Французский поцелуй

Я собиралась во Францию еще год назад, но вместо этого попала в Италию. В результате Италия стала моей самой сильной и большой любовью, это щемящее странное чувство навечно поселилось во мне.
На сей раз в отпуск я все-таки поехала в страну сыров и вин, неизбежно сравнивая ее с Италией явно не в пользу Франции.
Обратно вернулась изможденная, с дикой болью в ногах (много ходила на экскурсии), переполненная впечатлениями, недоумениями и восторгами. Сижу и с ужасом думаю, как после увиденных шедевров мирового искусства вновь смогу кропать свои дурацкие рекламные тексты и собачиться с дизайнерами и менеджерами. Мона Лиза посмеивается надо мной, загадочно глядя с фотографии, сделанной в Лувре, русская речь вызывает смятение чувств (я уже успела привыкнуть к французскому многоголосью), широкие дороги и зеленые просторы матушки-России успокаивающе маячат за окном в противовес узеньким игрушечными улочкам и громоздящимся друг на друге бледным старинным строениям Франции.

Запах Парижа

Вряд ли я теперь поверю рекламе порошка «Миф» или мыла «Камей», где прославляются ароматы Парижа. Это Рим пахнет цветками глицинии и свежестью, а вот Париж… о, запах Парижа и Версаля я не забуду никогда. Париж воняет смогом, мочой, устрицами, сыром, он усыпан мусором так, что Москва кажется теперь самым чистым городом на свете. Версаль источает сладковато-мерзкий аромат ладана и застарелой грязи. Много веков назад проживающие там короли никогда не мылись и ходили по-маленькому прямо во дворце, вот запашок и сохранился до наших дней. Справедливости ради скажу, что города Нормандии - Довилль, Руан, Онфлор, а также замки Луары и Фонтейнбло, окруженный обширным лесом, пахнут только розами и скошенной травой, что весьма и весьма порадовало мой чуткий нос.

Языки и нации

Мне повезло, я вселилась в отель, расположенный на тихой улочке между Опера Гарнье (Гранд Опера) и Мулен Руж, пахла эта улица в основном круасанами и лишь изредка – горелой резиной. Обнаружив, что в этом отеле я – единственная русская, поначалу напряглась, но потом мне это даже понравилось. Некоторые руссо туристо страшно раздражали, когда мы ездили и ходили вместе на экскурсии – они шумели, словно на базаре, скандалили, толкались, постоянно обсуждали покупки и заводили речи на тему: «Я объездила всю Европу…».
Самые приятные туристы – японцы. Тихие и воспитанные, они всему умиляются, словно дети, и по сто раз восклицают «Пар-рдон муа!», случайно задев вас связкой причудливых фотокамер, подвешенной на шею.
Французы, в отличие от итальянцев, совсем не любят другие языки. По-английски они, максимум, знают 20 слов, по-русски – одну фразу «Я тебя люблю». Конечно, изредка попадались и полиглоты. Мне никогда не нравился квакающий французский язык, но в экстремальных условиях можно научиться даже павлиньим речам, поэтому, вооружившись разговорником, я от ужаса немного заговорила по-французски. Началось все с просьбы, обращенной к портье, разбудить меня в 7 утра (дабы не проспать поездку в Нормандию), а к окончанию отпуска я уже выдавала на-гора целые фразы: «Оставь меня в покое! Я устала, у меня все болит, хочу спать, а замуж за тебя не хочу!» и т.п. В общем, с местным населением я общалась на гремучей смеси английского, французского и итальянского, и меня понимали. Хотя, наверняка звучало это так же смешно, как перевод меню в одном ресторанчике: «Мяса с картофелями и салата с грибом».
Франция и, особенно, Париж, кишмя кишит арабами, турками, черными-причерными неграми и прочими экзотическими народами. Многие – коренные французы, знающие только французский язык. Лишь изредка попадались белоснежные красавцы-мужчины, похожие на Алена Делона, которыми я исподтишка любовалась.

Экскурсии, исторические объекты

Дабы увидеть и узнать как можно больше, я выбрала самую дорогую и насыщенную экскурсионную программу. Привело это к тому, что время от времени силы совсем меня покидали, ноги деревенели, лицо искажала гримаска страдания, и я полчаса лежала среди таких же замученных японцев где-нибудь на бортике пирамиды Лувра или под кустом сада Фонтейнбло среди ручных павлинов, проклиная свою наркотическую туристическую зависимость.
За время пребывания во Франции я много где побывала, много чего интересного узнала, в результате информация порядком перемешалась у меня в голове. Чего стоят хотя бы исторические байки про королей! Этих чертовых королей было так много, и каждый внес свою лепту в изменение облика и истории Франции. Гораздо лучше запоминались рассказы про удивительных женщин вроде первой раскрасавицы страны Дианы де Пуатье, фаворитки Генриха I, которая была старше короля на 20 лет и которой он подарил замок Шенонсо или актрисы Сары Бернар, обожавшей отдыха ради время от времени расслабляться в гробу.
Дни стремительно проносились, оставляя в памяти яркие объекты и факты – крест в Руане, где была сожжена Жанна Д’Арк, пляж в Довилле на берегу Ла-Манша, усыпанный загорающими афроамериканцами, многочисленные старинные театры Парижа, шикарное убранство Гранд Опера, где над люстрой витает литературный дух Призрака Оперы из романтического детектива Гастона Леру, мягкое свечение старинных витражей Нотр-Дамм де Пари, коллекции Лувра, соборы и древние домишки на Монмартском холме, с которого виден весь Париж, узкие улочки Латинского квартала, музей Родена со страдальчески скорченными фигурами, огромный гроб с прахом Наполеона, павлины и цветники Фонтейнбло, мерцающая в ночи Эйфелева башня, мосты, порты и кораблики Сены и многое, многое другое.
Посетить все 300 удивительно прекрасных замков в долине самой длинной реки Франции – Луары, увы, невозможно, поэтому я успела ознакомиться только с шестью. Особенно понравился замок Шенонсо, он же замок Шести дам, в свое время в нем проживали самые разные именитые дамочки, в том числе Катерина Медичи, королева Марго и Диана де Пуатье. Шенонсо располагается на обширной площади провинции Турень (около трех часов езды от Парижа), включает в себя парки и пруды с лебедями и рыбками. Гюстав Флобер (1821-1880) так описал Шенонсо: «Тихо журчит Шер под высокими арками, острыми гранями разрезающими воду. В ее податливости есть сила и мягкость, а в меланхолии нет ни горечи, ни скуки…». И действительно, можно бесконечно долго сидеть под аркой замка, свесив ноги в Шер – приток Луары, вдыхая полной грудью царящую здесь умиротворенность.

Елисейские поля, Ейфелева башня, Мулен Руж

Сколько раз я слышала песенку Д.Дасена «О, champs elysees», видела фотографии Елисейских полей, но что это такое – так и не поняла. Как выяснилось, ничего особенного, просто богатая, сверкающая улица, усаженная деревьями (остальные районы Парижа лысоваты), с которой видны различные исторические объекты вроде Триумфальной арки. Однако ночью Елисейские поля выглядят очень романтично, бродить там – одно удовольствие.
Кстати, о подсветке. Париж так прекрасен именно ночью, потому что за освещение города отвечает целая группа специально обученных дизайнеров. Мосты переливаются всеми цветами радуги, стелы и арки излучают золотое сияние, деревья и Эйфелева башня мерцают мелкими серебряными звездочками.
К знаменитому творению Ейфеля меня и соседа по отелю туриста Готандо Макимуру понесло в самую скверную погоду – пронизывающий ветер, ледяной дождь (еще вчера было жарко… погода во Франции переменчива). Со страдальческим видом мы минут 30 стучали зубами у билетной кассы, потом стояли у кабинки подъемника еще минут 20, затем доехали до второго уровня, где еще 20 минут обдувались северными ветрами у другого подъемника в компании индусов и итальянцев, восклицающих «Мама миа!» от холода. И вот, наконец, мы в зоне «супериор», то есть на самом верху. Фото получилось соответствующее – мокрая девушка (то бишь я) с гримасой боли на печально-удивленном лице переминается с ноги на ногу на макушке Эйфелевой башни, пытаясь разглядеть город сквозь пелену дождя. Однако уже на следующий день мы радовались совершенному подвигу, так как на башне началась забастовка, и другие туристы не могли подняться выше второго уровня.
Мулен Руж действительно ярко-красного цвета. Маленькая симпатичная мельница, довольно вместительная внутри. Представление длиться два часа, и оно стоит тех денег, которое за него дерут! После просмотра долго не покидает ощущение праздника. Шоу, пожалуй, можно назвать цирком для взрослых. Помимо типичных кабаре-номеров с песнями и плясками на тему «Париж – любовь моя» (нечто подобное отлично показано в фильмах «Мулен Руж» с Николь Кидман и «Шоу-Гёрлз» с Джиной Гершон) программа включает цирковые сценки с пони и клоунами, акробатические номера, пантомиму, эротические пляски со змеями в прозрачном бассейне, полеты на качелях, сделанных в форме Эйфелевой башни, над головами зрителей и т.д. Я видывала разные шоу-костюмы в те времена, когда работала в казиношном холдинге, но наряды актеров Мулен Руж меня удивили своими изяществом, красотой и изощренностью – складывающиеся-раскладывающиеся крылья и хвосты, шевелящиеся короны, мерцающие полупрозрачные ткани.
Единственным раздражающим фактором во время шоу оказалось соседство русской тетушки, которая то пихала меня ногами, то бурчала, что ничего не видит из-за моей высокой прически.

Люби меня по-французски

Если вы – одинокая белая девушка, одержимая страстью к путешествиям и приключениям, то пикантные ситуации неизбежны. Конечно, половину подобных случаев можно предотвратить, если ходить, укутавшись в одежду а-ля Гульчатай и возвращаться в родимый отель не позднее семи вечера. Но как можно спать, когда за окном – Париж!? В отель я обычно возвращалась часа в три ночи, только однажды решила лечь раньше полуночи, очень уж устала. Однако в полночь меня разбудил ночной портье, чтобы в очередной раз признаться в любви. Самир мне ужасно надоел, особенно смешила его манера приносить по утрам завтрак чуть ли не в постель, хотя я его об этом не просила.
Париж – компактный город, от моего отеля можно было дойти за 30 минут до Елисейских полей, Сены и даже до Монмартра. Доходить то я доходила, а вот при возвращении обратно неизбежно впадала в пространственный кретинизм, запутавшись в многочисленных одинаковых улочках, кружила, блуждала и выходила опять к тому же месту! Однажды я забрела аж к туннелю Альма (где погибла принцесса Диана) и никак не могла сообразить, как же мне вернуться. По вечерам Париж тих и пустынен, только Елисейские поля заполнены туристами, да на бульваре Клиши (на котором находятся Мулен Руж и местные секс-шопы) тусуется парижская молодежь. В одну из ночей я обнаружила себя возле порта, на развилке пяти улиц, куда сворачивать – не понятно, вокруг – ни души. Заглянула в полицейский участок, дабы спросить дорогу, на меня выбежали поглазеть все пять полисменов – один негр и четверо белых. Только негр сносно говорил на инглише, остальные – исключительно по-французски, что не мешало им минут 20 прикалываться надо мной. Особенно умилял самый симпатичный из них – спел мне пару фрэнч-песенок (многие французы постоянно насвистывают и напевают, демонстрируя окружающим свое хорошее настроение), попросил телефончик, долго расспрашивал, почему брожу одна, выдвинул теорию, что, видимо, я возвращаюсь от бойфренда, в порыве сердитости я заявила, что лесбиянка. Тогда парни развернули темку, что у них тут в полиции все – голубые. Похвалили мой пиджак со шнуровкой и спросили, нет ли у меня и под пиджаком корсета. Я парировала, что с таким же успехом могу попросить их показать стринги. Закончилось все тем, что мне вызвали такси. Кстати, полицейские жутко напоминали милых и чуток придурковатых героев комедии «Такси-1,2,3». Большинство народу передвигается по городу на такси, и только крейзи-русские – пешком. Во-первых, потому что бесплатно, во-вторых, по времени идти столько же, сколько ехать.
Перед тем, как вызвать такси они зачем-то позвонили в мой отель и спросили, значится ли там такая гражданка. В результате у всего отеля появилась еще одна тема для шуточек – ненормальная русская загремела в полицию.
Кстати, днем многие полицейские передвигаются на роликах и велосипедах, а некоторые - на странных самокатах с моторчиком.
К финалу отпуска моя записная книжка опухла от телефонов и адресов местных кавалеров. Двухметровые негры всех оттенков – от черного до молочного шоколада, египтяне, арабы, турки, ливанцы, белые французы, испанцы. Они ловили меня как среди бела дня в толпе народа, так и ночью на тихих бульварах, предлагали посидеть, выпить, поболтать, пожениться, переселиться в Париж, требовали, чтобы я как можно скорее приехала еще раз, утверждали, что я преувеличиваю свой возраст, мол, на самом деле мне 18 и т.д. Мои попытки объяснить, что их любовные рассуждения – глупы, а я – старая больная женщина, которой невозможно вскружить голову, успехом не увенчались. Представьте себе, идите вы по Москве, и вдруг вас нежно хватают за руку и мурчат на ухо: «Как дела, детка?». И так – каждый день. Нет-нет, у нас такого не бывает, разве что пьяные особи поступают подобным образом, а вот для парижан это в порядке вещей. Одна минута разговора, и они уже считают тебя свои лучшим другом, хлопают по ладошке, целуют в щеку и кричат: «Сава!». Один странный тип заприметил меня еще в ресторанчике, я болтала с юной брюнеткой возле стеклянной стены и попивала кофе. Он дождался, когда мы дообедаем, и потом брел за нами до Лувра, прячась за колоннами.
Самой незабываемой была последняя ночь во Франции перед отлетом домой. Выйдя из Мулен Руж, я с ужасом подумала о грядущих трудовых буднях. Стала так грустно – ведь, по сути дела, я занимаюсь такой белибердой, куда мне до Бодлера. Я медленно брела по бульвару, натыкаясь на странных людей. Сначала ко мне подкатили трое симпатичных девушек и двое парней с расспросами – из какой я страны и т.п. Они хохотали и предлагали пойти с ними – отмечать день рождения какого-то Поля. Одна девица, тыкнув пальцем в красавца-парня, гордо сказала: «Это мой бойфренд!». «Очень милый, красавчик», - вежливо ответила я. «Спасибо!» - хором ответили они. Потом мне попались трое то ли хиппи, то ли наркоманов, которые предложили какой-то грязный серый платок, заявив, что ночью опасно ходить с открытыми плечами. «В Москве опаснее. Приезжайте к нам», - усмехнулась я. Огромный негр попытался затащить меня на просмотр пип-шоу, заявив, что для меня – бесплатно. Свернув с улицы красных фонарей на другую, более темную, я пошла к Гранд Опера. Возле Опера ко мне в компанию навязались двое парней – Оливер и Жозеф - и начали зазывать на полчасика в местный стрип-ресторанчик. Шутили что-то про Березовского и Путина. Соблазненная их образованностью, симпатичностью и любопытством, я согласилась посмотреть фрэнч-стриптиз, благо дело, прямо напротив дежурили полисмены, волноваться было не о чем. Похоже, в районе Гранд Опера все знали Жозефа и Оливера, потому что прохожие, а также стоящие у ресторанов зазывалы с ними здоровались. Стриптиз разочаровал. Видавшие виды потасканные женщины в черном белье совсем не походили на холеных танцовщиц Мулен Руж. Мужчина-стриптизер оказался довольно красив, но совсем не возбуждал. Было во всем этот что-то грязное. Жозеф молча улыбался, Оливер уговаривал меня остаться в Париже еще на три месяца. Утверждал, что устроит меня в местный Университет на летнее изучение языка, так что все законно, а жить я буду у него. «Вранье!» - хохотала я. Тогда он высыпал мне на колени уйму кредиток, выписал их коды на бумажку и предложил прямо сейчас попробовать снять деньги, дабы я не сомневалась в его возможности меня обеспечить. «Жить у тебя? А большая ли квартира?», - спросила я.
В ответ он решил мне ее показать. Спокойствие, дорогие читатели. Сначала я эсмэснула номер дома и квартиры родным, а потом уже туда вошла. Интересно было увидеть, как живут парижане. К тому же, до того не хотелось возвращаться к рабочим будням, что я согласна была и помереть. В Париже. Квартирка оказалась микроскопической, мой номер в отеле гораздо больше! Усмехнувшись, я пошла обратно. Конечно, возбужденный Оливер не хотел меня просто так отпускать, да и силен оказался, зараза, продолжал размахивать кредитками и уговаривать остаться, но я все равно ушла. Меня почему-то разбирал смех, пока я топала к отелю, не глядя по сторонам, в результате, словно Алиса в Зазеркалье, вновь вышла к Мулен Руж! С воплем: «Мы вас видели тут два часа назад!» - ко мне кинулись двое бандитского вида парней. Говорили они исключительно на французском, поэтому наша беседа выглядела комичной. Предложили подвезти. Я отмахнулась и убежала. Через полчаса вновь оказалась на том же месте. Чертовщина какая-то! «Хаха, заблудилась!» - обрадовались они и-таки усадили меня в свое потрепанное красное Пежо. У меня дико болели ноги, поэтому я согласилась, предусмотрительно эсмэснув номер авто куда следует. По дороге мальчишки размахивали руками под хип-хоп музыку, высовывали ноги в окно и твердили, что отныне я - их сестренка. Довольно быстро меня домчали до отеля, где они стали напрашиваться ко мне на минутку в номер. Я делала знаки портье, чтобы он их не пускал, но сонный Самир ничего не соображал. Тогда я ему шепнула, что, если через пять минут они не уйдут – я позвоню в полицию, а заодно расскажу полисменам о том, как Самир любит мне трезвонить по ночам. Воровать у меня нечего, насиловать при открытых дверях – глупо, мальчишки раскинулись на кровати, включили ТВ, побрызгались моими духами от Ив Сен Лорана и радостно заявили, что это самый прекрасный вечер в их жизни. «Какой, к черту, вечер, уже шесть утра!» - взмолилась я – «Мне скоро на самолет надо собираться, а я еще не отдыхала». Выгоняла их минут 30. Потом посмотрела по TF1 передачу про пингвинов, собрала сумку…

В иллюминаторе самолета, вылетающего из аэропорта Шарля де Голля, замаячили аккуратные мини-квадратики полей, лесов, красные крыши домиков и старинные замки. Луара, сужаясь, исчезла за облаками. Я закрыла глаза, а открыла через три часа уже в Москве.