Венеция без стереотипов и Гранд-канала: сухопутные прогулки по Городу на воде. Часть 1/3

Одна из самых характерных деталей венецианского городского пейзажа - многочисленные трубы и дымоходы. Даже сейчас их насчитывается около 7000! Если обратить внимание, то можно легко заметить, что большинство труб оканчиваются конусообразным расширением. Это делалось совсем не для красоты, а для того, чтобы снизить число пожаров из-за попадания горячих искр, часто вылетающих из труб вместе с дымом, на покрытые когда-то соломой и деревом крыши. Благодаря конусу область разлёта искр увеличивается, что, во-первых, приводит к их более быстрому охлаждению и угасанию, а во-вторых, снижает вероятность попадания нескольких ещё горячих (а порой и горящих) искр в одно и то же место на крыше (понятно, что несколько таких "мини-угольков" с большей вероятностью приведут к возгоранию, чем одна-единственная).

...................................
К сожалению, Венеция была городом не только львов (каменных) и лошадей (оставшихся в далёком прошлом), но и крыс, которые всегда считались одним из местных проклятий, часто являясь причиной возникновения и распространения чумы. Многие авторы, описывающие заточение Казановы в тюрьме Дворца дожей, упоминают о том, что его "соседями" были "огромные" крысы "устрашающего размера".

Любопытное изображение крысы (судя по выбитой над ней римскими цифрами дате MDCXXXXIIII, она появилась в 1644 году, а вот почему именно здесь, мне узнать не удалось) можно увидеть на массивной колонне (крайней справа, если смотреть со стороны Гранд-канала) Палаццо Контарини-Пизани в самом конце улицы Calle Traghetto Vecchio:

************************
Уже почти на самой границе Каннареджо и другого сестьере - Кастелло - мы выходим на Кампо Санти Апостоли (Campo Santi Apostoli - св. Апостолов), где когда-то селились первые жители Венеции, а позже возник один из старейших в городе приходов. Расположенная здесь (и, как водится, одноимённая) церковь известна ещё, как минимум, с 9 века, хотя в дальнейшем, естественно, не раз перестраивалась.

 

Кампанила Санти Апостоли, достроенная в 18 столетии - одна из самых высоких в Венеции. А вот сколько всего здесь колоколен, сказать сложно, потому что их число сильно различается от источника к источнику (что меня очень удивило: казалось бы, что может быть проще, чем подсчитать столь выделяющиеся объекты?): от 84 до 170 (кстати, в 16 столетии их было более 200). Многие имеют вполне заметный наклон, а 3 и вовсе можно назвать "падающими": Сан-Джорджо-деи-Гречи, Санто-Стефано и Сан-Пьетро-ди-Кастелло.

В Средние века венецианские колокольни попутно выполняли и другие функции: они использовались в качестве маяков и сторожевых башен, пожарных каланчей и даже оборонительных сооружений. Например, в конце 14 века во время так называемой Войны Кьоджи между Венецией и Генуей в верхней части кампанилы Сан-Марко были установлены орудия на случай возможной высадки генуэзцев.
...................................
А сейчас я хочу немного рассказать ещё об одном чуде венецианской архитектуры - совсем крохотных площадях, называемых дворами (corti во множественном числе). Дворы могут располагаться внутри дворцов и особняков, а могут находиться внутри жилых кварталов и, таким образом, быть доступными для всех... кто их найдёт. Потому что найти нужный cortе, даже примерно зная, где он находится, порой бывает очень сложно. Чаще всего в него ведёт изрядно петляющая единственная улочка со множеством ответвлений, и свернув не туда, приходится возвращаться и начинать всё сначала. Причём спрашивать даже местных бесполезно: как показал мой опыт, примерно лишь один из пяти (включая продавцов ближайших магазинчиков и работников кафе-ресторанов) мог правильно показать дорогу в тех случаях, когда сам я уже полностью разуверивался в собственных топографических возможностях. А проходил такой "опрос", как оказывалось впоследствии, в каких-нибудь 20-30 метрах от нужного двора. Но дело-то не в расстоянии, а в траектории... Тут иногда оказывалась бессильной даже всемогущая карта DK (справедливости ради надо сказать, что эти немногочисленные прецеденты были единственными негативными в плане её возможностей, и я вовсе не хочу отказываться от своих комплиментов в её сторону, высказанных в самом начале).

Именно корти - самые аутентичные, самые колоритные и атмосферные уголки Венеции, именно в них проявляется, перефразируя фразу Марлены де Блази ("Тысяча дней в Венеции", Тысяча дней в Тоскане", "Дама в палаццо"), настоящая "Венеция без примесей". Как правило, они находятся во дворах (что, конечно, сказано не вполне корректно, поскольку они сами и есть дворы) старинных зданий, которые и формируют антураж corti: каменные лестницы, колонны, необычные окошки, а очередной резной колодец в центре многократно усиливает впечатление.

Первое встреченное корте было внеплановым: оно находилось в знаменитом Золотом дворце Ка-д’Оро. Честно говоря, я так и не смог вспомнить, каким образом мне удалось его увидеть, поскольку в сам дворец я не заходил. Видимо, каким-то образом я заглянул в правильную дверь...

На великолепный Ка-д’Оро я, конечно, тоже глянул - пусть он и давно растерял свою позолоту, но потрясающий готический фасад остался, никуда не делся...

А вот Корте Морозини (Corte Morosina) мне удалось найти лишь с "...надцатой" попытки, безуспешно опросив перед этим чуть ли ни весь персонал окрестных общественных заведений. Причём я знал, что нахожусь совсем рядом, что он где-то здесь, "за углом", но найти этот "угол" никак не удавалось: каждый раз я оказывался либо в тупике (но совсем не в нужном мне), либо, наоборот, на шумной улице, где никакого Корте Морозини быть не могло по определению.

Сейчас уже не помню, то ли мои ангелы, наконец, смилостивились надо мной и наградили за упорство (или им просто надоело моё упрямство), то ли 8-й или 9-й прохожий помог и показал нужное направление, но в конце концов я увидел столь знакомый мне по фотографиям ориентир - декоративную арку с изображением шлема и щита, как пишут, ещё византийских времён:

Проходим под арку, ещё раз (а, может, и два) сворачиваем – и, наконец, оказываемся там, куда и шли: в Корте Морозини, "типичном венецианском дворике", который некоторый итальянские блоги называют самым атмосферным местом в Венеции:

Корте Морозини - не часть господского дворца, это самый обычный, "коммунальный" двор, в тишине которого проводили время жители окружающих его домов. Мужчины чинили рыболовные сети, женщины штопали одежду и обсуждали последние городские сплетни, дети играли...

Очень похож на него другой двор, правда, уже в статусе кампьелло (то есть маленькое кампо, маленькая площадь): Кампьелло-дель-Ремер (Campiello del Remer). Он находится не в глубине городского квартала, а открывается одной стороной прямо на Большой канал, поэтому и найти его намного проще:

Название этого двора произошло от того, что в 15 веке здесь находились небольшие мастерские по изготовлению вёсел (remi) для гондол и других лодок, которые здесь же и продавались. Производственные помещения и торговые лавки располагались внизу под кирпичными стрельчатыми арками, а сами владельцы мануфактуры жили на втором этаже, куда ведёт каменная лестница, декорированная уже круглыми каменными арками.

Кампьелло-дель-Ремер прекрасно, и я всем рекомендую посетить его, но только днём. Ибо ночью... впрочем, на этот счёт существует ещё одна венецианская легенда. В 1598 году дож Марино Гримани шёл по городу (ну а что удивляться: не на "Мерседесе" же ему разъезжать по Венеции, не Москва, чай...) и услышал женский крик. Он оглянулся и увидел бегущую женщину, которую преследовал человек, размахивающий шпагой. Дож пошёл за ними, и когда настиг их - как раз возле Кампьелло-дель-Ремер - то признал в женщине свою племянницу Елену, а в мужчине - её мужа Фоско Лоредана. Фоско обвинил Елену в неверности, ссылаясь на то, что видел, как она обнимала другого человека. Та же не отрицала этого, но утверждала, что тем человеком был её двоюродный брат.

Вокруг уже собрался народ, все горячо обсуждали услышанное, высказывали свои мнения и предположения, как вдруг Фоско взмахнул шпагой и обезглавил свою жену (не знаю, правда, можно ли такое проделать обычной шпагой в принципе, но речь же не идёт о документальности процесса...). После чего спокойно повернулся к дожу и попросил его вынести себе наказание.

Гримани ответил, что ему надо ехать в Рим к самому Папе, при этом взять с собой труп своей жены, а её отрубленную голову держать в руках. И в таком виде предстать перед Папой и умолять его отпустить свой грех.

Фоско так и сделал, но Папа отказал ему (видимо, кроме головы, надо было предъявить кое-что повесомее) . После этого женоубивец и сам потерял голову (правда, фигурально) настолько, что вернувшись в Венецию, пришёл на берег Гранд-канала, всё ещё держа голову Елены, и утопился. С тех пор в Венеции бытует поверье, что в полнолуние, когда ветер дует с севера, на поверхность канала перед Кампьелло-дель-Ремер всплывает тело Фоско, держащего в руке голову своей жены....

Вот ещё парочка корти, оставшихся для меня безымянными, по сравнению с предыдущими попроще и победнее, но тоже не лишённые венецианского колорита:

************************
Церковь Санта-Мария-деи-Мираколи (то есть Богородицы Чудес) за необычную форму и фасад из разноцветного мрамора прозвали шкатулкой для дpaгoцeнностей. Причём сама церковь, как и практически все сооружения в Венеции, включая многие знаменитые дворцы, построена из кирпича и лишь облицована мраморными плитами: во-первых, для красоты, а во-вторых, для лучшей сохранности здания в условиях влажного климата (собственно, этим же целям служит и португальская керамика азулежу).

С задней (по-умному говоря - апсидной) стороны церкви - небольшое кампо, выходящее на канал:

...................................

А вот одна из тех узких венецианских улочек, в которой нельзя даже широко развести руки. Как остроумно заметил К. Чапек, "в лучших из них свободно помещается кошка, и даже с хвостом". 

Подобных невзрачных улиц в Венеции очень много. Дело в том, что поскольку главным средством передвижения в городе были лодки, главный фасад многих дворцов, особняков и просто домов традиционно выходил на канал, где возле небольшого причала размещался "парадный" вход и где разгружали привезённые на лодках же товары и продукты. А вот обычные двери (которыми, например, пользовалась прислуга) выходили на задворки - в закоулки в глубине кварталов, на маленькие улочки чисто утилитарного назначения, которые, естественно, никто благоустраивать не собирался.

Кстати, самой узкой улицей в Венеции считается Calle Varisco шириной всего 53 сантиметра. Лишь немногим шире Calesela dell'Ochio Grosso, Calle Stretta и Calle Ca' Zusto. А самой широкой является построенная по указу Наполеона на месте засыпанного канала Виа Гарибальди - целых 18 метров.
...................................
Контрастом с узкими и тёмными "проходными" улицами является просторная и светлая площадь - Кампо Санти Джованни и Паоло (Campo Santi Giovanni e Paolo). По своей композиции она напоминает увеличенное в несколько раз так полюбившееся мне Кампо-делл’Аббациа: две стороны формируются фасадами стоящих перпендикулярно друг к другу зданий - церковью и Скуолой, а третья сторона выходит на канал. Но если Площадь Аббатства способствует расслаблению и отдыху, то на Кампо Санти Джованни и Паоло надо любоваться и восторгаться, поскольку она, по очень понравившемуся мне выражению А. Ипполитова ("Только Венеция..."), является "памятником деньгам, очень большим деньгам". Правда, написал он это про другое место, но я не думаю, что ошибусь, говоря то же самое о Кампо Санти Джованни и Паоло, поскольку богатство на ней лучится практически из каждого камня.

Огромная церковь, расположенная на кампо, носит имя святых Иоанна (Джованни) и Павла - не апостолов, а христианских мучеников 4 века, которых, как водится, казнили после их отказа отречься от Христа. Она и дала название всей площади, причём рациональным венецианцам это показалось слишком длинным, и они объединили оба имени в одно и стали называть и церковь, и кампо просто Дзаниполо, или Сан-Дзаниполо (San Zanipolo).

Церковь Сан-Дзаниполо является своего рода венецианским Пантеоном: в ней захоронено 25 дожей - больше, чем где бы то ни было ещё.

Слева от церкви находится Большая Скуола св. Марка (Scuola Grande di San Marco) со светлым мраморным фасадом, перестроенная в своём сегодняшнем виде в конце 15 века после пожара.

Самый лучший вид на ансамбль Кампо Санти Джованни и Паоло открывается с улочки Calle del Forno, выходящей на канал с противоположной от площади стороны (вот отсюда: https://www.google.com/maps/dir/45.4390947,12.3409785/45.439217,12.340831/@45.4391172,12.3403892,19z/data=!4m14!4m13!1m10!3m4!1m2!1d12.3403596!2d45.4391016!3s0x477eb1d9318374b3:0xa9328cc83db616d5!3m4!1m2!1d12.3405124!2d45.4392958!3s0x477eb1d9329e1057:0x67254f0f6dfd731d!1m0!3e2 , на карте я также показал, как пройти туда от самого кампо).

Красивый вид от церкви на другую сторону канала (кстати, сразу 2 альтаны на крышах в кадр попали):

На углу Дзаниполо (и церкви, и всего кампо) находится монумент, ставший памятником как человеку, которого он изображает, так и венецианскому менталитету. На высоком постаменте взирает на площадь, восседая на лошади, Бартоломео Коллеони - кондотьер, долго и славно прослуживший Венеции на полях битв.

Не испытывая недостатка в хороших адмиралах (хотя о чём я, по-настоящему хороших, согласен, всегда не хватает...), для ведения сухопутных войн (которых было особенно много во времена захвата Террафермы - "твёрдой земли" - материковых территорий к западу от Венеции вплоть до Бергамо, которыми владела Венеция примерно с 14 века) венецианцы прибегали к услугам кондотьеров - наёмных военачальников. Самыми знаменитыми из них стали Гаттамелата и Коллеоне, заслужившие памятники: Гаттамелата - в Падуе перед Базиликой св. Антония, а Коллеоне - здесь, в Венеции, на Кампо Санти Джованни и Паоло.

Власть и влияние Коллеоне были огромны. Г. Мортон ("Прогулки по Северной Италии") рассказывает, что когда он умирал и Венеция послала депутацию, чтобы выразить ему уважение и благодарность республики, старый солдат сказал: "Никогда не давайте другому генералу власть, которую вы дали мне. Ведь я мог бы причинить вам большой вред". 

У Коллеони не было наследников, и он оставил всё своё огромное состояние Венеции. Но - с одним условием: что за все его заслуги ему будет установлена статуя на площади Сан-Марко. И вот тут венецианские правители всерьёз призадумались: на памятник, как таковой, они ещё были готовы, хотя в Венеции это было, мягко говоря, не очень принято, но на Сан-Марко … это уже выходило за все рамки. Поразмышляв несколько лет (!), они решили вопрос в духе традиционной и отработанной столетиями "венецианской" изворотливости и постановили действительно установить статую перед Сан-Марко... но не перед базиликой на знаменитой пьяцце, как хотел Коллеони, а перед одноимённой Скуолой. Сколько раз, узнав об этом, кондотьер перевернулся в гробу, история умалчивает...

Однако на этом дело не кончилось. Нет, Коллеони из гроба не поднялся, и в обличии Каменного гостя на заседание Сената не явился (вот потеха была бы!), но скандал-таки произошёл. Я расскажу о нём словами А. Ипполитова ("Только Венеция..."): "Услышав, что имя одного флорентийского скульптора, Андреа дель Верроккьо, часто упоминается за границей, Синьория послала за ним, и тот изготовил глиняную модель. Но когда он уже собирался отливать ее в бронзе, «многие господа» пришли к решению, что Верроккьо, конечно, может отливать коня, но фигуру Коллеони необходимо доверить некоему Веллано из Падуи. Флорентиец в ярости удалился, задержавшись только затем, чтобы отбить коню ноги и голову, а Сенат постановил, что теперь голову следует отрубить уже ему, если когда-нибудь он вернется в Венецию. Верроккьо не заставил долго ждать ответа. «Я знаю, как починить голову глиняной лошади, - писал он, - но понятия не имею, как прикрепить голову обратно человеку, не говоря уже о такой ценной голове, как моя собственная». Дерзкий ответ так понравился сенаторам, повествует Вазари со вкусом, как и полагается рассказывать окончание доброй сказки, что они позвали скульптора обратно и заплатили ему вдвойне. Но, рискуя немного испортить концовку и продолжая историю Коллеони, скажем, что Верроккьо умер в 1488-м, не успев завершить работу. Ее закончил в 1490-м венецианец Алессандро Леопарди, который нескромно написал свое имя на лошади Коллеони".

Ох уж эти венецианцы, с ними никогда не скучно...

Как бы то ни было, памятник Коллеони, как и падуанский Гаттамелата, стал знаменитым, войдя в число самых известных конных статуй в мире наравне с римским Марком Аврелием и питерским Петром. Вот они, обретшие бессмертие в камне великие полководцы "Светлейшей" (Serenisima, как Венеция сама себя называла), венецианские "Будённый и Ворошилов", "Жуков и Рокоссовский":