Житомирская область. Остров Любви - «... особенно мне милый уголок».

  Островком Любви, так назвали малюсенький, настоящий остров на реке  Коднянка около села Старое Солотвино. И это маленькое чудо, вызывает  в памяти огромный вал историй о любви, что происходили в этих краях.

  Владельцем окрестных земель в 19 веке был польский магнат, граф Густав Хенрик Атаназы Олизар (Gustaw Henryk Atanazy Olizar; 1798–1865гг). Про его пронесенную через всю жизнь любовь к русской барышне, хочу рассказать. Но кроме романтической истории собственной любви, Олизар был еще и шафером на свадьбе французского писателя Оноре де Бальзака с Эвелиной Ганской! Родные братья Ганской, гордые своей знатностью и богатством, считали неприличным брак сестры с человеком совсем не знатным и живущим на литературные заработки. Но Густав Олизар, который взял на себя часть хлопот по устройству свадьбы Ганской и Бальзака, не видел в этой свадьбе ничего недостойного. С Эвелиной Олизар состоял в родстве - еще в 1838 году за ее двоюродного брата он выдал замуж свою дочь, красавицу Лили. А венчал Бальзака и Ганскую брат жены Олизара, прелат Ожаровский.

  Таков был граф Густав Олизар, унаследовавший от предков титул и богатое местечко Коростышев с  окружающими землямти. В том числе и нынешнее село Старый Солотвин. Вырос на украинской земле, учился в Кременецком лицее, где только и могли – в соответствии с подобающим  статусу вельможи, тем более шляхтичи, науками овладевать. Мир польской шляхты на Правобережной Украине в это время был консервативным гораздо больше, чем  в других регионах бывшей Речи Посполитой, с центрами в Варшаве и в Вильно. Но были  и среди местной шляхты романтики из романтиков. Когда Густаву Олизару исполнилось 17 лет (многозначительное, как оказалось число в его жизни), тяжело заболел отец. По совету врачей поехали в далекую Италию. История его первой юношеской женитьбы, долго была «сказкой на ночь» для молоденьких девушек. В Италии юный Густав влюбился и женился через две недели,  на Каролине,  падчерице одного из генералов наполеоновской армии. И она поехала в Тьмутаракань, да не одна, а со всеми своими родственниками. Однако, Густав через несколько лет раскусил новых родственников, которые жаждали заграбастать его богатства. Литовский статут допускал разводы, и он опять стал холостяком.

  Островок посреди реки Коднянка имеет искусственное происхождение, был создан в 1970 году. Домик на острове выглядит на удивление капитальным, стоит на каменном фундаменте.

   На кончике мыса скамейка для фотосессий.

   В 1821 г. молодой граф Олизар был выбран на должность волынского губернского предводителя, через три года избран Киевским маршалком, стал вхож в русские великосветские семьи. Густав посещал гостеприимный дом Раевских. Николай Николаевич Раевский родился в Киевской губернии, в сражениях достиг генеральского звания. 

Для воодушевления атаки своего полка, выходил перед ним вместе со своими сыновьями, которые были еще детьми тогда. Этому посвящены строки А.С Пушкина:

                     Раевский, слава наших дней,

                     Хвала! Перед рядами                    

                     Он первый грудь против мечей

                     С отважными сынами.

 Но речь про одну из его дочерей - Марию Раевскую. Именно она стала любовью для многих знаменитых людей того времени. Влюблен в нее был А.С. Пушкин, граф Олизар, но вышла замуж за князя Волконского.

  Граф Олизар познакомился с Машей, когда ей было пятнадцать лет. Маша показалась ему «замученной науками», худой и нескладной, но очень милой. Поэтому был несказанно очарован, когда встретил Марию в расцвете ее юности в 17 лет. «Мария Раевская - вспоминает Олизар, - стала украшением балов; образованная, умная, с прекрасным талантом, отличавшим ее пение, она была предметом общего увлечения и восторга».

Последовало пылкое признание, но по настоянию отца Мария ответила отказом. «Я получила Ваше письмо и предложение которые Вы мне делаете, дорогой граф: оно ещё более привязывает меня Вам, несмотря на то, что я не могу его принять. Нисколько не сомневайтесь в моём уважении к Вам, моё поведение должно Вас в этом убедить и оно никогда не изменится. Но подумали ли Вы сами, дорогой граф, о том положении, котором находитесь? Отец двух детей, разведённый муж; на что у нас смотрят совсем не так, как в Польше...». Сам Н.Н Раевский дал очень вежливым, уважительным, но убийственно категорический ответ - «предопределение, которое сильнее нас, воздвигло непреодолимый барьер: это разница наших религий, образа мыслей, понятий о долге, наконец, национальностей». Это вежливые формы отказа конкретно Густаву, так как множество русских барышень выходили замуж за иноземцев, начиная с русских принцесс. Скорее всего, не глянулся в качестве мужа, родственника.

                                                                И наша дева молодая,

                                                                Привлекши сердце поляка,

                                                                Не примет, гордостью пылая,

                                                                Любовь народного врага.

   Мария вскоре стала женой князя Сергея Григорьевича Волконского. Далее известна ее роль в русской истории, как первой «жены-декабристки», поехавшей за мужем в Сибирь. Густав Олизар писал в своих мемуарах -«ничего не скажу против несчастного князя Сергея Волконского, которому она отдала руку, но без ложной скромности признаюсь, что выбор между мной и ним (особенно пока политические происшествия в стране не сделали его достойной сочувствия жертвой) несомненно, был бы в мою пользу у другой женщины, которая ищет счастья только в любви; но Мария иначе понимала высшее призвание женщины». Так он признал подвиг Марии Волконской. Даже Николай I сказал как-то об уехавших женах декабристов: «Это было проявление преданности, достойное уважения, тем более, так часто приходится наблюдать противоположное».

  Благодатский рудник. Дом, где жили княгини М. Н. Волконская и Е. И. Трубецкая

   Оставив службу в Киеве, для утешения разбитого сердца граф Густав Олизар, решил предпринять длительное путешествие на восток через Крым, Кавказ, Персию, далее Индия планировалась. Доехал только до Крыма, да там и осел. Купил пустынную местность у подножия горы Аю-Даг, даже построил небольшой дворец. С галереи открывался вид на Аюдаг, справа виднелось море, высокие кипариcы, масличные деревца, гранатовые кусты и виноградники окружали уединенную усадьбу. Олизар надумал тут обустроится в надежде, по собственному признанию, что когда-нибудь «бесчувственная Мария посетит эти места и взглянет с жалостью, а может и с поздним сожалением на нелюдима, отшельника Аюдага».

  В 1825 году у Олизара в «Кардиатриконе» две недели гостили прославленный польский поэт Адам Мицкевич и Александр Грибоедов, который следовал к месту дипломатической службы из Петербурга в Персию. Адам Мицкевич поднимался на вершину Аю-Дага. Пораженный красотой природы, создал цикл сонетов, посвященных Крыму. В красивой и романтической, но очень пустынной местности Густав Олизар практически в полном одиночестве провел два года. Кроме близкого соседа А.М. Бороздина и навещавших его иногда супругов Воронцовых, поляк никого в своем доме не принимал.

 В Крыму Густав писал стихи, сочинил сонет под названием «Аюдаг» был посвящен несчастной любви. Потосковав на берегу солнечного моря, Густав вернулся в Коростышев и… «кинулся в омут», заимел друзей в Южном обществе декабристов. Из огня любви, да «в полымя» революционеров. Вызывали его в Следственную комиссию, побывал в тюрьме и в Прусских казармах Варшавы, и в Петропавловской крепости Петербурга, но никто его не выдал, и не смогли жандармы доказать  связь с декабристами.

   Шли годы. Густав Оливер снова женился, растил детей, состарился. И надо же такому случиться, что спустя десятилетия он встретился с Марией. В 1858 году супруги Волконские, когда были восстановлены их права, выехали за границу для лечения и проездом в Карлсбад, завернули в Дрезден. Судьба привела их сюда, пусть только на один день, и пусть они случайно на улице Дрездена увидели друг друга. Возможно, на набережной Брюля или площади Альтмаркт состоялась встреча.

Но они были так взволнованы нежданной встречей… Граф, хотя ему был уже шестьдесят один год, а Марии пятьдесят три, но взыграла как в молодости  кровь и через несколько дней послал ей вслед письмо: "Сон ли это? Действительно ли это? Снова увидеть Вас, дорогая княгиня?… После тридцати четырех лет расставания?.. Значит, я не умру, не повидав Вас еще раз здесь, на земле, не сказав Вам, что Вы были моей Беатриче…». Не было продолжения, дрезденская встреча была последней, и время уже навеки развело их судьбы. Из его стихов, граф вообще слыл стихописцем.

                                        Я видел! видел!... Так, омраченные глаза

                                        Уже не страшатся солнечного пламени;

                                        Постоянные слезы, когда их покрывает черная поволока,

                                        Заставляют привыкнуть к вечной тени!..

                                        Их безумные взгляды уже не выдают сердце

                                        И смело встречают улыбку Неблагодарной...

   Вот какую  любовь взрастила эта земля, потому так логично чудный остров назвать «островом любви». Заворачивают в приятное местечко не только мимо проезжающие туристы, но и молодожены ради красивых свадебных фотографий. Раз видим счастливых новобрачных,  продолжается жизнь и любовь, связанные с историей этого места.

 Осень, как волшебной палочкой, останавливает кипучее лето и природа кругом засыпает.  И в дреме все вокруг очаровательно, от полного значения «очарование глаз». Золотистый ковер листвы под ногами,  кружатся ветви берез, как в бальном зале, где еще неведающие разлук юные влюбленные, танцуют свой вальс Любви.  А.С.Пушкин.        

                              Там день и ночь кружится желтый лист,

                              Стоит туман на волнах охладелых,

                              И слышится мгновенный ветра свист.

                              Поля, холмы, знакомые дубравы!

                              Хранители священной тишины!

                              Свидетели моей тоски, забавы!

                              Забыты вы… до сладостной весны!