Французы в Поднебесных Зубьях 1

Ода рюкзаку, побывавшему в Поднебесных Зубьях и благополучно вернувшемуся к своему хозяину

О, мой рюкзак! (точнее, не мой, а Анвара, т.к. у меня есть рюкзак GEO на 30 литров, но он оказался слишком мал). Чего только в тебя я не вложила! Душу цЕлую. Только не вложила, а чуть не вымотала, разгружая, трамбуя, прессуя, запихивая и совершая обратные манипуляции тоже. Хоть и живу я в Сибири, но вещей набрала больше, чем французы, ибо холодный поход в настоящую тайгу у меня – первый (а общим количеством – третий). Каждая вещь имеет свою хоть маленькую, да историю. Взять, например, носочки и перчатки серебряные согревающие, купленные к прыжкам с парашюта ( или, точнее, с парашютом). Утепляют в теплом помещении, а на улице приятно холодят. Чем жестче мороз, тем приятнее покалывания в руках и ногах. А вот две кофты флисовые синие. –Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, синяя?
А вот и комбинезон лыжно-парашютный красный. На снегу в пропасти хорошо видно или когда в туалет незаметно сходить хочешь. Все собираюсь номер своего сотового на внутренней табличке написАть и имя свое с фамилией, а то мало ли таких Насть по тайге ходит-бродит блудит-плутает. Комбинезон мягкий, синяки при падении не так четко прорисовываются. При моей укладке занимает половину 70-литрового рюкзака. Причем рюкзак по весу необычайно легкий становится, прямо-таки воздушно-парашютный. А при укладка Анвара или Гриши (таежного франко-нашего гида перебежчика-перевозчика-банщика-массажиста) – занимает 3 квадратных сантиметра и помещается в рюкзаке, как плавочки в кулаке. Зато весит как 10 хорошо спрессованных кирпичей.
Еще шапка-ушанка есть голубенькая. Только уши не снизу, а сверху, как две кисточки у косули. При высокой скорости скатывания с горы (а она у меня даже при падениях высокая была) эти кисточки призывно торчали вверх: мол, догони и спаси меня, если сможешь. Удобно за них и за мою косу вытаскивать хозяйку в нормальном положении из сугроба. А если вниз головой лежу (или торчу), то за лыжи удобней вытаскивать, т.к. они крепко к ногам прибиты. Купила я эту шапочку для ребенка подруги. Но решила на свою голову померять. Голове понравилось. Таким образом, ребенок остался без шапки. Да какой там ребенок – все дети города Омска (сокращенно – гОмска), т.к. шапку эту я сняла последнюю с витрины на распродаже. А, может, они наоборот, всем уже продали, а эту уценить пришлось,т.к. большеголовых детей больше не было? Ладно, не буду терзаться. Главное, что студенты и дети теперь меня за свою принимают в этой шапочке.
Штаны серые «Найк» или, как говорит моя неспортивная подруга, фирмы «Ника». В левом заднем кармане после похода дырка появилась. Причем, не от торможения попой, а от того, что гребень мой ореховый последним зубом зацепиться пытался, чтоб не выпасть оттудова. Держался, надо отметить, изо всех своих ореховых сил. Это ж надо было додуматься взять с собой в радикально-радиальный выход эксклюзивный гребень, купленный в единичном экземпляре на выставке, ни разу им не расчесаться и положить его в задний карман, не застегивающийся ни на одну пуговицу и начать падать прямо на место, находящееся под этим карманом! Ни карман, ни гребень этого не выдержали.
Много еще вещей в рюкзаке том было, всего не перечислишь. Но нельзя не остановиться на основе, на стержне этого рюкзака и всего похода, участником которого было много мужчин и французских, и русских, а женщин – всего две (не считая поварихи-кудесницы Марии). Моя косметичка – маленькое, но веское дополнение к 25, 15, а потом и к 8-киллограммовому содержимому моего рюкзака! Итак, косметичка в походе – это для женщины всё. А Настина косметичка – это нечто бездонное, как черная дыра. Это целый мир, галактика. Это – рюкзак в рюкзаке. Крема, шампуни… Все – экономное, одноразовое. При условии, если сумеете за 1 раз втереть в ваше 48-киллограммовое тело 250 мл крема или вымыть ваши длинные до пола волосы Златовласки (или бороду Черномора :) 100 мл одноразового шампуня.
Крем массажный для ног. Ведь ножки передвигают Вас не только на шпильках по городу, но и на суперскоростных лыжах по тайге мчат. Главное, что б крем массажный был, а массажист всегда найдется.
Крем для лица от обгара и после него. Под конец путешествия у меня лицо жутко горело. Когда увидела себя в зеркале, то поняла, что очертания и фасон моей шапочки навеки запечатлелись на моем лбу. Последние 2 дня каталась без шапки, после чего разделительная линия на лбу стала менее четкой, но стали гореть уши. Кремом, оказывается, надо было пользоваться даже в пасмурную погоду.
Эфирная масляная смесь для бани, специально для похода купленная. Сделала вывод, что главное в этих маслах – не тереть масляными руками глаза, а в следующий раз положить в аптечку глазные капли.
И какая же французская переводчица, проработавшая три сезона на парфюмерном заводе, не возьмет с собой в дорогу духи?! Для этого у меня был походный вариант – смесь масел, придающих энергию. Французские мужчины (особенно Жерар, высококвалифицированный копальщик походных туалетов, соорудивший данную постройку на Адмиральском) катались по полу, когда в качестве заключительного штриха к моему походному туалету (извините за тавтологию) я наносила пару капель этой смеси. Считалось, что если лыжню заметет, то найти нашу группу можно будет по одному моему энергичному запаху.
Аптечка. Передвижная скорая помощь. Главное – вовремя затормозить на лыжах. Взяла таблетки от горла, пастилки от кашля, жаропонижающее, таблетки от головы и поноса, мазь для улучшения цвета синяков с серебром и сиренью, упаковку «Авиа-море» (вдруг стошнит или голова закружится). Короче, обычный дамский набор. Даже гель для прорезания зубов у младенцев пригодился. Шоколада мы много кушали. Они – черный, я – молочный. Французы говорили, что настоящие ценители любят черный шоколад, а я – что настоящие гурманы лакомятся молочным. На этой почве разгорелся межнациональный конфликт, в результате которого у Анри (мужа Жаннин) под вставным зубом десна разболелась.
Но самое основное взять даже в голову не пришло. Пластырь. В первый же день заработала трудовую наножную мозоль, а на обратном пути появилась вторая, на другой ноге, для симметрии. И в течение всей дороги Франция и сердобольная Россия снабжали меня пластырями.
Презервативы не взяла. Из принципа. Поход, лоси, маралы, спящие медведи, не менее шумно храпящие пенсионеры, баня, лыжи… Люблю сюрпризы.
Лекарство от запоров я тоже не взяла. А надо было. Для Франции. Для Жаннин. С первого дня похода она себе внушила, что запор у нее от риса. Так и пошлО. В любой крупе, пшенной ли, гречневой ли, ей чудился рис. В супе ей мерещились плавающие рисовые зернышки. Естественно, от такого богатого воображения запор не проходил. В надежде присаживалась она, как Крыловская стрекоза, под каждым кустиком, даже не побрезговала пойти на инаугурацию туалета, выкопанного Жераром. Испробовали все: отвар из рябины, кедровый, бадановый, отвар из можжевельника. Жаль, топора не оказалось, чтоб чагу для очередного отвара срубить. Все впустую. Даже пример глухарей Жаннин не вдохновил. Судя по оставленным в снегу следам, как заметил Жерар, эта птичка явно не страдает запором.
Странное дело, по мере того как я разгружала рюкзак, оставляя вещи по разным приютам и распихивая их в рюкзаки соседей, рюкзак увеличивался в объеме и размножался, по всей видимости, клонированием. А вес по-прежнему оставлял желать лучшего. При малейшем дуновении ветра я рисковала стать героиней фильма «Унесенные ветром без парашюта с нераскрывшимся ранцем за спиной». Ко всему прочему, лыжи срывались с места как кони ретивые при малейшем чихе. На переходах возникало желание вжаться в неудобно наклоненную гору и, как в «Ну, погоди!», выпустить остатки когтей-ногтей из ботинок, чтоб было чем за снег держаться. Балансировать на виражах с рюкзаком я так пока и не научилась, при малейшей возможности оставляя его в приютах или на всепонимающих и всепрощающих плечах дружелюбно настроенных французов или не менее или даже более дружелюбных проводников Валеры или Григория.
Да и на спусках рюкзак мешался. Больно уж много деревьев в тайге понасадили. Однажды я отставала, как водится, от группы и, чтобы зря время и силы не тратить и зря энергетические духи не расходовать (помогали они мне только морально), рационально предложила с вершины горы скатить мой рюкзак и облегчить всем нижестоящим французам жизнь. После такого прозрачного намека наш гид Гриша встал на лыжи, поднялся в гору и взял мой рюкзак на свои мужественные плечи, а я уточкой поскользила с горы.
У меня хоть рюкзак тяжелел и увеличивался в объеме, а бедной Жаннин совсем туго стало под конец похода: в связи с отсутствием поноса, т.е. с банальным 14-дневным запором, вес она не теряла, а только набирала. В конце-концов, у нее запор преобразовался в радикулит, и ее рюкзак плавно перекочевал на широкие таежные плечи все того же незаменимого Гриши. В последний день путешествия сердобольные французы нежно подшучивали над своей компатриоткой, сидя в ресторане. На обращение официантки к Жаннин: «Чего вам надобно?» они наперебой стали советовать: «Стейк из сёмги. Если можно, с кровью. И риса, да побольше!»
Продолжая тему запоров, которая красной линией прошла сквозь всю нашу путь-дорогу, став предметов шуток, в самый ответственный момент на обратном пути через перевалы Хмурый (как говорили французы, ну никогда он не улыбается!) и Кара-Таш, Грише вздумалось перевязать нас веревкой. У Жерара оказалась коротенькая бельевая или «веревка от стрингов», как он ласково ее называл. А моя бельевая веревка от трусов (потолще Жераровской) связывала коврик. Для ее освобождения следовало провести некоторые преобразования в виде манипуляций по утрамбовке рюкзака. Но прежде надо было его опустошить. И первой вещью, выпавшей оттуда, был едва начатый рулон той самой туалетной бумаги, заботливо положенный бабушкой и благополучно мною позабытый на дне рюкзака. Все засмеялись, а французы назвали этот 30-метровый (в дозапорный период успевший стать 25-метровым) рулон «альпинистским поясом спасения», заменяющим все веревки. Что-то типа «30 метров позора – и ты дома». Но вид такого количества бумаги Жаннин все равно не помог и на антизапорный подвиг не соблазнил.
Вот, собственно, и все, что касается воспевания моего рюкзака и его содержимого.
Далее прилагается посуточное описание похода, а также список безвестно пропавших вещей, карта поиска которых разрабатывается.