Первый день Зигера в Ульме. Поверка поведения.

Продолжение заметки «Часть 2.От польского «Парадиза» до Ульма и Инделхаузена.»

День четвёртый – пятница 5 сентября. Проверка поведения. Описание. Экскурсия по окрестностям Инделхаузена.

Позавтракав, мы выехали в Ульм. Процедуру завтрака и дорогу к стадиону здесь описывать не буду, так как утром в первый день Зигера нам не до завтрака и дорожных красот. Все наши мысли поутру направлены на одно – как бы успешно пройти проверку поведения.

Подъехав к стадиону, мы обнаружили, что все ближние автостоянки забиты приехавшими раньше нас автомашинами, и надо искать место парковки в удалении. Заплатив восемь евро, мы въехали на стоянку и стали искать себе место в тенёчке. Это удалось скоро сделать, и Ирина, выпустив из машины Арчера,  принялась наводить ему марафет. Расчесав его, надев щегольскую выставочную цепочку с поводком, мы отправились на стадион. Некоторый запас по времени у нас был, поэтому мы, не торопясь, подошли к палатке регистрации, чтобы заявить о своей готовности к проверке поведения. Но, не тут-то было! Нас ждал неприятный сюрприз.

Ещё утром в гостиничном номере, собираясь на Зигер, я просил Ирину тщательно проверить, всё ли она взяла с собой на стадион, имея в виду, в первую очередь - документы. Когда уже у стадиона на стоянке она стала собирать сумку, я обратил внимание на её суетливость и растерянность, но списал это явление на предстартовое волнение. Теперь же, когда мы стояли у палатки, и Ирина в десятый раз обыскивала сумку в поисках жёлтой и синей бумажек, которые нам выдали при регистрации, и без которых нельзя выйти на стадион на проверку, я похолодел!

До выхода оставалось пятнадцать минут, а необходимых документов не было! Естественно, Ирина обвинила во всем меня, так как она помнила, что вложила документы в каталог, а я вечером перед сном рассматривал этот каталог, и, наверное, оставил его на тумбочке вместе с вложенными в него документами. Я этот факт отрицал, так как хорошо помнил, что, выходя из гостиничного номера, я внимательно осмотрел его и не мог не заметить забытого каталога, если бы он остался на тумбочке. Я предположил, что Ирина оставила каталог с документами в машине. Но добежать до автостоянки и успеть вернуться обратно за пятнадцать минут было уже невозможно. Тогда Ирина предложила мне бежать к судейской палатке за дубликатами. Другого выхода, кажется, не было, и я рванул туда на другую сторону стадиона через толпы окружающих стадион собачников.

В палатке было безлюдно. У регистрационного столика находились две женщины – помощницы судей. Я, взмыленный, обратился к одной из них со своей проблемой. Мало того, что надо было как-то объяснить по-английски свою проблему. Ещё одной трудностью было то, что я точно не знал, какие именно документы я разыскиваю. Помнил только, что это два листочка – жёлтый и синий. Поэтому я просил выдать мне, взамен утерянных, другие листочки.

При этом меня поначалу поняли так, что я потерял только синий листочек. Тогда одна из женщин покопалась в ящиках, где хранились документы на собак, которые так и не явились на регистрацию, нашла там синий листок и, улыбаясь, протянула его мне. Я с радостью его схватил, но принялся просить жёлтый листок, показывая, что у меня осталось до проверки поведения меньше десяти минут. Когда до них дошло, что я потерял и желтый листок, то тут уже и они перепугались. Дело в том, что синий листок – второстепенный документ. Он дает право помощнику хендлера собаки войти в ринг и помогать при описании. Он понадобился бы мне уже после проверки поведения. А жёлтый листок – это оценочный лист для проверки. На нем должны быть все регистрационные реквизиты собаки, и именно в нём судья проставляет оценку проверки поведения.

Обе женщины стали поспешно искать чистый желтый листок, а когда нашли, обратились ко мне, чтобы я сказал им все реквизиты своей собаки, а они эти сведения могли бы внести в листок. Я, конечно, знал только кличку, а многого другого, что должно содержаться в этом листе, не знал. До выхода Ирины с Арчером на поле стадиона оставалось семь минут. Тогда немки бросились к компьютеру, и найдя там в базе данных нашего Асслана, стали заполнять оценочный лист. Теперь уже не только я дрожал от страха, что не успею, но и они волновались тоже. Схватив протянутый мне заполненный листок, рассыпаясь в немецких, английских и русских благодарностях, я помчался обратно к Ирине.

За минуту до выхода Асслана на проверку я отдал Ирине добытые дубликаты документов. Она в это время была подозрительно спокойна, мне даже показалось, что она была уверена в том, что я успею решить эту задачу. У меня не было времени рассказывать, как я добыл дубликат, Ирина взяла Арчера и предъявила судье заполненный от руки дубликат. Судья разрешил ей войти в накопитель для готовящихся к проверке собак, и я с облегчением вздохнул. А ведь могло выйти совсем по-другому. Мы пропустили бы свой выход, нас бы дисквалифицировали, и вся поездка насмарку! Но об этом опять не было времени подумать. Я побежал на трибуны, чтобы найти нужный ракурс для видеосъёмки.

Не успел я приспособиться, как Ирина с Арчером показались в судейском коридоре. Стадион в Ульме относительно небольшой. Футбольное поле было поделено на две части. С одной стороны проверяли кобелей рабочего класса, а с другой стороны – сук. Большая часть зрителей сконцентрировалась вокруг кобелиной половины поля. Одновременно за проверкой наблюдали несколько тысяч зрителей. Поэтому не хотелось ударить в грязь лицом – не для того так далеко ехали!

Эта проверка была для Арчера уже четвёртой. Первая и третья прошли блестяще, а вторую, в Дюссельдорфе, он сорвал. Поэтому у нас уже был как положительный, так и отрицательный опыт в прохождении этой волнительной процедуры. Хотелось повторить положительный опыт, и очень не хотелось повторить отрицательный! И, если я, находясь на трибунах, от волнения едва сдерживал дрожь, то представляю, что чувствовали Ирина и Арчер, находясь на футбольном поле перед глазами тысяч зрителей и строгого судьи.

Тем временем Ирина с Арчером направились к главному судье. Ирина отдала ему свой оценочный листок, он что-то записал в нём и пожал Ирине руку с пожеланием успешно пройти испытание. Ирина вышла на исходную позицию у кромки поля, а Арчер двигался рядом с ней на поводке. Зафиксировав его в начальной точке, Ирина дождалась команды судьи, и приступила к прохождению испытания.

Сначала они с Арчером прошли несколько шагов на поводке по команде «рядом» вдоль натянутой ленты. Потом Ирина остановилась, усадила Арчера и отцепила поводок. Дальше они пошли по команде «рядом» без поводка. Судья сопровождал их на удалении, отмечая про себя качество послушания собаки. Когда из укрытия в десяти метрах от Ирины с Арчером выскочил фигурант, Арчер пошёл в атаку. За доли секунды преодолев это расстояние, он в прыжке ухватил рукав полной пастью. Фигурант, войдя в контакт с собакой по инерции начал разворот влево. Арчер на мгновение оказался в воздухе, но уверенно держал рукав. Фигурант, развернувшись в три четверти оборота, приступил к выполнению «дорожки», нависая над собакой и осуществляя на неё давление, угрожающе размахивая стеком. При этом два нормативных удара стеком пришлись по туловищу Арчера.

Так они двигались от Ирины метров двадцать, пока фигурант не остановился, показывая, что больше атаковать не будет. Арчер продолжал крепко держать рукав всей пастью. Судья оказался от них в нескольких метрах. Он посмотрел на Ирину и разрешил дать команду «аус». На весь стадион раздалось пронзительное русское «дай»! Услышав команду, долю секунды Арчер подумал и, хоть и нехотя, отпустил рукав. С первого раза - есть «аус»! Половина дела сделана!

Судья разрешил Ирине подойти к собаке. В это время Арчер вспомнил тренировки и решил выполнить облаивание. Пока Ирина шла к нему, он хоть и без большого спортивного энтузиазма, но пагавкивал на фигуранта. Для зигеровской выставочной проверки, в отличие от соревновательной проверки, такого облаивания было более чем достаточно. Когда Ирина была уже в нескольких шагах, Арчер слегка отступил от фигуранта на шаг, продолжая погавкивать, чтобы не было сомнения, что он вновь вцепится в рукав, как это с ним, порой бывало. Ирина, подойдя вплотную, скомандовала «рядом», и Арчер направился с ней прочь от фигуранта к исходной позиции на лобовую атаку.

Они отошли на противоположную сторону поля к центральной трибуне. Ирина усадила кобеля, и из другого укрытия выскочил второй фигурант, находясь на расстоянии ширины футбольного поля. Размахивая стеком, он побежал с криками на Ирину, и она скомандовала «фас»! Арчер помчался навстречу с фигурантом. Сорок метров он преодолел галопом, и прыгнул на фигуранта, превратившись в снаряд, со всей своей сорокакилограммовой мощью. Фигурант, приняв собаку на рукав, стал разворачиваться. Через четверть оборота ноги Арчера оторвались от земли, и следующие четверть оборота он летел по воздуху. Коснувшись ногами земли, по инерции он ещё раз взмыл в воздух и пролетел ещё пол оборота!

Так совершив полный вираж на 360 градусов, Арчер продемонстрировал всю силу и уверенность своей хватки. Фигурант сделал несколько шагов «дорожки», имитируя удары стеком. Арчер продолжал удерживать рукав. Тогда фигурант остановился и прекратил борьбу. Ирина по команде судьи скомандовала «дай», и Арчер вновь отпустил рукав с первого раза. Теперь можно было окончательно вздохнуть спокойно!

Раздались аплодисменты с трибун. Кто-то по-русски громко крикнул «Молодец!». Ирина подошла к судье, он в это время заполнял злополучный жёлтый листок, вписывая туда оценку «аусгепрахт, лист ап», то есть «ярко выражено, отпускает». Потом они вместе пошли к заключительной позиции, где судья по микрофону объявляет оценку. Ирина от волнения проскочила отмеченный белой краской на траве знак для закончившего проверку участника, и судье пришлось её поправить. Тогда она вернулась на футбольное поле, где прослушала вместе с тысячами зрителей свой результат. Это её триумф! Ради этой минуты стоило ехать две с половиной тысячи километров, терпеть все неудобства и испытывать переживания.

Вне себя от счастья, Ирина побежала к выходу, где её встретила Лена Агличева и первой поздравила с победой. Я стал выбираться с трибун. Моя видеосъёмка была завершена. Теперь московскими зимами мы сможем ещё раз пережить этот триумф, просматривая видеозапись. Возле выхода со стадиона я обнаружил своих героев и поздравил обоих с успешным выступлением.

Теперь можно было расслабиться и прийти в себя. Следующая процедура уже не выглядела такой волнительной – описание экстерьера происходит в спокойной обстановке почти без зрителей. Мы нашли футбольное поле, где главный судья чемпионата и председатель союза владельцев немецкой овчарки описывал экстерьер кобелей рабочего класса.

Ирина сразу вышла на поле, но помощник судьи попросил нас немного подождать. Через несколько минут нас пригласили к судейской палатке, Ирина выставила Арчера в стойку, а я встал за укрытие, чтобы привлекать его внимание, если он вдруг отвлечется. Здесь пригодился дубликат синего листочка, так как я стал исполнять функции помощника хендлера.

Всё проходило в штатном режиме до той поры, пока судья не дал Ирине команду совершить пробежку вокруг ринга с собакой. Я принялся снимать пробежку на камеру. Когда Ирина закончила бег, мне показалось, что пробежка завершилась как-то слишком быстро. Мне показалось, что Ирина с Арчером сделали не полный полукруг, а где-то срезали расстояние. Но я наблюдал пробежку в объектив камеры, и мог ошибиться. Поэтому, встретив Ирину у выхода, я спросил её, почему она так мало пробежала. Она этого не заметила. Уже дома, проанализировав видеозапись, я пришёл к выводу, что так оно и было, как я предполагал. От волнения Ирина не заметила ленту, ограничивающую ринг, и сделала первый поворот слишком рано, сократив длину пробежки. Сказалось ли это на нашей оценке при описании, или нет, узнать это уже невозможно.

Теперь закончились все наши испытания, и мы направились на центральное поле, чтобы посмотреть проверку поведения других собак. Там мы посидели на трибунах около часа. Выучка по защите экстерьерных кобелей нас не впечатлила. Многие работали очень неуверенно и грязно. Поэтому я предложил отправиться домой, чтобы пообедать и отдохнуть.

Ирина не стала возражать, и мы пошли на автостоянку.