Хроника свадебного путешествия.

Хроника свадебного путешествия.

Путь: Венеция – Пиза – Флоренция – Рим – Милан - Сен-Поль-де-Ванс – Канн - Ницца- Марсель - Монако – г. Сирмионе - Баварские замки - Мюнхен – Дрезден

Недавно были он и она. А теперь стали мы. Я еще не совсем привыкла к этому «мы», поэтому иногда сбиваюсь на «я». Мы – молодожены, герои путешествия. Артем и Вера, Вера и Артем. Два слагаемых целого. И мой рассказ в большей степени не о странах и городах, а о нас. Мысли, чувства и слова.
Сначала была свадьба.
Мы ехали в белоснежном кабриолете с открытым верхом. И все приветствовали нас. Машины гудели, люди, дожидающиеся на остановке автобуса, аплодировали, прохожие широко улыбались и поздравляли. А я ощущала себя королевой. Пробил мой час. Золотые волосы и коротенькая белая фата развевались на ветру, я размахивала букетом с нежными розами и свободной от цветов рукой посылала воздушные поцелуи своему народу.
- Улыбайся,- толкала в бок жениха. Мне казалось, что он слишком серьезный.
- Да, я улыбаюсь,- оправдывался Артем.
Сводило челюсти, как на приеме у стоматолога, от беспрерывного «чиз». Иногда начинали слезиться глаза. И хотелось разрыдаться от всеобщего внимания, восторженно и счастливо.
А потом мы отправились на автобусе в свадебное путешествие по Европе. Пересекли белорусскую и польскую границы, где нас тщательнейшим образом досмотрели на предмет «наркотики, водка и валюта сверх установленной нормы». Спасибо, не надо.
И остановились на первую ночевку в маленьком польском городке, названия которого не запомнила, на границе с Германией. От безымянного места осталось ощущение курорта. Это когда просыпаешься рано утром в номере и видишь солнце, зная, что скоро пойдешь на море и целый день посвятишь приятному ничегонеделанию. Возможно, легкое дежавю случилось по причине сланцев на моих ногах и утренней, непривычной жары. У Артема не было открытой обуви. Бедняга парился в кроссовках. Дабы облегчить его страдания решили осмотреть окрестности, вдруг попадется нужный магазин.
Первое здание за нашим отелем оказалось музеем.
- Интересно, что это за музей?- спросила у Артема.
Тот, пожав плечами, указал мне на табличку.
- Вон там все написано.
Пока пыталась разобрать надпись, к нам приблизилась группа праздношатающихся немецких туристов. Вероятно, приняв нас за местных ценителей искусства, они атаковали вопросами.
- Руссо туристо,- отмахнулся от них муж.
Немцы дружно заржали, не пытаясь дальше продолжить общение с нами.
Зато в продуктовом магазине, где мы покупали воду, продавец немного говорил по-русски. Увидев на Артеме футболку с символами Египта, он радостно воскликнул, как пароль:
- Хургада!
На что мой муж ответил ему:
- Да, дружище! А ты не знаешь где можно купить сандалии?
- Сандалии!? – недоуменно повторил поляк, проследив за взглядом Артема. – Понял. Магазины еще не открылись. Рано.
- Спасибо,- поблагодарили мы продавца.
Осталось только добавить, что "русский с поляком братья навек". Как раньше писали на советских плакатах городов побратимов.
Следующий день и ночь провели в пути, рассматривая из окошка автобуса поля, засаженные хмелем, ветряные мельницы, которые начались сразу же за пересечением немецкой границы, аккуратные деревеньки с одинаково симпатичными домами фермеров, пятнистых коров, пасущихся на зеленых лугах.
В 5 утра нас разбудили. И, несмотря на усталость, казалось, не было ничего милее того итальянского утра. Золотое солнце над виноградниками, балконы с розами, цветущие вдоль дорог олеандры. Черепичные крыши вилл отличались от немецких домов тем, что были более пологими, на них не были предусмотрены водостоки. Иногда попадались старые, заброшенные сооружения. Дома с привидениями, как обозвала их я.
До Венеции добирались по воде, ведь, как известно она расположена на 120 островах.
Город, в котором я живу, называют "Северной Венецией" и, наверное, каждый петербуржец хоть раз в жизни мечтает увидеть подлинник. Для меня Венеция непременно ассоциировалась с романтикой, гондолами и серенадами под окном, сказочными принцессами и роковым любовником Казановой, прославившимся на века, с рассказом Т. Манна "Смерть в Венеции" о любви престарелого писателя к мальчику, потрясшим меня в юности, с июльской жарой и передачами Д.Крылова.
Закрывая глаза и вспоминая Венецию, я вижу ее с воды и с высоты колокольни, расположенной на площади Сан Марко. Я вижу дома с ушедшими наполовину под воду первыми нежилыми этажами и красно черепичные крыши с зелеными растениями в кадках. Вот бы побывать на экскурсии по крышам Венеции! На одной из башенок бронзовые человечки каждый час бьют молотками по колоколу, пугая присевших на них ленивых голубей. Голуби повсюду, они доверчиво клюют корм из рук туристов, бесцеремонно вспархивают им на плечи и головы, по-хозяйски пьют воду из фонтанчиков, не обращая внимания на людей. Птиц мира здесь любят, они одни из непременных атрибутов города. Ничуть не меньшие, чем гондолы и управляющие ими гондольеры в исторических полосатых майках, напоминающих форму наших матросов. Вода в каналах в июле пахнет гниющими водорослями. Я хотела намочить ноги от жары, но меня предупредили, что лучше этого не делать. Для питья воду можно набирать в городских фонтанчиках с кранами. Такие фонтаны были в каждом итальянском городе, которые мы впоследствии посещали. Поэтому смерть от жажды исключена, но тепловой удар все же можно получить. Неудивительно, что одной из основных ценностей венецианского лета является тень. Некоторые улицы настолько узки, что расстояние от дома до дома измеряется сантиметрами и в окна совсем не попадает свет. От солнечных лучей, пыли и шума защищают ставни. Жилые этажи домов в Венеции распознаются по наличию цветущих ароматных петуний на подоконнике или вывешенному на веревке белью, сохнущему над головами прохожих. Ставни почти всегда закрыты и непонятно, как живут, спрятавшиеся за ними люди. Не смотря на толпы туристов, город навевает сон, особенно после вкуснейшего обеда: лозаньи, огромного плова с моллюсками, овощного супа с сыром и бутылочки прохладного вина(13 евро с человека). За мостом «Риальто» мы оказываемся на небольшом фруктовом рынке и покупаем ароматную дыню.
Я обращаю внимание на двери домов. Все они разные, металлические ручки выполнены в виде животных или сказочных персонажей. На одной из дверей вижу герб со львом. Неожиданно она открывается, и из нее выходят музыканты. Они приветствуют нас, а мой взор останавливается на парочке бомжей, расположившейся прямо на мостовой посреди клочьев бумажек, перекусывающей остатками еды из пакета. Вдохновившись примером аборигенов, мы усаживаемся на набережной в тени колонн какого-то здания и, разглядывая проплывающих мимо туристов, съедаем только что приобретенную дыню. Кожица плода зеленая, а сочная мякоть ярко оранжевого цвета, напоминает гибрид азиатской дыни и какого-то тропического фрукта, приторно сладкая на вкус.
Мы встречаем пестро одетых невозмутимых мамочек с детьми. И создается впечатление, что ребенок для них царь и бог, ему позволительно все. Исполняются любые желания капризуль. Наверное, потому итальянские мальчики, окруженные любовью и заботой семьи, так поздно взрослеют и предпочитают лет до 40 жить с мамой, уж она то знает, как угодить любимому чаду.
Любовь. Кажется, этот город создан для любви. Узнаю дом Казановы, а затем мы оказываемся на одном из самых красивых мостов. А вот и Казанова, собственной персоной, застыл посреди площади, прикрыв лицо маской. Инкогнито.
- Маска, я тебя знаю,- подхожу поближе к нему.
Фигура оживает и слегка кланяется мне, предлагая сфотографироваться за 1 евро, ну или со скидкой в 50 центов.
- О, синьор, грацио! Весьма польщена.
Смущенно оглядываюсь на свою вторую половину. И встречаюсь с замершими взглядами других пестрых персонажей уличного спектакля. Как на карнавале! Я скрываю лицо за кружевным веером и превращаюсь в незнакомку. Видны лишь глаза. Не узнать.
Странное ощущение от города усиливается полным отсутствием машин, которые обычно заглушают звуки. Мелодия Венеции слышна в плеске воды, в легком взмахе крыла голубя, в стуке каблучков по мостовой прекрасной синьоры, в поцелуях и вздохах, в шипении масла на сковороде повара, в песне Санта Лючия, исполняемой гондольером, в гуле людских голосов на площади Сан-Марко. И даже лошадь, выдуваемая мастером из раскаленного муранского стекла, звучит.
Бом-бом. Звонит колокол на старинной башне. Острова удаляются вдаль. Девчонки напоследок фотографируются с капитаном корабля. Коренастым волосатым женолюбом и жизнелюбом. И что они в нем нашли? Типичный армянин. А я напеваю грустную битловскую «Естудей».
Следующим утром в отличном настроении отправляемся в Пизу и Флоренцию. Хочется воочию взглянуть на знаменитое поле чудес, где Буратино, по-итальянски Пиннокио, закопал свои денежки. Вдоль дороги тянутся бесконечные подсолнуховые поля. Сочетание желтого с синим цветов, как на полотнах художников абстракционистов. Мне от чего-то вспоминаются подсолнечники с глазами. На подъезде к Пизе наш автобус попадает в пробку, и я с завистью смотрю на миниатюрные мобильные машинки - смарты. В Пизе проводим 1,5 часа свободного времени. Мы бежим впереди группы мимо яркой южной растительности и сувенирных лавок, торгующих расписными тарелками с видами Италии, пластмассовыми Пизанскими башнями и поддельными сумками Гуччи, Диор, Луис Вуиттон. Я не удерживаюсь и покупаю у негра солнечные очки подделку одной известной марки. Оглядываюсь в поисках Артема и вижу, что он приобрел себе точно такие же. Миновав старинные ворота, мы взираем сквозь одинаково затемненные стекла на сказочную картинку. Знаменитая падающая башня и Баптистерия посреди ярко зеленой поляны Прато-де-Мираколи. «Может быть, зарыть пару монеток на счастье?»- думаю я. Но Артем зовет меня фотографировать башню. Каждый турист пытается сделать фото с оптическим обманом. С определенной позиции можно сфотографироваться таким образом, что создается иллюзия, что ты поддерживаешь башню рукой.
Рукой подать от Пизы до Флоренции. Наш путь простирается мимо живописных садов с розами и оливковых деревьев, полей с алеющими томатами и каких-то неведомых мне кустарников. «Все дороги ведут в Рим, но ведут через Ференцу», - любят говорить флорентийцы. И им есть, чем гордиться. Леонардо да Винчи, Данте, Макиавелли и Микеланджело – знаменитые уроженцы Флоренции.
Этот город не шокирует пестротой и театральностью, как Амстердам, не потрясает громадными размерами подобно Риму. Словно хорошее вино, которое, смакуя, пьешь маленькими глотками, Флоренция открывается не сразу. Я не испытала любовь с первого взгляда, но поняла, что с этим городом возможны только серьезные отношения.
Ференца как-то не заметно для тебя обволакивает уютом. И хочется долго любоваться мягкими округлыми формами холмов вдоль реки, стоя на средневековом мостике. Хочется разглядывать репродукции картин из галереи Уффици, нарисованные цветными мелками на асфальте. И восхищаться совершенной фигурой скульптуры Давида, у подножия которой мим строит рожи прохожим и ловко скручивает в узлы, похожие на сосиски воздушные шары. И слушать цокот копыт по старинной мостовой, и дегустировать ароматные вина, и выбирать сладости на одной из центральных улочек. И хочется встать под водный зонтик к металлическому мужчине. Милый и добрый фонтан. Хотя бывают ли фонтаны милыми и добрыми? Флоренция заворожила меня подобно случайно подсмотренной улыбке прохожего. Возможно, когда-нибудь мы познакомимся по-настоящему.
Перед Римом у нас отель под названием - «Petux». Честное слово, так и пишется. Смешно, что имели в виду его создатели. Петух находится на отшибе: ни соседних домиков, ни магазинов, ничего. Прямо за отелем начинается пустырь. А вдалеке на холмах миллиарды огней. Жизнь. Ночной Рим. Как хочется перепрыгнуть сразу же туда. Минуя 7 часов на сон и традиционный бокал терпкого красного вина, недопитого еще в Венеции. Когда мы оказываемся в номере, я кричу: «ура», радостно плюхаясь на одну из пяти кроватей. И за чем нам 5 койко-мест на 2 персоны, когда мы вполне с нашей массой тела помещаемся на одной. Нюансы. Забравшись с ногами на постель, я во всю орудую в сумке в поисках рыбных консервов. Артем запечатлевает на видео камеру масштабы апартаментов. Мы включаем телевизор, и немного полюбив друг друга, засыпаем под его ненавязчивую итальянскую болтовню. Все-таки, какой напевный птичий язык.
В 7 утра мы уже стоим в пробке на подъезде к Риму. Промышленная зона. Сквозь смог я пытаюсь различить приятные глазу объекты. По-моему достойны внимания лишь пестрые кусты посреди дороги. Доехав до пункта «А» нам предстоит пересесть в электричку. Некоторые туристы протестуют. Они хотят подъехать к Ватикану прямо на нашем автобусе. Гид пытается переубедить нас. Она предупреждает о пробках и невозможности передвижения на большом транспорте по городу, всячески расписывает прелести совместного путешествия с аборигенами на электричке. Рассказывает истории о том, какие интересные знакомства могут случиться с нами в общественном транспорте. И вешает на уши прочую лапшу. Да-да, конечно. Хотя достаточно сказать правду. Для того чтобы въехать в Рим на туристском автобусе надо заплатить налог, что ей, ох, как не хочется делать. Еще чего, излишняя роскошь. Если хотите, пожалуйста, дорогие туристы, скидывайтесь за дополнительные деньги. За дополнительную плату никто не желает.
Итак, электричка. Романтика. Обшарпанный вокзал, ни чем не отличающийся от вокзалов нашей провинции. Разноцветная толпа, спешащая по делам. Туалет, в который выстроилась очередь туристов, всего 2 кабинки. Стоило мне запереться внутри, как я услышала свисток паровоза.
«Осторожно, двери закрываются!» Так быстро я еще никогда не бегала. На ходу, застегивая ширинку льняных брюк, пулей влетела в последний вагон и вцепилась в поручень. Мама миа, какие приличные люди ездят у них в электричках с утра! При галстуках и костюмах, не смотря на жару. Привыкли, бедолаги. Многие разговаривают по мобильным телефонам, при этом жестикулируют руками. Мне нравится наблюдать за ними, потому что за окном бесконечные бетонные стены, размалеванные бездарными любителями граффити. Напротив меня восседает ярко накрашенная дама с пышной черной копной на голове Аля Софи Лорен. У нее кровавые губы и ногти. На пальцах и шее навешано столько золота, что я начинаю сомневаться, а золото ли это. Роскошно выглядит она или безвкусно? И куда направляется в столь маскарадно-театральном виде? Неужели на работу? Нет, исключено. Может на свидание к любовнику. С утра? Ход моих мыслей прерывается.
«Осторожно, двери открываются, мы прибыли на станцию Фламинио». Каких-то 15 минут до Ватикана. Всей толпой мы ныряем в метро, наш гид пытается пересчитать нас по головам. Постоянно попадаются итальянские головы. Глупая затея. Мы стараемся держаться кучкой, нам немного страшно затеряться в толпе. Я вцепилась в ладошку Артема и изо всех сил верчу головой, пытаясь вникнуть в значение иностранных надписей. «Уссита», кажется, означает выход. Ага, раз есть выход, значит где-то рядом вход.
Подъезжает поезд. Кстати, довольно приличный вагон. С телевизором! На экране которого транслируется реклама футбола. На стене высвечивается название следующей станции и время в пути. Сидения расположены, как в автобусе, друг за другом, в два ряда. Вагон белый, поручни и кресла красные. Очень красиво. Артем достает фотоаппарат и пытается запечатлеть меня на фоне этой красоты, а мне вдруг становится стыдно. И вспоминаются японцы, которые снимали нас с Артемом на свои камеры в одном из городков, в котором мы останавливались на ночлег. Мы им показались экзотичными европейцами. Ну, ей богу, дикие какие-то.
На следующей станции нам выходить. И вот мы бредем по мостовой вдоль витрин только что открывшихся магазинов. Краем глаза замечаю золотые босоножки. И падкая, как сорока на все блестящее, выворачиваю шею на них. А они медленно удаляются. Я машу вслед приглянувшимся мне туфелькам. Успокаивая себя тем, что не успела разглядеть их цену. Возможно, они баснословно дороги! И вообще у нас впереди Милан, известный город модников.
Впрочем, показалась могучая стена Ватикана и обозначилась огромная очередь. Я тут же предалась раздумьям, сколько нам в ней придется стоять. Подходим ближе. Нам машет рукой симпатичная стильно седая тетенька в сарафане лососевого цвета. На вид ей сорок с небольшим хвостиком.
Представляется Наташей или бабушкой Наташей. Никаких отчеств на европейский манер. Наташа – наш экскурсовод по Ватикану. Ура! Она заняла нам место в очереди. И мы не последние. Ненавижу стоять в хвосте.
У Наташи дорогой парфюм и легкий французский шарм или аристократическая утонченность. Но она русская, жила в Москве, служила Мельпомене в одном из театров. А в 50 впервые вышла замуж за итальянского писателя, с хорошей родословной. Или последнее словосочетание не очень уместно, потому что применительно к «хорошей родословной» мое воображение услужливо подрисовало собаку с медалями на груди. Впрочем, не важно, сейчас Наташе 60, она закончила итальянский ВУЗ и получила законное право кормить историческими байками жадных до информации русских туристов.
Наташа предупредила нас, что покидать очередь ни под каким предлогом нельзя, иначе назад не пустят. Мы плотно встали плечом к плечу. Уж чего-чего, а держать оборону, русский человек научен генетически. Во скольких мировых войнах наш народ одержал победу!
Перед нами заняли позицию бразильцы. Стояли они расхлябано, кое-как, несерьезно. Кто-то читал, кто-то жевал гамбургеры, кто-то целовался, а кто-то спал прямо в очереди.
И мы бы ни за что не узнали, что они бразильцы, если бы не общительная девчонка перед нами, которой захотелось на врем я выйти из толпы, то ли покушать, то ли пописать. Естественно мы ни слова не понимали. Тогда она начала нас пытать на предмет, откуда мы, из какой страны.
- Романо? - спрашивает.
Мы ей дружно:
- Ноу.
-Франчеза?- не успокаивается она.
- Ноу, раша, русиш мы! Понятно?
- А я из Бразилии.
Ну что она - бразильянка мы поняли сразу, словарь не понадобился.
В общем, отошла наша соседка из очереди, а вернулась с полным пакетом еды. Аж, у нас слюнки потекли. Надо заметить, что стояли мы к тому времени целый час. Но очередь все же двигалась быстро. Поровнялись с безногим гармонистом, калымившим, возле одной из стен Ватикана, и он, заслышав русскую речь, заиграл нам «Катюшу». Мы растрогались, но денег не дали.
Пройдя через кордон металлоискателей очутились во дворе Ватикана. Нас подвели к одному из стендов и долго и подробно стали рассказывать о жизнях Рафаэля и Микеланджело. Один был богатым и знаменитым, жил в роскоши и умер в 30 лет, другой голодал и содержал большую семью, почти ослеп, когда расписывал Сиктинскую капеллу, но его творческий путь оказался гораздо дольше. Нам раздали наушники, собственно в них мы и слышали голос экскурсовода. Но стоило чуть в сторону отойти от группы, как начинались помехи. И я слышала то японцев, то американцев. Во времена молодости наших родителей был далекий голос Америки, который они ловили в приемниках и слушали с помехами новости на русском языке. Вот примерно то же самое. Для себя уяснила одно. Другим народам истории из жизни великих людей преподносились иначе. Рассказ их гида напоминал скорее ток-шоу, слушатели которого беспрерывно смеялись его удачным шуткам.
Американский экскурсовод выдавал информацию примерно так:
-Жил был один чувак, покуривал травку, лежал на диване и между делом ваял шедевры. Круто, да?»
- Да,- вторила ему толпа.
Да, сокровища Ватикана потрясают! Я не прочитала тогда знаменитую книгу Дэна Брауна «Ангелы и Демоны». И еще не бредила Римом по-настоящему.
Я смотрела «Римские каникулы» с Одри Хепберн и понимала, что в историческом центре, показанном в фильме, мало что изменилось, Бешеное уличное движение и мопеды, как наиболее удобное средство езды по дорогам. Римский Форум и Колизей, фонтан «Четыре реки». Пантеон! Непередаваемая энергетика мест! В бывшем языческом храме, построенном в 27 году до нашей эры, хотелось находиться часами. Но на Рим нам выделили всего лишь день. Один день Римских каникул, как у героини Одри Хепберн.
Мы не успели посидеть ни в одном из знаменитых кафе на Венецианской площади, но попробовали мороженое со вкусом свежих ягод. В России то же вкусное мороженое, но оно другое. Мы не смогли потанцевать на площадке под открытым небом, но я успела оценить полотна уличных художников с видами вечного города и даже приобрела несколько акварелек на память. Мы не катались на мопеде, но зато передвигались общественным транспортом, и я имела возможность наблюдать за пассажирами.
Не знаю, возможно, ли в пассажирском автобусе перевозить домашних животных, но вот увидеть город кошек мне довелось. Они жили посреди развалин одного из Римских сооружений. Грелись на солнышке, свернувшись в клубочек, бегали по закоулкам древних лабиринтов. Где-то на сороковой Мурке я сбилась со счета. Интересно, их сюда кто-то привез или они сами поселились? Быть может это потерявшиеся кошки, у которых когда-то были хозяева?
Легко ли в Риме заблудиться? Пожалуй, если ты смотришь на город через камеру, снимая свой главный фильм. И люди становятся второстепенными, и совершенно непонятно какой национальности сосед справа, и зачем надо идти в метро. Зачем уезжать из Рима так быстро?
Девочка по имени Анечка. В короткой вязаной юбочке и носочках, с наивными глазами в обрамлении длинных ресниц засмотрелась. Правда она никому и никогда не признается, на что она засмотрелась. Но потеряться было так легко. Телефон разрядился, часов она не носила. Время не ощущала. В общем, когда она опомнилась, прошло часа два, а мы ожидали ее в автобусе. И все были злы на потеряшку.
И не смотря на пословицу: «Семеро одного не ждут». Мы ее дождались. Наверное, снова сработала генетическая память. Наш человек не бросит товарища в беде.
«Мила мыла раму»,- от чего-то повторяла я по дороге в Милан. Название города навеяло строчки из букваря. Город милых людей, моды и фабрик.
- Тебе нравится здесь?- спрашивала я Артема, когда мы отправились гулять по пешеходной улице Виа Данте.
- Ну, как-то непонятно. Замок Сфорцеско меня не впечатлил. Обычная крепость со своей историей. Не знаю, может дальше будет интереснее.
Мы целенаправленно отбились от группы и шли, куда глаза глядят. А глаза глядели на сумочки, кофточки и обувь – то, что больше всего люблю покупать в силу известных мне причин.
В одном из чудных маленьких магазинчиков с незамысловатым названием «Betty flowers»» и были приобретены белые балетки с мягкими задниками типа чешек. Они стоили 25 евро со скидкой. И я вертела и крутила их так и сяк, примеряя под пристальными взглядами продавщиц на босу ногу. В Питере такой номер точно бы не прошел. Озиралась по сторонам. Глаза разбегались от пестроты предлагаемых моделей. Сланцы, безумно красивые. Хит сезона! Представила, как я в сланцах в час пик захожу в метро. И испытала ужас. Бедные мои беззащитные пальчики. Нет, лучше вон те красные танкетки! Или золотые туфельки, как у Золушки на балу или у нее они были хрустальные. Да, конечно я мечтала о золотых! Только с чем я буду носить, сей шедевр обувного искусства. Шикарно, но согласитесь, непрактично. Впрочем, в золотых туфельках я могла бы идти по красной ковровой дорожке Каннского кинофестиваля… Стоп. До Канн мы еще не доехали.
«Девушка, пожалуйста, заверните мне вон те белые балетки. Да-да, белые! Они подходят ко всем моим летним вещам».
И мне положили покупку в красную коробку, а коробку в яркий пакет с бантиками. И, только девчонкам, пожалуй, будет понятна моя радость. Туфельки, тапочки, балетки, да как угодно, приобретенные в Милане. Я непременно захотела их одеть. Затаив дыхание, открыла коробку, достала их, любуясь золотистой стелькой с изображением девочки. Перевернула. И прочитала на подошве малюсенькую надпись, разбившую мне сердце: «Изготовлено во Вьетнаме». Постскриптум, балетки стали моими любимицами и я проносила их все лето.
Но, минутку терпения! Обувная тема еще не исчерпала себя. На распродаже в самом центре Милана были приобретены сандалии для Артема. Настоящие! Итальянские! Удобные и недорогие. Все-таки есть в мире справедливость!
Как по музеям, мы прошлись и по дорогущим бутикам галереи имени Виктора Эммануила. Например, миниатюрная сумочка Луи Вуиттон стоила там порядка 1000 евро. Обратила внимание на нее, потому что сумочку покупала японка без возраста. Японка была явно не с плаката, а самой обычной азиатской женщиной маленького роста. Возможно, сумочка поднимала ее самооценку и ставила на ступеньку выше.
Высотой же, которую покорили мы, стал Дуомо – кафедральный собор, являющийся сердцем площади, на которой находится галерея бутиков. Резной, величественный, беломраморный собор впечатлял. Задрав головы, мы взирали на фигурки святых. Идея взобраться наверх посетила нас одновременно.
Поднявшись на лифте на первый уровень, вышли на крышу и на минуты онемели от восторга. Под нами простирался Милан. Милан, видневшийся через витиеватые узоры готической островерхости собора. Мы поднимались все выше и выше, любуясь панорамой города, останавливаясь лишь, что бы перевести дыхание. Каково же было мое удивление, когда на самой верхней и красивой смотровой площадке мы обнаружили фонтанчик с питьевой водой – вознаграждение за проделанный путь. Блаженны путники… О чем это я?
Спустившись с небес на землю, мы почувствовали голод. И, недолго думая, отправились в Макдоналдс. Чем отличается итальянский общепит известной марки от нашего? Да ничем, все те же гамбургеры и картошка фри, разве что соус-кетчуп выдают бесплатно, да и выбор салатов достигает шести. А в прочем…чуть более экзотичная публика, хотя для Милана она вполне привычна.
Оставшееся время потратили на поиск Ла Скала. Правда, оперный театр, галерея и Дуомо находятся практически на одном пятачке. Забрели в продуктовый магазин, самым большим отделом в котором оказался винный. Вот где мы отвели душу, читая надписи на этикетках и выбирая понравившиеся бутылки. Наугад, по цвету я схватила бордовое и розовое вино. Да, сюда бы мою сестру Лену! А я не знаток вин. Ничего в них не понимаю.
Как-то привезла в подарок бабушке из Краснодара вино «Изабелла».
- Чем же этот напиток, лучше того, что продается у нас в магазине?- вопрошала бабуля.
И я не нашла ничего, как ответить:
- Оно дорогое!
-Дорогая Изабелла, попробуйте дорогую Изабеллу,- рекомендовала бабушка гостям.
А я с тех пор люблю молодые полусладкие вина краснодарские и крымские и никак не могу приучить себя к сухим.
Бордовое вино оказалось терпким и ароматным на вкус. Мы откупорили бутылку в номере отеля в Генуе. Номер был настолько маленьким, что в нем помещалась одна двуспальная кровать с застиранным покрывалом, тумбочка и телевизор под потолком. От улицы нас отделяли плотные зеленые ставни, покрытые толстым слоем пыли. А за ставнями находился крохотный балкон, на который было страшно ступить, вдруг обрушится. Кондиционер не предполагался. Зато был санузел размером с нашу кровать.
Спать не хотелось, и мы отправились гулять. Вышли на плохо освещенную улицу, сбегавшую ручейком с холма, на вершине которого виднелся шпиль собора. А над собором луна.
«До собора, как до луны», - подумала я. Ноздри защекотал запах моря. Но в какую сторону порт, из которого отправлялся в свои первые странствия знаменитый уроженец Генуи Х. Колумб, догадаться сложно. Темнота, глухо закрытые ставни, отсутствие людей.
Не зря говорят, что утро вечера мудренее.
Проснувшись, рядом с отелем обнаружили небольшой рынок. Торговцы только начали раскладывать свои товары. Затейливо причесанная итальянка, с гнездом на голове, из которого выглядывала птичка, насвистывала не хуже соловья, доставая на прилавок ароматные булочки. Заметив наш заинтересованный взгляд, синьора улыбнулась и, заворковав на родном ей языке, видимо, предложила нам купить у нее пирожок. Картинка никак не укладывалась в голове. Я пыталась представить нашего рыночного продавца, торгующего хлебом, нет, не поющим, а хотя бы улыбающимся. Возможно все дело в солнечном климате, отражающемся в настроении местных жителей.
-Ванта коста? - спросили мы, ткнув пальцем в горку персиков, маленького мужчину в коротеньких оранжевых брюках, торгующего фруктами и овощами.
Он что-то ответил нам, но мы поняли только «уно». 1 евро и столько то центов. В лучшем случае знаем счет до пяти. Пытаемся объясниться на пальцах. Продавец растерян, мы тоже. Артем протягивает ему маленький компьютер карманного формата, на экране, которого можно писать специальной указкой. Продавец берет волшебную палочку в руки, рисует загогулину, и, испугавшись, бежит за помощью в соседний отдел. Как же торговцы смеялись, когда поняли, что нам нужен всего лишь ценник, завалившийся под один из фруктов.
Заполнив пакеты яблоками и персиками, выходим с рынка и оказываемся на вчерашней улице. Нет, она не вчерашняя. Другая. Звонит колокол в часовенке. Через распахнутую дверь я заглядываю внутрь. Тесновато, но много живых цветов. Наверное, построена она для жителей соседних домов. Проснулся, помолился и давай переделывать свои нехитрые дела. Развешивать постиранное белье на веревке, протянутой над головами у прохожих, открывать лавочки, пить ароматный кофе, сдобренный впечатлениями от утренней газеты, радостно приветствовать соседей с началом нового дня.
Самый восторженный день путешествия. Вы спросите: «Почему?» Ну, минуточку терпения.
В магнитоле проникновенно поет Жо Дассен: « Па-ба-ба-пабаба-ба-пабаба-баба…» Непостижимо романтично. Смахнув набежавшую слезу, я разглядываю в окно автобуса живописные горы и города, расположенные у моря, башенки, в которых томятся принцессы и велосипедистов «Тур де Франс». Догадались? Мы едем во Францию.
Боже мой, сколько в мире красоты! Горы оливок – это, когда оливковые сады растут прямо на склонах гор. И к каждому деревцу подведена система полива и разные приспособления для удобного съема урожая. Смотрю и радуюсь, с какой любовью возделан каждый клок земли.
На одной из горных вершин средневековый замок, утопающий в цветах. Настоящий рай. Курортный городок миллионеров Сен – Поль - Де -Ванс. Скажу по секрету, час парковки стоит там 50 евро, а маленькая чашка кофе 10.
По пути к замку растет горная лаванда. Скромные сильно пахучие сиреневые цветочки. Слышала, что хорошее средство от моли, поэтому на всякий случай набираю себе пучок, мурлыкая под нос мотив советской песни: « Горная лаванда, наших встреч с тобой…» ну и далее по тексту.
Городок Сен-Поль – одно из тех открыточных мест, которые сложно описать словами.
Начну, пожалуй, с обитателей Сен-Поля, то бишь, миллионеров. И если, я поведаю вам, что на территории средневекового замка множество картинных галерей с полотнами известных живописцев 20 века, среди которых и наш соотечественник Марк Шагал, кстати, похороненный неподалеку, то вы поймете, что привлекает толстосумов в это чудесное место помимо красивой природы, целительного воздуха и древней истории.
Миллионеры предпочитают обедать в одном модном кафе(не буду делать ему рекламу, сообщив название), стены которого украшают шедевры, достойные музеев искусства. Дабы немного приобщиться к блистательной жизни, да и что уж греха таить полюбоваться полотнами мастеров, мы решили выпить в оном заведении по чашечке кофе. Увы, нам вежливо отказали. Мол, запись у них, аж, за две недели. Представляете? Не солоно хлебавши, оставалось лишь наблюдать, как, откушав, миллионеры катают шары по песку. Эта игра, знаете ли, очень нервы успокаивает.
Богема следует по пятам за миллионерами. Художники, актеры, музыканты. Они покупают или снимают здесь дома, заводят романы с молоденькими соседками. А потом об этих романах мы читаем в «Караване историй» или прочих биографических журналах.
Из Сен-Поля недалеко до Канн, нашумевшего места отдыха звезд со всего мира, знаменитого Каннского кинофестиваля.
Мы на набережной Круазет! Нет, вы не поняли. Мы на бульваре Кру-а-зет. Проходим мимо белоснежных яхт с загорелыми людьми, попивающими ледяные коктейли, сидя в плетеных креслах, закинув нога на ногу, покуривающих сигары. Перед нами неравная по возрасту пара: пожилой мужчина с прямой спиной и его миниатюрная длинноногая спутница в шортах-трусах. И, представляете, мужчина разговаривает с ней по-русски, правда с сильным акцентом. А красавица точно из России!
«Счастливая»,- завистливо вздохнули девчонки из нашей группы.
«Кто знает?»- мысленно задалась вопросом я. Мне нравится задавать вопросы себе и другим. Наверное, даже больше, чем получать ответы, потому что последние не всегда правдивы или красивы. Впрочем, о красоте. Белоснежные дворцы, дома с нарисованными портретами киноактеров на стенах, пальмы… Красная ковровая дорожка, как по телевизору. Мы дошли до нее. А возле наших ног затвердевшие отпечатки рук знаменитостей. Я приложила свою ладошку к отпечатку ручки Шерон Стоун. Один в один. Поместилась. Читаю надписи. С ума сойти, сколько звезд побывало в Канне. Прямо перед глазами подпись Татьяны Самойловой. В далеких 50-х годах наш фильм «Летят журавли» получил здесь золотую пальмовую ветвь. С тех пор успех не удалось повторить. Может все дело в модной нынче харизме. Что бы и внешность, и талант переплелись в одно целое. У Татьяны Самойловой была нетипичная красота, и она играла так пронзительно, что хотелось плакать. А в современных фильмах про войну убивают, стреляют, но ты понимаешь, что всего лишь кино и никого не жалко. Вот и не дают нам ни Оскара, ни Пальмовой ветви. Ладно, хоть рядом постояла, мимоходом прикоснувшись к великим.
Мы выходим на пляж и, на ходу стягивая ненужные вещи, бросаемся в воду. Бултых. Миллиарды солнечных брызг во все стороны. Вода в море кажется золотой, переливаются на солнце мелкие песчинки. Тепло настолько, что можно часами не выходить на сушу. Артем хватает меня в объятия и кружит, а я, растопырив в разные стороны конечности, изображаю морскую звезду. Кажется, у меня уже начинается звездная болезнь, настолько вжилась в образ.
Тетенька из группы, вдохновившись нашими выкрутасами, подхватывает своего мужа на руки, благо вода соленая идеально держит на поверхности, и кричит в нашу сторону:
-Неправильную жену выбрал,- обращаясь к Артему.- Во как всю жизнь «своего» на руках ношу.
Пляж бесплатный, но чистый. Я зарываюсь в песок, и улыбка блаженства не сходит с лица. Передо мной море и виднеющиеся вдалеке горы, за спиной дворцы и пальмовые рощи, сбоку тянутся километры Лазурного побережья.
Из Канн отправляемся в Ниццу. Наш экскурсовод, рассказывает нам историю, как однажды в Париже туристку из ее группы пригласил француз, очарованный красотой нашей дамочки, «Ту Ниц», т.е. в Ниццу.
А та возмущенно воскликнула: «Не поеду я в твой Тунис, не хочу в Африку».
Когда же красавице популярно объяснили, что «Ту Ниц» не что иное, как отдых на Лазурном побережье, француза уже и след простыл. Наверное, он очень удивлялся, как можно не хотеть в Ниццу.
«Здесь русский дух и Русью пахнет…»Местные пейзажи напоминают знакомый с детства Крым. Рядом с бульваром Царевича есть русская церковь – копия Собора Василия Блаженного. Русские особняки. Знаменитый отель «Негреско», рядом с которым погибла танцовщица Айседора Дункан, любившая самого народного поэта Сергея Есенина. Вечером на Английской набережной слышна русская речь. Днем можно встретить дамочек с благородной сединой в волосах, в жемчугах и шляпках, которых язык не поворачивается назвать бабушками, эмигранток из России, умеющих изъясняться по-французски с детства.
И даже француз, бойко торгующий шавермой, на одной из старинных улиц, не кто иной, как парень из Баку.
Всегда приятно, когда в незнакомом месте встречаешь что-то родное, уютное по ощущениям. И тогда это место, хотя бы на пару часов становится твоим, и ты там счастлива неосознанно. И спустя время и расстояния ты начинаешь гадать, в чем собственно было дело.
Может быть, проснувшись рано утром и выйдя на Английскую набережную, ты видишь синее море и не менее синее небо, залитую солнцем дорожку, по которой еще вчера вечером чинно прогуливались пары, а сейчас по ней бегут, нет, не спортсмены, а любители спорта с плеерами в ушах и улыбкой на лице. И вглядываясь в лица любителей, ты непременно п