Венеция без стереотипов и Гранд-канала: сухопутные прогулки по Городу на воде. Часть 1/2

Продолжая прогулку по Каннареджо, мы подходим к месту, название которого известно абсолютно всем - даже тем, кто в самой Венеции никогда не был (и даже тем, кто не слышал о ней, если такое вообще возможно).

Ещё в конце 15 века под бурные и продолжительные аплодисменты Ватикана в Европе началась антиеврейская истерия, возглавляемая тогдашним главным "оплотом христианства" Испанией и примкнувшей к ней, главным образом, из-за родственных связей "в верхах", Португалией. В итоге испано-португальские евреи, вынужденные бежать из обжитых столетиями мест, расселялись по Европе - кто где смог. Ну а поскольку страсть к разного рода бизнесу у евреев всегда была в крови, в насквозь предпринимательской Венеции их осело особенно много.

И всё было хорошо до тех пор, пока в начале 16 века Венеция не начала сближаться с Испанией, а через неё - и с Ватиканом, что было совсем не характерно, поскольку к Папам венецианцы всегда относились без пиетета и особой теплотой в их отношениях, как правило, и не пахло. Но тут уж "так уж вышло, мессир", как сказала Воланду Маргарита, оправдывая свой дурацкий демарш в защиту Фриды с её платком, и венецианские евреи оказались не в то время и не в том месте. Желая не то чтобы прогнуться, но, скорее, угодить новым друзьям-союзникам, Сенат Венеции издал указ, обязывающий всех евреев жить в строго установленном месте, каковым был выбран островок, где располагались плавильные мастерские, изготавливающие пушки, называемый гетто, то есть попросту Литейным (глагол gettare означал отливку металла, а существительное getto - полученное при этом изделие). Евреям досталась территория Новых мастерских (Новое Гeттo), но места очень скоро не стало хватать, и к ней добавился район старых мастерских (Старое Гeттo), а в 1633 году появилось и третье Гетто - Новейшее (Гетто Нуовиссимо), уже ни с какими литейными гетто не связанное и образованное именно как Гетто.

Хотя само создание Гетто права человека, до декларации которых, впрочем, тогда оставалось ещё без малого полтысячи лет, вроде как, и нарушало, но по сравнению с деяниями испанских королей-фанатиков (в смысле, Католиков) было вполне невинным. По сути, единственное ограничение, накладываемое на евреев, заключалось в необходимости находиться в Гетто в тёмное время суток (мосты, соединяющие Гетто с прочей Венецией, на ночь поднимались или перегораживались цепями), но днём свобода их перемещения по всему городу ничем не регламентировалась. К тому же в быт еврейской общины никто особо не вмешивался, привычным занятиям евреев не препятствовали (хотя им, согласно некоторым источникам, не разрешалось заниматься искусствами или ремеслами, но прав на коммерцию, в частности, привычное ростовщичество, никто не отбирал), так что жизнь в Гетто была совсем не концлагерной. Питер Акройд пишет, что венецианские нравы очень быстро просочились внутрь Гетто: "На праздник Пурим евреи надевали маски и костюмы совершенно венецианского фасона. Этот праздник считался еврейским карнавалом. Обитатели гетто отличались умением петь и играть на музыкальных инструментах, как, впрочем, и венецианцы. К началу XVII века в стенах гетто была даже Музыкальная академия. Евреи устраивали изысканные театральные представления. Множество еврейских женщин одевались по последней моде – в бархат и плюш, вельветин и кружево. Они были насквозь венецианизированы, то есть настолько, что строгие раввины порицали их за мотовство и чувственность. Гетто сделалось второй Венецией".

Главной проблемой Гетто был недостаток места. Когда в 16 веке население этой крошечной территории превысило 5000 человек, Гетто, не имея возможности расширяться, начало быстро расти вверх. Некоторые дома достигали восьми этажей и в масштабах Венеции, да ещё по тем временам, казались практически небоскрёбами.

Сегодня на территории бывшего Гетто проживает, по информации путеводителя DK, менее 10% всех венецианских евреев. Но некоторый еврейский колорит здесь сохранился: две функционирующие синагоги, магазины, торгующие кошерными продуктами и иудейскими товарами и сувенирами (например, здесь можно приобрести менору на любой вкус)... А ещё это относительно тихий район Венеции, где особо нечего смотреть, но куда можно прийти, чтобы отдохнуть, перевести дух, порелаксировать...

И, конечно же, здесь тоже есть старый колодец в центре большой площади (да не один):

На крыше одного из домов видна альтана - оборудованная на крыше открытая, как правило, деревянная терраса, которая раньше была вполне типична для Венеции. Их использовали, к примеру, для сушки одежды или... для осветления волос. Венецианские дамы надевали соломенные шляпы с отверстием посередине (их называли solana) так, что волосы оказывались снаружи, затем смачивали их специальным раствором (например, на основе ревеня) и поднимались на альтану, где под действием солнечных лучей волосы светлели, приобретая знаменитый некогда оттенок "венецианская блондинка". Так что крылатая фраза "ничто так не красит женщину, как перекись водорода" (звучала она, конечно, как-нибудь по-другому) родилась, возможно, в Венеции  

Пойдём дальше ?

************************
Недалеко от Гетто находится ещё одно интереснейшее место, занимавшее в моих венецианских планах особое место: Кампо-дей-Мори (Campo dei Mori), которое часто переводят как Площадь Мавров.

В 1113 году из Мореи - так в Средние века назывался греческий полуостров Пелопоннес - приехали в Венецию и поселились здесь, в Каннареджо, богатые купцы - братья Мастелли. В их честь и получили названия кампо, а заодно и набережная, на которую оно выходит - Fondamenta dei Mori. Правда, до сих пор не ясно, является ли слово "Мори" переиначенной на местный язык Мореей (то есть Площадь всё-таки не Мавров, а Мореев), или братьев действительно прозвали маврами из-за того, что они торговали с Востоком (как считают - преимущественно специями и тканями). Но все сходятся, что, как бы то ни было, топонимика местных названий подразумевает именно их - братьев Мастелли, которые и сегодня здесь обитают. Я, конечно же, имею в виду не абстрактных призраков, коих в Венеции наверняка пруд пруди, места только надо знать, а вполне материальные скульптуры, установленные вдоль фасада одного из зданий, которым владело (вроде как) семейство Мастелли.

На этот счёт существует легенда, согласно которой братья каким-то образом "кинули" (как именно - тут что ни источник - то новая версия, но факт, что кинули) некую вдову, которая настолько обиделась, что в молитве пожаловалась Марии Магдалене, а та вошла в положение (ну женщина женщине – понятное дело!) и обратила братьев в каменные статуи. Самой известной из них считается стоящий на углу Антонио Риоба, неприятности которого продолжились уже в 19 веке, когда он лишился своего носа и получил взамен новый и совсем уж несуразный - непропорционально большой, да ещё из чёрного металла:

То ли потому, что он стоит ближе всех прочих братьев к каналу и лучше всего виден издалека, ещё с моста, то ли просто карма у него такая, но Риоба стал в Венеции суперпопулярным, практически народным героем, этаким символом свободы, гласности и перестройки (впрочем, нет, это я махнул, до перестройки ещё было ой как далеко...). Как и на римском Пасквино, на Риобе венецианцы отрывались по полной, вывешивая различные листовки с сатирой, карикатурами, анекдотами, сплетнями и просто руганью в адрес правительства и всех, кого хочется ругнуть от души. В общем, сплошные пасквили.

В 2010 году Венеция была потрясена: у Риобы спёрли голову (и кот Бегемот тут явно был ни при чём, хотя как знать...). Некоторое время город буквально "стоял на ушах", грабителям сулили такое, что даже и говорить страшно, но всё кончилось благополучно: голову вскоре нашли в одном из каналов и прилепили на прежнее место.

Два других брата – Афани и Санди - стоят на фасаде, протянувшемся вдоль Кампо-дей-Мори:

 

А вот с четвёртой статуей, расположенной чуть дальше по набережной, уже на углу Дома Тинторетто, до сих пор сплошные непонятки. Кто-то видит в нём ещё одного Мастелли, возможно - четвёртого брата, кто-то - их слугу, а кто-то - вообще не имеющего ничего общего с купеческим семейством уже настоящего мавра в восточной одежде и огромном тюрбане... Как бы то ни было, именно эта скульптура, а вовсе не носатый Риоба, представляется мне самой интересной и колоритной:

Причём стоит "мавр", как пишут, ни на чём ином, как на древнеримском жертвеннике, или алтаре. В Венеции подобному удивляться не приходится, и мы ещё не раз в этом убедимся...

По другую сторону канала (Rio della Sensa) находится Дворец Мастелли, называемый также Домом Верблюда (Palazzo Mastelli o del Cammello). Как следует из названия, он тоже принадлежал впоследствии "окаменевшему" семейству, о котором я писал выше. Прозвище же своё он получил благодаря настенному горельефу с изображением человека, ведущего верблюда с огромным тюком на спине. А точнее – явно беседующему с ним, посмотрите сами:

"Ну как же я замучился таскать этот баул..." - "Ну а что, я его, что ли, понесу? Нет уж, раз назвался верблюдом..." - "Ну лаадно, лаааадно... А долго ещё?" - "Ну... как только, так сразу... Пошли уж, несчастье моё горбатое..."

Некоторые считают, что верблюд был торговым брэндом магазинов Мастелли, но, естественно, Венеция не была бы Венецией, если б не использовала столь колоритный повод для очередной легенды: в некие времена где-то на Востоке жили юноша и девушка. Он её любил, а она его, как водится, нет. И тогда отчаявшийся юноша решил уехать в Венецию, сказав девушке на прощание, что если она когда-либо передумает, то сможет найти его в доме с верблюдом. Что было дальше - истории неведомо, да и неважно это, тут ведь всё дело в уникальности адреса: "Венеция, Дом с верблюдом" - и всё сразу ясно, это ж не "на деревню дедушке" какое-то...

Однако одним горельефом чудеса Дома Верблюда не исчерпываются (не говоря уже о том, что он сам по себе - просто чудо готики). В целом здание вполне симметричное, но обратите внимание на окошко под левым угловым балкончиком:

Там, как раз в самом углу - ещё один древнеримский алтарь, невесть как, откуда и почему тут оказавшийся. Но такова Венеция: античные ("родные", естественно!) детали на готических фасадах ренессансных дворцов - это очень по-венециански!

И ещё одна маленькая, но прекрасная деталь: небольшой фонтанчик в откровенно восточном стиле в правой нижней части фасада дворца. Его можно увидеть и на большой фотографии (выше), а вот он покрупнее:

Столь странное, на первый взгляд, расположение фонтана объясняется тем, что предназначался он для гондольеров, проплывавших мимо Дома Верблюда - забота о ближнем, так сказать...

Кстати, несмотря на то, что, как часто пишут, в Венеции "настоящим" дворцом (palazzo) является только Палаццо Дукале, он же - Дворец дожей, а все остальные - всего лишь "Дома" (особняки в нашем понимании), то есть "Сa’", сокращённые от слова "casa" - дом, Дом Верблюда всё же часто именуют именно дворцом.

Завершая разговор об архитектурных интересностях Площади Мавров (или Мореев - как кому угодно, в общем - Кампо-дей-Мори) и её ближайших окрестностей, ещё раз упомяну Дом Тинторетто (на фото - бордовый, самый высокий), в котором знаменитый итальянский художник провёл последние 20 лет жизни.

 





***
Впрочем, уходим мы отсюда недалеко: на берегу соседнего канала Рио-делла-Мадонна-делл’Орто находится красивейшая одноимённая церковь (Мадонна-делл’Орто), перед которой расположено небольшое кампо - разумеется, тоже с таким же именем.

Изначально церковь была посвящена св. Христофору, а своё нынешнее название получила так: некий скульптор Джованни де Санти изготовил статую Богоматери для одной из самых больших и известных церквей Венеции - Санта-Мария-Формоза. Однако её настоятелю по какой-то причине скульптура не понравилась, и де Санти установил её в своём саду - просто потому, что больше было негде. Вскоре стали замечать, что по ночам статуя излучает сияние. Об этом, естественно, моментально узнала вся Венеция, в сад скульптора потянулись паломники, Дева начала творить чудеса, и в конце концов сам епископ предложил де Санти отдать её в какую-нибудь церковь. В 1377 году скульптор за 150 дукатов передал статую церкви св. Христофора, а в 1414 году сам Совет Десяти, бывший тогда одним из самых властных органов Венецианской Республики, присвоил церкви новое имя "Мадонна-делл’Орто", то есть Богородицы Огородной, что для русского уха звучит странно, а для Европы - вполне нормально (тут надо отметить, что "огород" (orto) в те времена означал не то, что мы понимаем сейчас, то есть не совокупность овощных грядок, а садовый участок).

Кстати, в церкви Мадонна-делл’Орто есть прекрасный клуатр ( https://it.wikipedia.org/wiki/File:Madona_del_orto_cloitre2.jpg ), правда, я не знаю, доступен ли он при обычном посещении...

И ещё следует отметить, что в церкви Богородицы Огородной похоронен её бывший прихожанин Тинторетто.
...................................
 
Одно из самых прекрасных в Венеции мест - Кампо-делл’Аббациа (Campo dell’Abbazia), Площадь Аббатства, расположенная в самом дальнем углу Каннареджо, а значит, и всей Венеции. Именно за такие уголки я с радостью и без сомнений отдам пару десятков дворцов на Гранд-канале, возможно, даже вместе с самим Ка-д’Оро (впрочем, насчёт него я ещё не решил). И пусть Скарпа сколько угодно называет Венецию рыбой, "моя" Венеция - это вот такие места, как Кампо-делл’Аббациа.

Архитектурный ансамбль площади образуют белый фасад церкви Аббатства Милосердия (chiesa dell’Abbazia della Misericordia) и вплотную примыкающий к ней под прямым углом светло-коричневый кирпичный фасад Старой Скуолы Богородицы Милосердия (Scuola vecchia di Santa Maria della Misericordia), которая вытянулась вдоль канала на добрую сотню метров (на фото этого не видно). Уникальность Кампо-делл’Аббациа ещё и в том, что на нём сохранилось оригинальное керамическое покрытие, что сегодня в Венеции можно встретить не так часто. И в её центре, белым на рыжем, выделяется колодец 14 столетия с потрясающим декором чуть ли ни в романском стиле:

Тут, коли уж нам встретилась одна из таковых, надо сразу пояснить, что такое венецианские Скуолы. Несмотря на название, ничего общего со школами в привычном понимании они не имели, в них никто никого ничему не обучал. Скуолы - это некие независимые от государства сообщества, братства, можно даже сказать - нечто вроде "клубов по интересам", начавшие появляться в Венеции в 11 столетии. В середине 18 века их уже было более трёхсот. Они имели собственные здания, в которых обычно предусматривались помещения для собраний, чтения, отдыха и молитв (сами по себе Скуолы не были религиозными заведениями). По своему статусы Скуолы делились на Большие (Scuole Grandi) и Малые (Scuole Minori), что определялось не их размером, как таковым, а социальной принадлежностью тех, кого они объединяли. Обладая собственными финансами, Скуолы часто выступали в качестве заказчиков художников, архитекторов и скульпторов, произведениями которых украшали свои здания, и многие из них до сих пор славятся собранными коллекциями картин, являясь, по сути, небольшими художественными музеями (их было бы намного больше, если б Наполеон, упразднив Скуолы, как класс, не разграбил бы принадлежавшие им ценности).

Городские власти, хоть и не выражали особого восторга от появления столь влиятельных и богатых организаций, частенько обращались к ним, когда требовалось профинансировать какое-то мероприятие, к примеру, строительство судов, а также предоставить для них определённое количество гребцов.

Вернёмся ненадолго на Кампо-делл’Аббациа. Интересно, что в 2015 году, во время Международной художественной выставки в рамках Венецианского биеннале, в помещении церкви (сама она уже давно закрыта) был воспроизведён интерьер мечети, который выглядел очень красиво и атмосферно: https://it.wikipedia.org/wiki/File:Interno_della_chiesa_della_Misericordia_trasformata_in_moschea.jpeg . К сожалению, "экспозицию" пришлось закрыть уже через 2 недели по причине неких правонарушений, детали которых "Википедия" не уточняет...

************************
Так, а что у нас дальше ? А дальше всё, "край земли", лагуна, "конец местной географии". Поэтому, достигнув самых северных венецианских "широт" (крайней северной точкой было Кампо Сант’Альвизе, которое я показал как одно из "безымянных" в самом начале, когда говорил о кампи вообще), мы начинаем понемногу "спускаться" (если смотреть по карте) в сторону сестьере Кастелло. И здесь, на небольшом канале Rio di san Falice, находится очень интересная достопримечательность - единственный из сохранившихся в "основной" Венеции мост без перил (другой подобный - Чёртов мост - находится на острове Торчелло) со странным названием Ponte Chiodo, что дословно переводится как Гвоздь. Лишь в одном из источников (http://www.veneziaeventi.com) мне удалось найти объяснение столь экзотического для русского уха имени: Кьодо - совсем не гвоздь (в данном контексте), а фамилия семьи, когда-то владевшей мостом. Понте Кьодо относится к очень распространённой в Венеции категории частных мостов, поскольку не соединяет две улицы, а ведёт к дверям дома (то есть "в никуда" для обычных прохожих).

Вообще ничего необычного в такой конструкции нет, поскольку раньше абсолютно все венецианские мосты были без перил и парапетов. Они появились - из соображений безопасности - только в 19 столетии.

Более того, до 16 века мосты в Венеции не имели не только поручней, но и ступенек ! Это делали специально для того, чтобы лошадям было легче перейти мост. Да-да, только в 17 столетии вышел указ о запрете появления лошадей в городе. А до этого они не только появлялись там, но и ... впрочем, послушаем Питера Акройда ("Венеция. Прекрасный город"): "Венецианцы с давних времен славились искусством верховой езды и не оставили этого занятия по сей день. В 1310 году для подавления заговора против дожа на площади Святого Марка собрались восемьдесят всадников. На этой площади происходили спортивные состязания. Присутствовавший на одном из таких выступлений Петрарка заметил, что венецианцы своим искусством верховой езды и владением оружием могли бы сравняться «с самыми жестокими воинами мира». До запрета эдиктом 1359 года устраивались скачки по мосту Риальто. Одними из основных звуков в городе были стук копыт и лошадиное ржание". "Однако это не продлилось долго", - продолжает автор. Уже "в 1611 году английский путешественник Томас Кориат записывает, что во всем городе встретил только одну лошадь. В конце концов, вышел указ о запрете появления лошадей в городе. Там просто не хватало места, а распространение каменных мостов со ступеньками стало следующей помехой".

Так что, как видите, знаменитую квадригу на фасаде Собора Святого Марка можно рассматривать не только как памятник мастерству древнегреческих скульпторов или одному из самых наглых грабежей в истории человечества, но и как напоминание о весьма бурном "лошадином" прошлом Города на воде...
...................................

В продолжение темы мостов отмечу, что, к моему удивлению, в общем числе мостов в Венеции источники не сходятся. В основном приводятся цифры (суммарно по всем островам) 417, 435 и 446. Большей частью (около 300) они каменные, остальные, примерно в одинаковой пропорции, сделаны из дерева и железа. Из них, по меньшей мере, 72 являются, как и Понте Кьодо, частными.

Кстати, район Каннареджо, где мы сейчас находимся, занимает по количеству мостов 2 место среди прочих венецианских сестьере: здесь их 75. Больше только в Кастелло - 82. А замыкает "рейтинг" Сан-Поло, располагающий всего 12-ю мостами.

Раз уж я так подробно коснулся темы мостов, позволю себе привести маленькую фотоподборку на эту тему:

 

Ещё один мост заслуживает отдельного упоминания, хотя внешне он мало отличается от десятков ему подобных. Он называется Санта-Фоска (ponte de Santa Fosca) и известен тем, что на нём устраивались знаменитые венецианские кулачные бои. Вообще в этом контексте обычно говорят о Мосте Кулаков, бывшим "передним краем" выяснения отношений между группировками николотти и кастеллани - так поступлю и я, оставив более подробный рассказ об этих забавах на потом, тем более, что мост Санта-Фоска именно в упомянутых войнах вроде как и не участвовал. Но в Венеции издавна (по крайней мере, с 14-15 веков) проходили и другие, более локальные (или менее известные) кулачные сражения между жителями различных городских районов или даже соседних приходов. Они были организованы (хотя наверняка имели место и стихийные), выбирались судьи, назначалось место, собирались зрители. Победители и лучшие бойцы были популярны не менее сегодняшних спортивных звёзд и получали почётные прозвища. В какой-то степени эти венецианские побоища занимали в городе то же место, что и гладиаторские бои в Древнем Риме. Власти же не препятствовали сражениям, прекрасно понимая, что таким образом народная энергия направлялась в относительно безопасное русло, прорываясь наружу в зрелищах, а не в восстаниях... Правда, официально битвы разрешались не круглый год, лишь в период с сентября до Рождества. Но когда в 1705 году случилась откровенная поножовщина (кроме ножей, в "дело" пошли и камни), которую удалось прекратить лишь благодаря тому, что смелый священник из церкви Сан-Барнаба с поднятым в руке распятием встал между враждующими сторонами, кулачные бои были запрещены.

Конечная цель состязания (по сути - драки) состояла в том, чтобы захватить центр моста, хотя были и более мягкие варианты - например, до первой крови. Перед началом команды выстраивались по обеим сторонам моста, причём позиции обоих авангардов помечались на мосту знаками в форме отпечатков ступней, сделанных из белого мрамора.