испугать меня! Отплыла в сторону и совершила нападение еще раз! 
(Так в школе из-за угла выскакивал двоечник Вовка и орал, растопыривая пальцы: «У-у-у!!») Какое-то мгновение мы смотрели друг другу в глаза – у меня ёкнуло сердце. А вдруг эта храбрая рыбка умеет кусаться?... А ну ее! - подумала я и оставила красавицу в покое.

Белые, желтые, коричневые и бирюзовые кораллы напоминали окаменевшие цветы. Синие, очень яркие морские звезды грелись под солнцем, их можно было погладить под водой. Они лениво обнимали кораллы и никуда, в отличие от рыб, не спешили. Их было так много, словно ночью был звездопад, и часть звезд упала в океан.

Муж нырнул за одной и преподнес, словно это был брильянт в коробочке. В моих ушах подозрительно зазвучала извечная песня мужчин: «Я подарю тебе звезду! …Светом нетленным будет она озарять нам путь в бесконечность!...» 
Прислушалась – вроде скрежета кастрюль не слышно…

Бережно положила звезду назад на коралловое ложе.
Подводный мир завораживал, затягивал, заманивал. Время переставало существовать, не имело значения. Казалось, в бликах солнца в воде звучит своя музыка, ее понимают подводные обитатели, а нам – не дано…

Бродя позже по берегу, я наткнулась на осьминога на мелководье, где воды – всего-то по колено! Он шмыгнул под большой камень и затаился, а вода окрасилась кровью. «Фу ты!»- подумала я – «наступила на коралл и порезалась». Но обследование ступни показало, что порез тут ни при чем. Это осьминог с испугу выпустил свою чернильную жидкость. Вот только «чернила» в его «чернильнице» оказались бордово-красные.

Большая раковина тридакна лежала тут же поблизости. Была она тяжеленной, как два кирпича, но не отбила у меня желание тащить ее до самого домика. Положила ее на стол веранды и удовлетворенно пропела голосом Раневской: «Свой уголок я убрала цвета-а-а-ми.»

Нравится мне фиджийская зима! Нравится!
Солнце полирует загаром, но не обжигает. Даже у белокожих вечером кожа не идет пузырями. Никаких летучих гадов (в отличие от их же лета)! И несмотря на пик сезона чувствуешь себя в полупустых (на две трети пустых!) гостиницах ВИП-персоной.
Ощущение исключительности поддерживается постоянным ликующим возгласом «Була!» от КАЖДОГО местного жителя, будь то маленький мальчишка, застенчивая девочка, взрослая матрона или мачо с танцующей походкой. Подчас это неуемное внимание начинает тяготить, но как обидеть ребенка? 
А фиджийцы все как один – дети.

Вечер не обрушился, а подошел на цыпочках. Фиджийцы зазывно и тягуче запели на голоса. Приглашающе замерцали свечи на столиках. Пора в ресторан!
К тунцу на гриле с гордостью подали…кусок запеченной тыквы. Ой, маты ридна моя! Удивили украинку тыквой!
Но я, разумеется, всплеснула руками, ахнула, улыбнулась – сделала все то, что от меня ждали. И, разумеется, сказала «винака!» (спасибо).

Мороженое в лодочке из папайи. По цветку за ухом у каждой из нас. Веселые переглядывания, словно мы желаем убедиться в реальности происходящего.
Это – Фиджи!

Как ни замечательно пели ребята, но нас манила приливно-отливная мелодия волн. Долго сидели на безлюдном берегу, таращась на звезды. Млечный Путь бил фонтаном прямо из океана.
Ах, как же не хочется отсюда уезжать…

3 августа
Переезд в столицу Фиджи – Суву сопровождался ликованием народных масс вдоль дорог. 
Кто бы ни шел, кто бы ни сидел, кто бы ни работал – все бросали свои дела, чтоб помахать нам руками и прокричать «Була!» 
Я прямо ощущала себя женой президента страны. Мы тоже хором кричали и подымали приветственно руки – мы просто не могли иначе! Видимо, это заразно…
Нам нравилось быть любимыми и желанными на этой земле.

Столица была скромна, но чиста и достойна. Вымытая к нашему приезду дождем, она встречала сочными газонами и цветами. 
Носильщик с такой радостью бесплатно(!) таскал наши вещи, что хотелось фотографировать эту радость, задокументировать сей факт (а то кто ж нам поверит?!) 
Одет он был в цветастую блузочку и синюю юбку, но никто пальцем на него не показывал. Поскольку это совершенно обычное для фиджийских мужчин одеяние.
Пример офисной одежды: белая рубашка, строгий синий галстук и… синяя юбка с запАхом. При любом порыве ветра запАх отворачивается и обнажает волосатые ноги. Кстати, самые красивые юбки мы видели именно у мужчин.

Покорила белая юбчонка клиньями. К этому франту наши девчонки выстроились в очередь фотографироваться. Оказалось, это обычная одежда охранников! 
Круто бежать в белой юбке, трепещущей клиньями на ветру, за злодеем! А если еще и пистолет выхватывать, спрятанный в резинке на бедре!
Плачь, Джеймс Бонд!

Столица была так же любопытна, как и провинция. И полицейские, и дети, и взрослые – все считали своим долгом не только крикнуть «була!», но спросить, откуда мы, а где это, а когда приехали, а где остановились, а что видели, а есть ли дети, а как зовут….

Вспомнился анекдот про вежливого ёжика. Встречают Алеша Попович, Добрыня Никитич и Илья Муромец ёжика. Ежик с поклоном говорит:
-Здравствуй, Алеша Попович!
- Здравствуй, ёжик.
-Здравствуй, Добрыня Никитич!
- Здравствуй, ёжик.
Здравствуй, Илья Муромец!
-Здравствуй, ёжик.
-Здравствуй, конь Алеши Поповича!
-Здравствуй, ёжик.
- Здравствуй, конь Добрыни Никитича!
И т.д.
Проезжают мимо. Он вслед кричит:
-До свидания, Илья Муромец! До свидания, Алеша Попович! До свидания, Добрыня Никитич! До свидания, конь Ильи Муромца! До свидания, конь Алеши Поповича!
И т.д.
Следующая встреча. Ежик заводит опять свою песню:
-Здравствуй, Алеша Попович!
Богатыри хором:
-Иди к черту, ёжик! Некогда!!!

Вот и я, доведенная до точки пресыщения славой, но надев на лицо самую умильную улыбку, на вопрос, откуда мы, кричу:
-Отстань, ёжик! Некогда!!
Парень эхом, очень точно повторяет:
-Некогда…
Это странное слово кажется ему названием страны. Он вполне удовлетворен.

Совет.
Вкусно, обильно, недорого можно поесть в китайском ресторане. Добрые китайцы накормят вас до отвала, до отупения. Но прежде зайдите в туалет. Если там чисто, смело делайте заказ. Если нет, комментарии излишни…

Долгая пешая прогулка и сверхобильный обед свалили в койку посреди бела дня. Проснувшись в 8 вечера, решили вопреки запретам сходить в ночной город. Вдвоем.
Каюсь, я поначалу трусила и канючила мужу про всяческие опасности. Веселые возгласы «була!» под покровом абсолютно черной ночи в почти вымершем городе уже не так радовали…

Не было на улицах ни одного белого лица! Местные компании в упор, с какой-то странной усмешкой смотрели на нас. Но мы перли напролом и в два голоса пели: «Була !» Народ медленно расступался, и было в их глазах что-то сродни уважению…