Безответная любовь к маленькой Шенини

Мне никогда не хотелось в Тунис. Погонщики верблюдов, одетые в почти маскарадные, будто бы бедуинские костюмы, лениво попивающие холодную кока-колу из соседней лавки и свободно болтающие как минимум на двух европейских языках... Шумные базары, полные поддельного копеечного серебра и антиквариата, специально изготовленного для наивного туриста не далее чем вчера где-нибудь в соседней лавке за углом... Все это со временем вызывает лишь некоторую усталость и глухое раздражение, ибо там, где торгуется Меркурий, незачем метать бисер и искать загадку. Из этого состояния нас с приятелем вывел путеводитель по Тунису, где мы вычитали про берберскую деревню Шенини, расположенную в Ксурских горах, недалеко от маленького городка Татувин. Берберы – странный народ. Хотя большинство из них мусульмане-сунниты, но существуют небольшие общины иудаистов и христиан. Арабы говорят, что берберы своими заговорами могут лечить чуть ли не от всех болезней. Североафриканские берберы упоминаются еще в древнеегипетских рукописях, они воевали и торговали с финикийцами, греками и римлянами, а само название происходит от местного «бер-абер» – «переселяться группами». Когда-то сильный кочевой народ со своими героями и легендами теперь практически растворился в многоголосом арабском мире. Их мощные многоуровневые (иногда доходящие до восьми) укрепленные поселения постепенно разрушились, а оставшиеся были скуплены и перестроены в отели. Мужчины побросали свое кочевое ремесло, поменяв опасную роль проводника в пустыне на профессию таксиста, ожидающего очередного ленивого туриста, а женщины сменили каменный очаг на дешевую газовую плиту китайского производства. Но в Шенини, к счастью, все еще не так. Когда старый, едва державшийся на своих четырех колесах «пежо» привез нас в Шенини, солнце уже почти скрылось за горами, но жизнь в деревню, еще не отдохнувшую от беспощадного полуденного зноя, только возвращалась. Десяток детей резвился в пыли, а местные женщины в красивых клетчатых платках, важные как русские матроны, степенно направлялись к соседям в гости. Деревня встретила нас полным равнодушием, даже пара мальчишек, пытавшихся втащить осла на гору, посмотрела на нас так, как будто мы были лишь парой камней на их пути. Мы едва успели пройти через деревню и подняться на ближайший холм, как солнце закатилось за горы, и в темноте только заунывное пение муэдзина призывало правоверных берберов на вечерний намаз. Но уже часа в четыре утра истошные петушиные крики и баранье блеяние взорвали ночную тишину, и спать дальше не было никакой возможности. Наскоро позавтракав, мы спустились в деревню. Внизу кипела жизнь. Мужчины собирались к колодцу за водой, женщины разводили огонь и готовили пищу, дети гнали немногочисленных баранов на скудные пастбища. И никто, за исключением мальчугана, пытавшегося выклянчить у нас немного мелочи, не обращал на нас никакого внимания. Они смотрели как бы сквозь нас, для них мы были ничто, всего лишь деталь окружающего пространства. Никто не задавал вопросов и не хотел слышать на них ответы. Действительно, какое дело этим людям, чьи предки сотни лет водили караваны по Сахаре, до двух бледных туристов, непонятно зачем приехавших? Но это и было моим открытием. Так полюбил я Шенини – это странное место на юге Туниса, где до меня никому нет абсолютно никакого дела. Дмитрий ГОРЯЧКИН