В Индонезию за грибами с виртуальной попутчицей: Ява, Сулавеси, Бали

«Решил рвануть в конце декабря на Яву, Бали, Комодо и Кели Муту (если успею). Лечу из Сеула с рюкзаком. Студент MBA. 28 лет. В рюкзаке не учебники. Ищу попутчика-цу - человека с рюкзаком и чувством надвигающегося цунами. С юмором, в общем.
План: заклеить последнюю оставшуюся страницу загранпаспорта, научиться серфингу (если драконы,озера и вулканы совсем задолбают)... пожить среди туземцев?»

На фоне красочных объявлений от пиратов Карибского моря, лондонских шопперов и гонщиков по Перу мой ноябрьский пост на форуме поиска попутчиков travel.ru выглядел более чем бледно. Как будто в компанию загорелых и уверенных путешественников из бизнес-класса затесался какой-то заранее не сдавший зимнюю сессию студент.

Соответственно, статистика моего поста была неутешительна: 170 просмотров за месяц обернулись всего тремя откликами. 21-летняя студентка 5-го курса тоже, по всей видимости, заранее забила на сессию. Еще был удивленный женский отклик с отчаянным вопросом «А что в рюкзаке-то???». И наконец, объявилась экстремальная преподавательница фитнеса, готовая при необходимости снять меня собственноручно с вулкана, вытащить за волосы из озера и отбить у комодских драконов.

«Привет! Меня зовут Алина, я живу в Москве. С удовольствием бы к тебе присоединилась, так как не приемлю отдых на пляже. Активная,выносливая,склонная к хорошему авантюризму. С удовольствием взяла бы рюкзак и отправилась куда-нибудь. Но одной уже надоело.
Увлечения:сноубординг,скалолазание (без страховки),парашютный спорт, йога.
Если тебе будет приятно видеть рядом с собой надежного товарища и просто красивую девушку , то, я с тобой
От тебя: бюджет проекта - сколько надо и на что. Если можно, фото.
Спасибо.
С Уважением»

С датами договорились на 26 декабря. Бюджет - 15-30 ам.долл. в день. Думаю, удастся разместиться по нижней границе коридора. Почти как IPO Северстали.

Подал документы в индонезийское посольство. Теперь гадаю, на какую страницу они мне вклеят визу – «фотографии детей», «информация для владельцев паспорта» или «отметка в ОГП произведена»? Принимаю ставки. Шансы недополучения визы 60-40.

Так и есть - магнитные бури. Виза не клеится. Стыдно, что морочил Алине голову. Предлагаю ей альтернативные планы Б и В, в которых Индонезия не фигурирует. Тем не менее вечером 22 ноября я слушаю хит всех времен и народов - "Все идет по плану". Под Егора Летова разрабатываю план Ц.

Утро выдалось прикольнее, чем обычно. Консул не стал меня откровенно посылать, а сделал это дипломатично, как его, вероятно, учили в индонезийском МГИМО - просто попросил поставить печать российского посольства на странице, предназначенной для фотографий детей. Типа, «разрешаем поставить тут индонезийскую визу». В российском же консульстве, как обычно, среда - выходной день. Думаю, что даже очередной взрыв бомбы, начиненной высокооктановыми северокорейскими кимчами, нисколько бы не поколебал незыблемые позиции этого графика посольской сиесты и благополучия. Пришлось звякнуть девчонке из посольства, с которой удачно познакомился за неделю до этого случая. Она пробралась на территорию посольства (настоящий шпионаж!), поставила мне некую печать ШКОЛЫ ПРИ ПОСОЛЬСТВЕ (правда, школа солидная - с гербом), написала черной шариковой ручкой VIZA и расписалась сверху над всем этим безобразием. Спустя час это чудо нашего кооперативного документооборота я торжественно принес в жертву несговорчивым индонезийским иммиграционным богам. Завтра боги обещали все выдать.

Итак, бури размагничены, виза вклеена на месте фотокарточек моих детей, метеопрогноз на месяц стабильный. Сессия благополучно провалена. Плагиат курсовых дешифрован, а акты преданы огласке. Профессорам посланы рождественские электронные открытки с праздно рыгающими снеговиками. С более мрачным, чем у снеговиков видом, иностранные студенты начинают разъезжаться по домам. Удаляю спам из своего почтового ящика, когда со всех сайтов, где ты регистрировался в течение прошедшего года, тебе отсылаютя персонифицированные по последнему слову CRM виртуальные поздравляки со свиньями, наряжающими елки.

Полагаю, 26 декабря все добропорядочные христиане досыпали посреди развернутых подарков, а усталый Санта-Клаус уезжал в Лапландию на борту каких-нибудь «Santa Airlines» (оленья упряжка – слишком бюджетный вариант для рождественского шоу-мэна, да и «зеленых» может раздражать). В отличие от Санты, я регистрировался на борт «Корейских авиалиний», оправляя в багаж сумку с целиковой фирменной Samsung Chicken, которую мой приятель из Джакарты умолял привезти. Полковник Сэндэрс бы переквалифицировался в пиццедела, узнав об этом вопиющем случае. Судя по всему, ни флегматичные корейские таможенники, ни еще более флегмантичные инспектора санэпиднадзора не нашли в жареных глазах моей курицы, распластавшейся на дне багажа, ничего криминального. Так что очень скоро я законопослушно пристегнулся, следуя всем пунктам памятки, вложенной в карман впереди стоящего кресла.

Елки, к моему удивлению, на борту не оказалось. Зато нарядили стюардесс. Ребрендированные стюардессы «Корейских авиалиний» уже не носят яркие красно-синие банты. Новый «пойнт» (очень распространенное сейчас в Корее словечко, обозначающее, что в каждом наряде должен фигурировать некий необычный, эксклюзивный предмет, пусть даже еле-заметный) – прикольная гаммаобразная заколка. Видимо, с короткой стрижкой сюда уже не устроиться на работу.

Из Южной Кореи до еще более южной Джакарты почти 7 часов полета. Почти как до Москвы. Полагаю, мы летели по маршруту нелегально мигрирующих птиц - через море, оставив пограндозоры Тайваня и Гонконга далеко на западе. Где-то в районе Манилы после основательно острого корейского ужина всем подали мороженое. Попросил двойную порцию. И соков со льдом.

С Алиной мы договорились встретиться на паспортном контроле. Я ее узнал сразу. Белая футболка с цифрой дня моего рождения. Не забыть даже после обильного питья на борту «Корейских авиалиий». Пограничник с физиономией явантропа оперативно отсканировал мой паспорт и шлепнул печать поверх визы поверх печати школы при российском посольстве в Сеуле. Ступаю на землю самого большого островного государства и пополняю статистику одной из самых густонаселенных стран мира (4-ое место после Китая, Индии и США - 234 млн. чел.).


Ява


В аэропорту нас встречают старинные друзья – Хенри и Юми, с которыми я не виделся лет пять. Они отвозят нас в район Jalan Jaksa. С ходу заселяемся в какой-то доисторический хостел, напоминающий таковой из не самого плохого одноименного фильма Эли Рота (там где постояльцы-бэкпэкеры один за другим пропадали где-то посередине Словакии; кстати, в 2007-ом режиссер представит «Хостел 2», и я нисколько не удивлюсь, если действие будет происходить в Индонезии). По пути в наш монструозный хостел едим курицу-путешественницу марки Samsung.

При свете дня надо успеть поменять деньги, так как банковские часы тут явно родом не из Швейцарии. Забавно, что при обмене долларов (похоже, евро сейчас действительно везде рулит!) на индонезийские рупии действуют два курса. В валютных операциях я не новичок, и сталкивался с разными курсами - при обмене купюр разного номинала, например, $1 и $100. Однако только в Индонезии, помимо номинала, существует разный курс для различных серий одного номинала (скажем, для серии «F», которая в ходу у индонезийцев, и для всех остальных серий, с которыми обычно приезжают туристы – курс, понятное дело, на порядок отличается в худшую для туристов сторону). Странно, что McKinsey считает, будто банковский бизнес в России – самый доходный в мире.

Джакарта опускает не только курс, но и вообще – самих приезжающих. В первый же день. Примерно как Дели. Перешагивать через коров и прыгать ночью через горящие костры, конечно, не приходится, но на дорогах и без коров много живого, а дым костров с успехом заменяют духота и пробки. Если бы сюда приехал Кристофер Нолан, он бы несомненно захотел снять «Insomnia 2» – никакой Аль Пачино не смог бы сомкнуть глаз в городе, где на каждом шагу по две мечети, и в каждой из них мулла заряжает очень важную песнь около 5 утра. Этакая утренняя гимнастика для голосовых связок, характерная для страны с самым большим количеством мусульман в мире (86% всего населения).

Как я уже сказал, Джакарта показалась мне довольно мрачным городом. По степени хмурости напоминает «Город грехов» (Walk down the right back alley in Sin City and you can find anything) или, например, Майами из фильма «Miami Vice». Так и кажется, что из-за очередной пальмы выйдут тебе навстречу либо Deadly little Miho, либо усталые детективы Санни Крокетт и Рико с парой отбитых у колумбийцев мешков героина в руках.

Если вам не удалось слинять отсюда в первый день, что тут можно посмотреть, кроме угрюмой физиономии Санни Крокета? Меня вот приколола Istiglal Mosque – по слухам, самая большая мечеть в Юго-Восточной Азии (которая, конечно же, находится под Куала-Лумпуром – просто построена была позже той, что в Джакарте). Построил этот духовный центр нации в 1984 году некий советский архитектор, который, само собой, мусульманином не был. Это был не Церетели. Но в итоге получилось занимательное учреждение в стиле нуво – нечто среднее между Храмом Христа Спасителя и Кремлевским Дворцом Съездов. Новизна, размах, благословение первых лиц государства и духовенства вкупе с совершенно советской архитектурной традицией сталинских «высоток» и подмосковных домов отдыха. Думаю, в эти предновогодние дни здесь можно было бы провести очень качественную елку. Помимо деда мороза, помещение может вмещать до 200 000 человек. Вместо елки стоит колоссальный минарет, а чуть поодаль – 137-метровое олицетворение независимости от голландских колонизаторов - National Monument (Monas), на макушке которого украшение из 35 килограмм золота. На макушку можно подняться на лифте, откуда открывается вид на Medan Merdeka Park, городские пробки и прочие урбанистические ландшафты.

С пробками тут борются с помощью правила «четыре в одном». К «Vidal Sassoon» это никакого отношения не имеет. В определенных перегруженных местах в часы пик разрешается въезд только автомобилям с четырьмя и более пассажирами. Это привело к появлению новой профессии: молодые люди стоят на обочине и предлагают себя в качестве недостающих пассажиров за 10 000 рупий. Подобно этим молодым людям, вдоль обочин выстраиваются коррумпированные очереди полицейских. Такое впечатление, что за дополнительные 50 000 тот, что нас остановил под красным светофором, был готов влезть в нашу «Тойоту» и провести экскурсию по городу.

Для любителей экскурсий с местными гаишниками рекомендую китайские кварталы Kota (там в одном из дворов находится замечательная Царь-пушка с вылитой большой фигой врагу), а также проезд по центральному бизнес-району (можно посмотреть на размороженные после 1997 года стройки буржуазных офис-центров; больше всех выделяется высотка банка «М» - так называемое «pen-building» – выглядит как «летучий голландец» или как перо «Паркера»). Вот, собственно, и все, если забить на тематический образец парковой субкультуры под названием Taman Mini Indonesia. Долой Джакарту! Да здравстует Богор!

Богор, побывавший столицей в колониальные времена, находится всего в часе езды от нынешней столицы. В народе город известен как «Rain City», поскольку даже в сухой сезон тут постоянно гремит гром и идут дожди – виной тому близость к морю и возвышенности. Отель Bali Homestay с невероятно веселым антуражем в стиле миссис Хадсон (чего стоит, например, портрет в средневековом английском стиле: семейка европейцев на пленере - в париках и с белым пуделем) занимает стратегическое положение вблизи главной достопримечательности города – Ботанического сада. В самом саду находится Президентский дворец (не так давно там принимали Буша), летают реальные стаи летучих мышей, но основной упор, конечно же, делается на культивировании флоры архипелага – пальм, кактусов, лотусов и прочих орхидей.


Надышавшись орхидеями до состояния, когда ты видишь сайгаков, мирно пасущихся напротив Президентского дворца, мы сели в автобус до г. Бандунг, столицы Западной Явы. Надо сказать, что поездки на автобусах в Индонезии прикольнее, чем в поездах. Постоянно кто-то что-то пел и собирал деньги, причем эти люди были на первый взгляд обыкновенными пассажирами. Такими же, как я. Просто вдруг на пол-дороги они вставали и начинали петь. Пели достойно, так что я даже время от времени отключал голос у Screaming Jay Hawkins, повествующего о затяжном запоре в ритме блюз.

Всем, кто под ту или иную музыку попадает в Бандунг, настоятельно рекомендую остановиться в колоритном Hotel Surabaya неподалеку от ж-д станции. Тут можно почувствовать себя настоящим колонизатором, завтракающим на веранде тостами с джемом и просматривающим утренние газеты, датированные 1843 годом. На первом этаже висят фотографии этого респектабельного заведения двухвековой давности. Мебель, обстановка и атмосфера подстать. За одно это прощаешь то, что воду в 10 вечера отключают, чтобы не текли краны. Да и вообще, даже мышки на балконе второго этажа, где мы два вечера подряд пили вино, положив ноги на небо, отличались здоровым добродушием и старомодным гостеприимством.

Бандунг знаменит своей «джинсовой улицей», техническими университетами и активным вулканом Tangkuban Perahu (2084 м). Последний извергался в 1983 году, но в 2005 правительство запретило подъем к вершине, мотивируя это возросшей вулканической активностью. Однако сей факт только подстегнул нашу с Алиной вулканологическую активность. К вершине ведет тропа, вдоль которой растут гигантские папоротники, которым, видимо, лет больше, чем отелю Surabaya. Пошел дождь. Приличный тропический дождь. Но даже он не мог остановить термическое обаяние земли: из кратера навстречу ливню поднимались струйки газов. Вид наверху открывается замечательный – не зря некий профессор географии, очарованный красотой этого вулкана, завещал, чтобы его прах рассыпали по кратеру. Только так он смог навсегда слиться со своей огнедышащей любовью.

В принципе, можно обогнуть кратер по периметру, но это требует определенных навыков. Мы, например, потерялись в джунглях окончательно. Тем не менее довольные нашим более чем экстремальным восхождением – босиком, без зонтиков, под беснующимся ливнем, среди колоссальных папоротников, каких-то гигантских диких опят и следов невиданных зверей (все, что мы видели до этого в Богоре показалось каким-то жалким огородом на шести сотках) – вскоре мы погрузили наши окоченевшие тела в Chiater Hot Springs, которые находятся неподалеку. Эти термальные источники примечательны прежде всего химическим составом воды – много алюминия, серы и каких-то насыщенных кислот (просто Кисловодск какой-то!). На вкус вода – разбавленный желудочный сок. Часов за пять сидения так можно и плавки растворить. От этих кислот линия жизни у меня на ладонях трансформировалась до неузнаваемости, и никак не хотела возвращаться в свое биологически обоснованное состояние.

Следующим утром на поезде мы отправились в столицу Центральной Явы – город Джогьякарта, или Джогья. В поездах два класса – «бизнес» (сидячие места с большими хичкоковскими вентиляторами на каждое купе; эконом-классом, видимо, в Индонезии считаются стоячие места) и «эксклюзив» (очищенный бизнес с добавлением кондиционеров). Без певцов. Зато с бортпроводниками, разносящими «гадо-гадо» с подобающим этому блюду видом.

Через 7 часов мы с 30-минутным опозданием приезжаем на вокзал главного туристического центра Явы. Джогья – единственная автономия в Индонезии, которая еще с доколониальных времен управляется султаном. Он, кстати, живет во дворце посередине города (Kraton – почти что Кремль, если туда вместо царь-пушек поставить клетки для султанских птиц), и как ни странно – избирается в нынешние времена местной радой. Редко встретишь султана демократического толка, окончившего юрфак с отличием.

Так вот, кроме султана, город знаменит своей артистической атмосферой (складывается впечатление, что каждый второй житель – если не таксист, то художник), историческими храмами Боробудур и Прамбанан, а также батиком и университетами (если Бандунг известен техническими вузами, Джакарта – экономическими, то Джогья – всеми остальными). Мы попали сюда в самый разгар предновогоднего шоппинга и священных жертвоприношений. Дело в том, что утром 31 декабря все добропорядочные мусульмане должны преподнести к новогоднему столу бедноты какого-нибудь барашка или корову. Вот и стоят они, бедные, и блеют все ночи напролет вплоть до рокового утра. За резней с интересом наблюдают детишки: под навес выставлены рядами пластмассовые стульчики. Дети сидят чинно, как будто это не жертвоприношение, а новогодняя акция «Елка в Олимпийском».

Еще прочнее укрепившись в наших вегетарианских убеждениях, мы закупили к нашему праздничному столу австралийского брюта и сухого красного в единственном на весь город винном магазине (Melia Puronasi Hotel), фужеры, свечку, черный шоколад, мороженое «Оливье» и две бутылки кефира (!). Сходили вдвоем на одновременный сеанс спа-терапии. Там с нас соскребли остатки прошлогодней кожи, намазали оставшееся чем-то арома-новым и напоили зажигательным имбирным чаем. По местному телевидению вместо привычных «голубых огоньков» и «С легким паром» крутили «Матрицу», а по MTV шел концерт неизвестных мне рок-див. В общем, никаких преемников и комбинированных съемок на фоне кремлевских курантов - вполне здоровая атмосфера для здоровой встречи очередных 365 дней.

Пока Аля выбирала, что ей одеть на Новый год, Киану Ривз уже успел обучиться искусствам кунгфу и рукопашного боя. Наблюдая за революционной работой братьев Вачовски, я пытался понять, что бы посоветовал Нэо одеть Тринити на Новый год. Наверное, что-нибудь кожаное. Когда он в очередной раз нарвался на агентов, я откупорил брют и вручил моей приодетой спутнице антиожоговые красные варежки на веревочке (чтобы не потеряла посреди индонезийской матрицы). Розовая хрюша на ее мобильнике не удержалась и неодобряюще хрюкнула от такого нелепого подарка. Киану Ривз попросил красную таблетку.

В отсутствии преемников и курантов секунды до наступления 00:00 я посоветовал отсчитывать по моему пульсу (увы, часы показывали только время по минутам). Однако, учитывая +33 градуса посередине новогодней ночи и нарушенное алкоголем кровообращение, мы немного поторопились с ритуальным желаниезагадыванием и свечезадуванием. Не беда. По телику уже кто-то что-то пел, и это был не Киану Ривз. Мы непринужденно шутили на балконе и говорили друг другу всякие глупости. Так, по-моему, и должна проходить качественная новогодняя встреча. Но брют кончился, и Алина прогнозируемо захотела танцевать. Взявшись за руки и раздавая напра-налево «Selamat Tahun Baru!» («С Новым Годом, товарищи-индонезийцы!»), очень скоро мы оказались в клубе Pavillion на какой-то techno-mushrooms-party. Я протер глаза: это был «Птюч» середины 90-ых. На выезде. Только вместо free drink за один билет для правоверного грибника-мусульманина со стажем полагались free snacks. Где вы еще найдете клубные картофельные чипсы, как не в Индонезии? Все орали какую-то техно-хрень, на столах танцевали уборщики с техно-швабрами, огромная тетка со свистком регулировала с главной сцены движение всей этой бум-бум вечерины. Без грибов удержаться в ритме было совершенно невозможно. Очень скоро девице с лицом Умы Турман за соседнем столиком наступил отчетливый каюк, ребята позвонили Doctor Cleaner и вынесли ее а руках. Chill out. На огромных жидкокристаллических экранах неожиданно появляется строгое лицо Путина. Музыка затихает, бьют куранты. С последним ударом швабры вновь взмывают вверх, толпа взвывает, и саббуферы набирают полную мощность. Или я что-то напутал? По крайней мере, не про саббуферы...

Утром 1-го января мимо нашего балкона на красочных цокающих лошадиных повозках проезжают воспоминания прошлого года. В 11 дня я занимаюсь второй бутылкой кефира и подсчетом уцелевших нейронов. Энергия на низком уровне. Вместо спа я бы спа л...

Поспать не удалось – мы решили обследовать город, в который нас судьба забросила в первый день года. Султана во дворце не оказалось – уехал по делам в Джакарту. Бродя по пустому дворцу, я рассматривал индонезийские календари, висевшие на стенах. Оказывается, летоисчисление в этой стране ведется с 1949 года – года независимости (СССР первым выступил в ООН в поддержку требований индонезийского народа на самоопределение, и спустя три года в 1949 году Нидерланды были вынуждены признать независимость). «Кривее» календари я видел пока только в Японии – там матрица намного сложнее.

Если есть желание испытать вакцины против птичьего гриппа, можно дойти до Bird Market, что недалеко от резиденции султана. Кроме птичьего, там можно подцепить рыбий и насекомый, отягощенный простудой пресмыкающихся. Хорошее место для фотографов и бывших подписчиков «Юного натуралиста». Впервые в жизни я видел цыплят совершенно кислотного окраса – ярко розовые, оранжевые, сочно-зеленые, фиолетовые – просто созвездие United Colors of Benetton. Разве что не было в крапинку. Рядом в гофрированных яичных упаковках ползает тараканообразный корм для окружающих пернатых. Вероятно, изредка выползает. По пути нам удалось погладить мангуста и потискать какого-то комодовского ящура, щуплого потомка местных тиранозавров.

До «птички», надо сказать, в Джогье доходят не многие. Народ приезжает сюда на смотрины яванской святыни No 1 (42 км к северо-западу от Джогьи) – колоссального комплекса Бробудур, постороенного в 8-ом столетии, засыпанного землей, забытого на многие века и вновь открытого и раскопанного лишь в 1815 году. Почти как Ангкор Ват. В наши дни в списке Word Heritage Боробудур занимает, может быть, и не очень почетное 592-ое место, но в списке буддийских святынь Юго-Восточной Азии – он на самом верху рядом с камбоджийским Ангкор Ватом и Баганом в Бирме. По крайней мере это крупнейшая буддийская святыня южного полушария. Парадоксально, но несмотря на свою распиаренную священность и подавляющую величественность сегодня, до 19 века местные жители верили, будто монумент приносит неудачи и несчастья.

Комплекс расположен на холме, зажатом между двумя двойными живописными вулканами (Мерапи и Мербабу на востоке, Сундоро и Сумбин на западе) и речкой. Неплохое местечко для практикующих фэн-шуистов. Раньше тут еще было и озеро, так что когда-то окруженный водой Боробудур сверху выглядел, как гигантский распускающийся цветок лотоса, покачивающийся на водяной глади. 60 000 кубометров черного камня организованы в виде массивной симметричной ступы, состоящей из шести высокохудожественных террас, отделанных барельефами, буддами и ступами. Вся конструкция представляет собой буддийское видение космоса в камне: ты стартуешь по спирали - из рутинного мира чувств, форм, офисных работников и вечерних новостей, и заканчиваешь свой путь на небесах. До нирваны примерно 5 километров. На самом верху находятся замечательные виды окрестностей, а также перфорированные ступы, внутри которых сидят статуи Будды. Существует поверье, что если сквозь отверстие в ступе дотронуться до пальца руки или ноги определенного будды, это приносит удачу. В самой верхней ступе никого нет – поговаривают, что сидевший там Будда достиг нирваны и растворился.

Кроме туристов и буддафилов, Боробудур является важной мишенью для мусульманских террористов: в 1985 году под девять верхних ступ заложили девять бомб. Как бы то ни было, даже землятрясение 2006 года силой 6.2 балла оставило храм без повреждений.

Неподалеку от Бробудура прописаны два его младших брата – храмы Павон и Мендут. Последний примечателен тем, что 3-метровый Будда там сидит не в лотосе, а как-то по-гайдзиновски, то есть в обыкновенной человеческой позе. Так мы сидим за едой или, например, в туалете. Напротив находится небольшой буддийский монастырь, который примечателен тем, что туда ходят всего 3 семьи из окрестностей, изобилующих мечетями. Интересно также то, что местные буддисты трапезничают всего 2 раза в день, но зато - мясом. Говорят, у них даже свинина в почете.

Переведя свою энергию на новый уровень, мы уже не нуждались в посещении второй по значимости местной индуистской реликвии – комплекса Прамбанан (17 км к северо-востоку от Джогьи), современника Бробудура. Вместо этого, мы рванули на остров Сулавеси, минуя транзитом вполне современный урбанизированный город Сурабайя – столицу Восточной Явы. Отсюда мы вылетаем «счастливым» рейсом 777 авиакопании «Adam Air» на новеньком Боинге в город Уджунг-Панданг, он же Макассар - главные ворота Сулавеси. Несмотря на внешнюю приличность указанного самолета, позитивистские оранжевые фирменные цвета и прелестные чулки стюардесс, наш полет омрачал один единственный факт. Самолет «Adam Air», совершавший рейс аналогичный нашему из Сурабая на Сулавеси, упал в море всего за 2 дня до нашего вылета, аккурат 1-го января 2007 года. Тела 96 пассажиров и 6 членов команды до сих пор не найдены. «Adam Air» вобще имеет богатое наследие, несмотря на свою короткую, 4-летнюю историю. Более 20 пилотов этого самого быстрорастущего бюджетного авиаперевозчика страны уволились из соображений собственной безопасности: в 2006 году один самолет компании соошел с ВПП, а другой вообще пропал с экранов радаров из-за отказа навигационного оборудования. Пилотам давали взятки за полеты на неисправных или неготовых к полетам самолетах, которые эксплуатировались месяцами. Осматривая новенький салон нашего «Боинга» мы пришли к выводу, что такие покупают взамен упавших стареньких.

Напоследок, надо отметить, что на внутренних рейсах в Индонезии совершенно нет паспортного контроля. Потому в списках пассажиров «Garuda Indonesia», мы с Алиной, например, значились как Mr. Pink и Mrs. Blondine (почти как гангстеры из тарантиновских «Бешеных псов»), а на рейс «Mandala Airlines» из Денпасара в Джакарту мы летели как Mr. Putin и Mrs. Putina – со вполне неофициальным визитом.

Практически все авиалинии в стране с $5000 ВНП на душу населения позиционируют себя как дискаунтеры. Так что не следует удивляться, когда тебе на обед дают пластиковый стаканчик H2O с упаковкой рамена. А еще тут иногда включают «печку»: местные тропикожилы любят погорячее. Иначе замерзнут на высоте 10 000. Не самолет, а летающая сауна.



Сулавеси



Нам удалось посулавесить ровно неделю. Больше и не надо, если только не ехать на северные моря-рифы. Поскольку в путеводителе Алины напрочь отсутствовала какая-либо инфа об острове, позволю себе небольшое, но информативное отступление.

Сулавеси, он же Целебес – одиннадцатый по размеру остров планеты – примечателен тем, что в отличие от Явы, Суматры, Калимантана и Бали находится к западу от линии Уоллеса. Так что все, кто хочет пофотографировать австралийскую флору и фауну, могут сделать это без заезда в Сидней и Канберру. Кроме влажных тропических лесов и плантаций каучуконосов тут находится второй по значительности тураттракцион страны после Бали – колоритный регион Тана Тораджа со своими архаичными обычаями, открытый для туристов лишь в 1980-ых годах. Кроме затерянной в горах Тана Тораджи, путеводители рекомендуют роскошные пляжи и дайвинг на севере, а лично я - уединенные кораллы Togean islands. В отличие от Явы или Бали, которые находятся на границе Индийского океана, Сулавеси омывается Тихим, так что за одну поездку по Идонезии особо усердные купальщики могут попробовать воду обоих океанов. Наконец, сюда стоит заехать тем, кого успела достать мусульманская Ява: весьма существенная пятая часть жителей – христиане, проживающие в основном в северной и центральной частях острова.

Как и Бали с Суматрой, Сулавеси считается «горячей точкой» на теле Индонезии. Виной тому местные сепаратисты, партизане и периодические обострения на религиозной почве между мусульманами и христианами. Более 1 000 человек были убиты в терактах, этнических чистках и спецоперациях в центральной части острова. Мировое соглашение было подписано лишь в 2001 году, однако и по сей день люди продолжают гибнуть. Правда, такого резонанса, как на Бали, туриндустрия Сулавеси пока не получила.

Столица Сулавеси – Макассар (5° ю.ш., 119° в.д.) - по климату разительно отличался от Явы. В худшую сторону. Влажно, и все липнет. Грязненький, подавляюще большой портовый город. При перелете с Явы нужно быть начеку – не забыть отредактировать часовой пояс. Иначе, как мы, вы рискуете задержаться в этом мрачненьком местечке на один extra-день, опоздав на утренний автобус до Тана Тораджи.

Что же делать опоздавшим на автобус до Тана Тораджи туристам? Привести, наконец, стрелки в надлежащий вид. Позавтракать banana pancake на верхнем этаже легендарного бэкпэкерского места - Legend Hostel. На минутку оторваться от тарелки и осмотреть авангардные картины, висящие на стенах. Поболтать с Майком, который ест banana pancake за соседним столиком и который нарисовал все эти картины. Пройтись по набережной Тихого океана, забраться в букву «Р» в самом центре набережной и покурить в ней, любуясь морем. Зайти в голландский форт, над которым гордо развевается индонезийский флаг (который, кстати сказать, в силу каких-то неизвестных мне метафизических обстоятельств эквивалентен флагу Польши). Отправить маме замечательную открытку с обглоданным черепом, лежащим посередине желтой серфовой доски, вокруг которой собрались аборигены. Подписать: «Мама, я доплыл до Сулавеси. Не волнуйся». Сходить на старый рыбацкий рынок в Paotere, заглянуть в грустные глаза тунцам и лангустам, жарящимся прямо на асфальте под жгучим экваториальным солнцем. Купить отличнейшего местного стаута в единственном супермаркете и распить его тут же, этажом выше, в KFC, под бодрый индонезийский рок.

Если не хочется прожить день на побережье Тихого без ритуального омовения в оном, можно взять лодку и махнуть на один из двух близлежащих островов – Самалона или Каянган. Мы взяли курс на последний. Вода, разумеется, грязно-бурого припортового цвета, как ни странно, слабосоленая. Видимо, разбавлена стоками. Как бы то ни было, я отплавал положенные полтора часа, поел на берегу бананов и полюбовался вместе с многочисленными окрестными крабами, как Алина делает 108 приседаний топless. Крабы не на шутку взволновались.

На выходе с острова взволнованных крабов сидела юная нимфа в стеклянной будке. В таких сидят дежурные по эскалатору. Нимфа протягивала мне какие-то клочки бумаги и умоляющим голосом тараторила «Тикет, сэр, тикет». 10 000 рупий с ненимф за трехчасовую парковку. Пожалуй, это был первый такой опыт, так что предупрежу всех законопослушных туристов заранее – тикеты на цветной тисненой бумаге в автономном Сулавеси (на Яве и Бали такого мы не заметили) печатают все. С высочайшими разрешениями и гербовыми печатями. Вам скажут, что 70% этих сборов остается у местных, а 30% уходит на содержание коррумпированного центрального правительства. Рекомендую рассматривать данную активность не как обязательную плату за вход, а как пожертвование остапам бендерам, у которых в данный момент небольшие финансовые затруднения. Позже я обычно так и говорил во всевозможные окошки и шлагбаумы – «No ticket. 5 000 donation, please». После этого нимфы, сатиры и фавны, как правило, улыбаются и открывают волшебные дверцы.

Из Макассара до городка Рантенпао, культурного центра региона Тана Тораджа - вполне комфортабельный день на автобусе. Под расслабленные голоса Simon & Garfunkel мы проезжаем через Паре-Паре и Макале - вдоль моря, видов и гор.

Тораджа-лэнд занимает около 5% территории Сулавеси. Коренные жители, коих начитывается около 450 000, говорят на своем собственном языке (который существует лишь в разговорном варианте, так как у них нет письменности) и исповедуют некое подобие христианства с ярковыраженным анималистическим уклоном. Известны они прежде всего своими характерными погребальными церемониями, висячими на скалах могилами, пещерными захоронениями, массивными деревянными домами, построенными без единого гвоздя или любой другой металлической конструкции, с прогнутыми посередине V-образными крышами, напоминающими то ли рога буйвола, то ли таинственный корабль (т.н. «tongkonan», чьи крыши - молитвы небу) да красочными поделками резчиков по дереву.

Похороны в Торадже («tomate») – важное социальное событие, растягивающееся порой на 5-7 дней, на которое приглашаются близкие и дальние родственники, сочувствующие, вездесущие антропологи и этнографы ну и просто туристы. Кроме того, это весьма дорогостоящее мероприятие. Провести их с подобающим размахом и качеством – практически как провести IPO по верхей границе коридора. Из-за этого церемонии часто совершают через недели, месяцы, а то и годы после собственно факта чьей-либо физической смерти. Если посмотреть на тораджийские похороны как на венчурный проект, то все это время тратится на fundrising. Пока покойник ожидает похорон имени себя, его тело, завернутое в несколько слоев одежды, хранится в тонгконане, а душа бродит по деревне вплоть до самых похорон, после которых падает красный флажок – начинается неспешное путешествие мертвеца с лицом Джонни Деппа в страну Пуя – afterlife. В центре внимания церемоний – буйволы. Буйволы всегда служили счетной единицей тораджийского богатства. Чем их больше – тем лучше. Считается, что Джонни Деппу понадобится много выносливых буйволов на пути в далекую страну Пуя.

Семейный уклад изолированных от внешнего мира горами тораджийцев не сильно изменился с доколониальных времен. Каждая деревня – гипертрофированная семья, в центре которой возвышается «tongkonan». Браки между кузенами и кузеннами не такая уж и редкость. Все в этой шведской семье-коммуне друг другу помогают – кто-то огород прополет, кто-то рога буйволам из соседней деревни пообломает, кто-то заплатит долги. Касты и социальная иерархия регулируют быт рядовых тораджийцев наряду с семейными ценностями. Каста наследовалась от матери, так что женитьба на женщине более низкого социального положения была табу. С другой стороны, женитьба «в верхах» могла улучшить карму всех последующих поколений.

Никогда бы не подумал, что мне когда-либо предстоит остановиться в отеле под экзотической вывеской «Wisma Maria I». Указателем послужил патлатый седовласый туземец, который с видом улыбающегося Шона Коннери из фильма «Скала» провел нас на ресепшн. Проходим мимо деревянного демона на входе – мрачного вида куклы с лицом основателя этого отеля. На столиках в столовой горят свечи и лежат молчаливо угрюмые стальные ножи. Ни души. Укачанный долгой дорогой MP3-плеер подпевает: «This could be heaven, this could be hell». Помимо горячей воды, в отеле не оказалось никакого вина. Шон Коннери тихо ушел в другое кино, оставив куклу отельера следить за каждым нашим передвижением. You can check out any time but you can never leave...

Алина слегла сразу после check-in. Лихорадка, озноб, боли и глюки – такой набор симптомов в специальной секции ее путеводителя тянул как минимум на три болезни – чума, лихорадка денге и малярия. Как ни крути, раздел о болезнях, подстерегающих в Индонезии, там был написан гораздо более подробно и качественнее, чем информация по стране. Несмотря на то, что отель был даже не отель, а какая-то ферма призраков (ночью и ранним утром тут орали петухи и хрюкали свиньи, которых однако нигде не было видно при свете дня), ветеринара, экзорсиста, шамана или какого-либо другого фельдшера в штате не было. Делать нечего – в ближайшем супермаркете я купил серебряных пуль, чеснока с луком, парочку бутылок пива и упаковку детского панадола. Теперь можно было запереться на несколько дней, заняться изгонением дьявола из Алины и спокойно ждать фатума.

Отель «Wisma Maria I» не отпускал Алю три полных световых дня. Все это время я бродил по окрестностям с фотоаппаратом и пытался задобрить местных богов-кукольников различными приношениями из «этого мира». Так преподносят матрешку американским индейцам. Тораджийская мифология полагает, что предки тораджийцев спустились с небес. По Лестнице. И естественно, закатили церемонию. Эта же Лестница используется время от времени в качестве коммуникационного канала с Puang Matua – Создателем. Кроме Puang Matua, можно вручить матрешку Pong Banggai di Rante (Бог Земли), Indo' Ongon-Ongon (Богиня Землетрясений), Pong Lalondong (Бог Смерти), Indo' Belo Tumbang (Богиня Медицины) и многим другим. Тораджийские боги задумчиво вынимали одну из другой, открывая мне поочередно тайны окрестных деревень – одну за другой.

Поначалу я обследовал места к северу от Рантепао. С высот Batutumonga от